С учетом этого приходится констатировать, что изображая Иннокентия Володина героем и призывая читателей своего романа следовать его примеру, А. И. Солженицын тем самым пытался героизировать образ предателя. Страна действительно нуждалась в борцах с тоталирарной системой, но в борцах за другие цели и другие идеалы.
Оказавшись в эмиграции, А. И. Солженицын не только издал новый вариант «Круга», но и перелицевал «Архипелаг». Именно 1979 г. датировано дополнение к послесловию «И еще через десять лет»: «Ныне в изгнании все же выпала мне спокойная доработка этой книги, хоть и после того, как прочел ее мир. Еще новых два десятка свидетелей из бывших зэков исправили или дополнили меня. Тут, на Западе, я имел несравненные с прежним возможности использовать печатную литературу, новые иллюстрации» (4).
«За границей, — пишет А. И. Солженицын, — продолжался поток писем и личных свидетельств, и это, вместе с некоторыми печатными материалами, известными на Западе, побудило автора местами к добавлениям и доработке. Окончательная редакция книги была предложена читателю в 5–7 томах Собрания сочинений А. Солженицына» (5), которые вышли к 14 января 1980 г. (6).
Знакомство со вторым изданием «Архипелага» показывает, что за время, прошедшее после выхода в свет первого издания, книга действительно подверглась правке. Как явствует из датируемых примечаний, они были внесены на протяжении 1975–1980 гг. (7). Но произошло не только некоторое увеличение объема книги (8), самое главное — изменилась авторская философия.
Вот несколько примеров:
Делая историческое отступление, А. И. Солженицын писал в первом издании: «Уже семь столетий, зная азиатское рабство, Россия по большей части не знала голода» (9). Семь столетий — это с XIII в., т. е. с татаро-монгольского нашествия.
Во втором издании эти слова стали звучать несколько иначе: «Большую часть своей истории Россия не знала голода» (10). Выпало не только указание на «семь столетий», но и упоминание «азиатского рабства», существовавшего на протяжении этих «семи столетий».
Подобная правка не была случайной. Касаясь в своей книги жизненной философии, которую можно выразить словами «победителей не судят», А. И. Солженицын вопрошал в первом издании: «Откуда это к нам пришло?» и давал на него следующий ответ: «Сперва от славы наших знамен и так называемой „чести нашей родины“. Мы душили, секли и резали всех наших соседей, расширялись — и в отечестве утверждалось — важен результат» (11).
А вот эта же мысль, сформулированная во втором издании: «Откуда это к нам пришло? Отступя на 300 лет назад — разве в Руси старообрядческой могло такое быть? Это пришло к нам с Петра, от славы наших знамен и так называемой „чести нашей родины“. Мы придавливали наших соседей, расширялись и в отечестве утвердилось — важен результат» (12).
Вот оказывается в чем дело. Вот почему исчезли «семь столетий» «азиатского рабства». Его не могло быть в допетровской «старообрядческой» Руси. Не могла «старообрядческая Русь» голодать, не могла она «душить», «сечь» и «резать» своих соседей. Но оказывается и послепетровская Россия не делала со своими соседями ничего подобного. Она только «придавливала» их.
Здесь мы видим не только принципиальную переоценку характера внешней и национальной политики дореволюционной России, но и изменение самой философии истории. В первом издании «Архипелага» нетрудно заметить влияние либеральных, западнических настроений, во втором нашла отражение уже славянофильская философия. В результате в новом издании А. И. Солженицын вступил в открытую полемику с теми, кто продолжал думать так, как до этого думал он сам.
«По принятой кадетской (уже не говорю — социалистической) интерпретации, вся русская история есть череда тираний. Тирания татар. Тирания московских князей. Пять столетий отечественной деспотии восточного образца и укоренившегося искреннего рабства (ни Земских соборов, ни — сельского мира, ни вольного казачества или северного крестьянства). Иван ли Грозный, Алексей Тишайший, Петр Крутой или Екатерина Бархатная или даже Александр Второй — вплоть до Великой Февральской революции все цари знали дескать одно: давить. Давить своих подданных как жуков, как гусениц» (13). А они, как мы теперь знаем, оказывается, не давили, а только «придавливали» и не подданных, а лишь соседей, да и то не всех.
В соответствии со своей первоначальной концепцией в первом издании «Архипелага» А. И. Солженицын проводил мысль о том, что положительное значение для России имели не успехи, а неудачи ее внешней политики. «Поражения, — писал он в первом издании, — нужны народам, как страдания и беды нужны отдельным людям: они заставляют углубить внутреннюю жизнь, возвыситься духовно». Поэтому «Полтавская победа (способствовавшая укреплению петровской тирании — А.О.) была несчастьем для России», а неудачные войны — благом (14), благом, так как (и «крымская», и «японская», и «германкая») «все приносили нам свободы и революции» (15).
Получается, что в момент написания «Архипелага» свобода и революция еще рассматривались А. И. Солженицыным как благо. Во втором издании последние слова были отредактированы таким образом, что осталось только следующее предложение: «А Крымская война принесла нам свободы» (16).
Говоря о социалистах в ГУЛАГе, А. И. Солженицын в первом издании писал: «Их одинокий тюремный бунт был, по сути, за всех нас будущих арестантов (хотя сами они могли и не думать так, не понимать этого), за то, как будем мы потом сидеть и содержаться. И если б они победили, что, пожалуй, не было бы ничего того, что потом с нами будет, о чем эта книга, все семь ее частей. Но были разбиты, не отстояв ни себя, ни нас» (17). Во втором издании приведенные выше слова были исключены (18).
Рассматривая в первом издании революцию как благо, А. И. Солженицын в то же время в полном соотвествии с либеральной философией негативно относился к террору, от кого бы он ни исходил. При этом он не касался вопроса о том, что первично: революционный террор или же правительственный. Во втором издании эти акценты уже были расставлены:
1 издание
«…в ситуации 1906–1907 гг. видно нам, что вину за полосу „столыпинского террора“ должны разделить с министерством и революционеры-террористы» (Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. 1 изд. Т.3. Paris, 1976. С.99).
«Признаем, что террористы были достойными партнерами столыпинских полевых судов» (Там же. С.98).
2 издание
«В событиях 1905–1906 гг. видно нам, что вину за полосу „столыпинского террора“ должны принять революционеры-террористы» (Солженицын А. И. Собрание сочинений. Т.7. Paris, 1980. С. 96–67).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
