довольно бросила Сахаар, которая появилась в дверном проеме, опираясь на трость. Ее белые волосы свисали по бокам от лица, а кончики слиплись от травяного сока.
Сахаар с самого утра готовила отвары и свежие мази, которые Делия возьмет с собой, чтобы помогать раненым. Возможно, слово мужчины и считалось в кланах Этна и Шэлдо нерушимым, но когда Аян попробовал запретить жене отправиться с нами, то она зашипела на него так, посыпав угрозами и обвинениями, что вождь опешил и нехотя уступил. Правда, приказал ей укрыться в одной из повозок, которые предназначались для перевозки раненых после сражения, и носа не показывать на поле битвы.
Я хмыкнула, не отрываясь от своего занятия.
– И почему я не удивлена, что именно дождь с грязью пробудили в вас светлые чувства.
Сахаар не огрызнулась, даже не ответила колкостью, как делала всегда.
Я обернулась и увидела, что она молчит, с прищуром глядя вдаль.
– Земля предается покою только в двух случаях: во время снегопада и дождя. Опускается полог тишины, и за шумом падающей с небес воды приглушаются любые звуки. Ты пытаешься докричаться, повторяешь слова до тех пор, пока не осознаешь, что эти мгновения созданы для тишины, – проговорила она хриплым, скрипучим голосом. – Снег, опускаясь на землю, скрывает то, что должно быть забыто. Дождь смывает то, о чем не хочется помнить. Две стихии, влекущие за собой перемены. Это хороший день, девочка, – тихо закончила Сахаар.
Я впервые подумала о том, насколько стара была эта женщина и как много повидала за прожитые годы.
Мгновение Сахаар смотрела на поток капель, затем ее взгляд резко прояснился, и она дернула головой в мою сторону.
– Хватит здесь сидеть, девочка, от тебя никакого проку.
Эти слова не обидели меня; я давно привыкла к ее сложному характеру и даже по-своему полюбила его.
– Не волнуйтесь, Сахаар, я уже закончила.
Глухой перестук трости сопроводил старушку вглубь дома.
Критично осмотрев работу, я поднялась и со вздохом шагнула под дождь. По пути к конюшне попыталась надеть броню поверх кольчуги, холодившей кожу даже сквозь плотную ткань рубахи, но расположение некоторых ремешков вводило меня в недоумение.
Мимо меня прошли, волоча горы оружия, Тео с Алакеем; они улыбнулись мне так, будто это было обычное утро, а мы занимались самыми обычными делами. Как бы то ни было, этот жест приободрил меня, и я улыбнулась в ответ.
В конюшне было тихо, спокойно и темно. Высокий конь караковой масти высунул голову, хрустя соломой. Я с удовольствием погладила мягкий нос, но животное быстро потеряло ко мне интерес и вернулось к стогу сена.
Дверь стойла в глубине конюшни резко распахнулась. Я прищурилась и, разглядев, кто это был, быстро направилась к нему.
– Эш?
Он обернулся на мой голос, и его губы дрогнули в улыбке. Эш вымок с ног до головы: вода стекала с брюк, с кожаных доспехов, с черных волос до плеч, которые он отрастил, подражая Николасу.
– Быстро ты. Что с Кезро и Хири?
Вместо ответа он скользнул по моей кожаной броне, и его улыбка стала только шире.
– Ты неправильно застегнула. Я помогу?
Я кивнула.
Он медленно подошел и, мельком заглянув мне в глаза, принялся расстегивать ремни.
– Они там, где и должны быть по нашим расчетам. Мы встретимся с ними вовремя.
– Тебя не заметили?
Эш вскинул бровь и ухмыльнулся.
– Конечно, нет. К тому же они так громко разговаривали и топали, что не заметили бы и войско, прошедшее мимо.
– Аян и Ник знают, что ты вернулся?
– Я доложил обо всем сразу по возвращении, – кивнул он, затягивая последний ремень.
Теперь броня сидела на мне гораздо плотнее.
– Спасибо.
– Ерунда, – вновь кивнул он и отступил. Несколько мгновений потоптался на месте. – Я пойду. Скоро выступать.
– Ты тоже идешь? – нахмурилась я.
– Разумеется, – хмыкнул Эш, обходя меня и направляясь к выходу.
– Но ты ведь был в разведке. Ты имеешь право остаться в деревне и, в случае чего, оберегать женщин и детей.
– Я буду сражаться со всеми.
– Это приказ Ника?
– Это мое решение, – бросил через плечо Эш, коротко улыбнулся и шагнул под дождь.
Из глубины конюшни послышался громкий возмущенный рев Мятежа. Приближаясь к нему, я кусала губы в отчаянной надежде, что прощалась зря.
Время утекало сквозь пальцы. Я снова и снова поглядывала на небо, каждый раз поражаясь тому, как быстро отдаляется утро, приближая день. Мы тем временем затачивали оружие, полировали броню, запрягали в повозки коней, заколачивали двери и окна хижин, в которых будут прятаться женщины в ожидании исхода битвы. Все было готово, больше нечем было занять руки, и я не находила себе места, вертя в руках острый кинжал отца.
Вернувшись в дом вождя, я застала там Николаса. Он сидел на скамье в прихожей и брился. Мы не пересекались с того момента, как он ушел на рассвете после нашего странного разговора, и теперь воздух между нами сгустился от легкого напряжения. Как и я, Ник уже был облачен в броню. К стене были прислонены два огромных меча в черных ножнах и топор, с которым он никогда не расставался.
Я ответила на его короткую улыбку и остановилась в дверном проеме, скрестив руки на груди.
– Ты знал, что Эш собирается идти с нами?
– Мы не говорили об этом.
– Ты позволишь?
– Фрейя. – Он опустил лезвие и посмотрел на меня. – Пусть я и обладаю некоторой властью, это не значит, что я должен принимать решения за каждого. Мы с отцом можем управлять кланом, но человек волен делать свой выбор сам, и я не имею права никого лишать этого. Если Эш так решил, я не стану его отговаривать. Он сильный парень и готов к бою. Так же, как и все остальные юноши, которые выдвинутся с опытными воинами.
Я отвела взгляд и кивнула, признавая его правоту. Снова.
– По-моему, ты слишком беспокоишься об Эше, – хмуро протянул Ник.
– Он мне нравится, – призналась я и, оттолкнувшись от дверного косяка, подошла к нему. Он прищурился и чуть наклонил голову. – Как и тебе.
Я с улыбкой протянула ему раскрытую ладонь. Несколько ударов сердца Николас прожигал меня взглядом, но потом осторожно вложил лезвие в мою руку. Я сполоснула его в мыльной воде и поднесла к щетинистым щекам.
Ник не отрывал глаз от моего лица, отчего дышать стало тяжелее. Не успев ничего сделать, я почувствовала ладони на талии и послушно подалась вперед, когда он притянул меня к себе на колени и
