Даже если он тебе говорит, что землю населяют духи Гагарина и Цоя — улыбаешься. Так-то сегодняшние не агрессивные, я с ними уже работал и не один раз… Хотя третий столик бывает бурогозит, как выпьет.
— А если начнет? — я вскинул бровь. — Ну в смысле бурогозить.
— Если начнет, то Игнат сориентирует, а пока приказа не будет — руки при себе держи, — пояснил Далер. — Так, ну что тебе еще такого рассказать.
— Не утруждайся, все равно не запомню, буду по месте ориентироваться, — ответил я.
Далер внушительно пожал плечами и мы пошли в вип зал. Кстати, интересно почему Игнат в первый же день поставил меня работать именно сюда? Спросить я не успел, потому что стоило открыться двери вип-зала, как в барабанные перепонки ударила громкая клубная музыка. В мое время она называлась кислота.
Официантки уже сновали между столами, девчонки танцовщицы забирались на шесты. За пультом стоял диджей. Внутри, конечно, было роскошно. Особо в глаза бросались столы, выполненные из огромных срезов какого-то очень старого дерева. На столах стояли таблички с номерами, чтобы «дорогие» гости ничего не перепутали.
Те, кстати, уже начали заходить. Я тотчас для себя выделил сынулей прокурора, таможенника и высокопоставленного мента. Держались они так, словно цари этой жизни.
— О, Саня⁈ — вдруг окликнул меня чей-то голос, пробивший я сквозь громкую музыку.
Из-за шторы вынырнул знакомый силуэт — в светлой футболке, с цепью на шее и глазами, в которых застыла смесь: деньги, кокаин и детская обида на мир.
Я узнал его сразу — это был тот самый «принц» у входа, которого я пару дней назад вежливо приложил к асфальту, чтобы не лез с руками. Он, судя по всему, меня узнал.
Я поначалу напрягся, готовясь к тому, что «принц» начнет агрессировать. Но тот подошел ближе и протянул мне руку.
— Саня! — засипел он, будто мы сто лет дружили. — Ни хрена какие люди в нашей дыре! Пацаны — это Саша Файтер! Ну который Карателя сломал!
Во оно что… неожиданно свалившаяся мне на голову популярность затерла наши недопонимания с прошлого раза.
Рука «принца» так и осталась висеть в воздухе. Таким людям, хотя даже не людям, а «человекам» я никогда не жал руку. Воспитание не позволяло.
Впрочем, «принца» это ничуть не смутило. Он, ухмыляясь своей наглой физиономией, аж хрюкнул от удовольствия.
— Давай выпьем! За встречу! За уважение!
Он дыхнул смесью рома и мятной электронной сигареты, которую держал в руке.
— Я на работе, — пояснил я.
Пацан будто не услышал или слышать попросту не хотел. Скорее всего не привык пацан, что ему отказывают. Он щелкнул пальцами и к нам, как сайгак прискакал официант, причем уже с двумя стопками в руках, естественно наполненных алкоголем. Да, здесь своих клиентов знали очень хорошо.
— Ну погнали! — он протянул мне одну стопку.
Дамир, стоявший по левую руку от меня, чуть повел подбородком вниз — мол, надо. Не спорь, мол, пригуби.
Но я не пригубил.
Для меня пить с человеком — значит его уважать. Этого юнца мне уважать было не за что, будь он хоть сыном президента.
— Не пью, — повторил я спокойно. — За столик пройдите.
— Э, брат, ну ты че обламываешь кайф…
Он протянул стопку Далеру, и тот отказываться не стал.
— За тебя! — молодой опрокинул стопку, морщась, вытер губы и глянул на меня с блеском в глазах.
— Знаешь сколько баб мне тебе в личку пишет, когда видео разошлось по сети! — он заржал как конь. — Не думал, что прославишься?
Он вдруг резко перестал смеяться и требовательно посмотрел на меня.
— Фима, камеру включи, сейчас запишем контент и замутим колабу, — обратился он у одному из своих дружков, даже не поворачиваясь.
Тот будто салага, услышавший приказ деда, спешно выхватил телефон, начав сьемку.
— Пипл хай! — обратился «принц» к камере. — Мы короче встретили Саню Файтера, прикиньте да?
Он показал на камеру два пальца в виде «Виктории», позируя на моем фоне.
— И как думаете, что мы будем делать? — вопрошал он.
— Сань терпи, — Далер шепнул. — Он под чем-то. Не слезет, пока не получит своего.
Я не расслышал, что дальше говорил «принц», но он вырос передо мной. Глаза паренька блестели от предвкушения.
— Давай на бабки забьемся? Кто кого рубанет, бить будем по жребию! — потребовал он. — Я хочу показать подписоте, что тебя положу!
— А если я бить буду?
— Выдержу. Положить меня еще раз у тебя не получится…
Далер вздрогнул, но никак вмешиваться не стал. Я окинул взглядом мажорчика. Зачем ему это было нужно? Может быть так он хотел кому-то что-то доказать или реваншироваться за прошлый раз. Не знаю, чужая душа — потемки. А что в душе этого паренька мне знать не особо то и хотелось.
Я подозвал паренька ближе и чуть подавшись вперед, чтобы не заглушала музыка, сказал.
— За столик сядь. Не сегодня.
— Блин, да че ты, — он хихикнул. — Или не вывозишь?
Я покосился на Далера. Тот всячески показывал, что на предложение надо соглашаться. Клиент всегда прав?
Раз, и ко мне незаметно подошел один из дружков непутевого.
— Плачу сотку, если проиграешь! — шепнул он. — Надо лечь, Санчес.
Я покосился на него, видя, что и этот товарищ убранный.
— Сань, ты ж только помягче, — зашептал на ухо мой напарник, понимая, что происходит. — Возьми бабки…
Один из дружков уже поднес пятирублевку, вложил в руку мажорчику. Тот аж хрюкнул от удовольствия.
— Орел или решка? — спросил он.
— Орел, — сказал я.
Он подкинул монетку. Приготовился ловить, но я опередил его — поймал монету на лету и положил плашмя запястье. Убрал ладонь.
— Орел… — буркнул молодой.
Было не похоже, что его хоть чуть смутило, что первым выпало бить мне. Я молча наблюдал за спектаклем, который устраивает «я у мамки дурачок». Вот она — современная «элита»…
— Ну давай вхерачь! — он выпячил подбородок и расставил руки. — Ну че ты?
А ведь он когда вырастет, сядет на руководящее место, пригретое родителями и люди будут страдать от таких талантов.
Я вздохнул.
Клац!
Бить кулаком не стал — кости беречь надо. Ударил ладонью. Удар получился плотным, достаточным, чтобы мажор стал консистенцией, как желе,
