Не задумываясь, певица растрачивала свои время и силы на тех, кто был рядом, кто имел счастье понравится ей.
Именно Пиаф обязан своим головокружительным успехом Ив Монтан. Она поставила ему дикцию, придумала сценический образ, придирчиво оценивала его репертуар. Любовь не мешала Эдит заставлять Ива работать в поте лица. Она буквально истязала Монтана нечеловеческим напряжением, которое легко могла выносить сама. Спустя много лет Ив Монтан сказал, что всем в жизни он обязан Эдит. Но, конечно, они тоже расстались. Последний раз их имена появились рядом на афише фильма Марселя Блистэна «Безымянная звезда», в котором Пиаф исполнила главную роль.
Помимо музыкального таланта Эдит обладала значительным драматическим даром, да и могло ли быть иначе, коли Пиаф с такой потрясающей силой умела передать многочисленные образы своих лирических песенных героинь. Пьеса Жана Кокто «Равнодушный красавец» была написана известным французским драматургом специально для Эдит. В этой новой для Пиаф работе, где она не исполняла ни одной песни, со всей полнотой проявился актёрский талант великой певицы.
Она знала многих сильных мира сего — знаменитых, богатых, влиятельных. Эдит дружила с Марлен Дитрих, гордилась знакомством с Чарли Чаплиным, сидела за одним столом с наследными принцами. Она с пренебрежением относилась к деньгам, хотя зарабатывала их миллионы. Зато те, кто её окружал, легко пользовались её средствами; деньги уплывали прежде, чем она успевала даже взглянуть на них. Её дом был всегда полон, и часто случайные люди застревали в нём надолго и жили на полном её содержании. Она конфузилась, показывая норковую шубку, подаренную ей Марселем Серданом. И когда ей пытались объяснить, что это нормально, когда богатый влюблённый дарит своей подруге роскошные подарки, она вдруг хитро сощурилась, сказала: «Я в долгу не осталась» и заказала ему у Картье рубашки, — наряднее которых не найдёшь.
Она так и осталась до конца дней уличной девчонкой, не привыкшей к милостям судьбы, «великой уличной девчонкой», о которой Кокто, обожавший Пиаф, написал: «Посмотрите на эту маленькую женщину, чьи руки подобны ящерицам. Взгляните на её лоб Бонапарта, на её глаза слепца, который обрёл зрение. Как она будет петь?.. Как вырвутся из её узкой груди великие стенания ночи? И вот она уже поёт, или, точнее, — на манер апрельского соловья пробует исполнить свою любовную песнь. Слышали ли вы когда-нибудь, как трудится при этом соловей? Он старается. Он раздумывает… Он задыхается. Устремляется вперёд, отступает. И внезапно, найдя то, что искал, начинает петь. И потрясает нас».
ИНДИРА ГАНДИ
(1917—1984)
Премьер-министр Индии в 1966—1977 годах и с 1980 года, министр иностранных дел в 1984 году. Дочь Джавахарлала Неру. Участница национально-освободительного движения. Один из лидеров партии Индийский национальный конгресс, а после её раскола в 1978 году — председатель партии сторонников Ганди. Убита террористами.
Погребальный костёр, зажжённый по древнему индийскому обычаю, догорел, и прах великой индианки был развеян в Гималаях — мёртвом царстве снегов. Власть в стране перешла уже к третьему поколению семьи Неро — сыну Индиры — Радживу Ганди…
Если политического деятеля можно выпестовать, готовя его на трудное поприще власти ещё с пелёнок, то дочь известного в стране адвоката Джавахарлала Неру, пожалуй, самый яркий тому пример. Молодой человек включился в борьбу за независимость Индии против англичан задолго до рождения дочери, и вся его жизнь и жизнь родных и близких с этой минуты подчинилась опасному расписанию политического деятеля. Жена его, Камала, по мере взросления дочери, стала верной помощницей в борьбе мужа и свёкра.
По индийским обычаям женщина рожает ребёнка в доме матери, однако семья Неру поступила вопреки традициям. Девочка появилась на свет в «Обители радости» — богатом доме деда, построенном к тому же на священном месте, и получила имя «Страна луны» — Индира — в честь своей родины.
Начало XX века в Индии отмечено небывалым подъёмом самосознания, появляются первые национальные газеты, формируется демократическая партия освобождения, получившая название «конгрессистской». Отец Джавахарлала — Мотилал избирается президентом нового политического объединения, а «Обитель радости» на долгие годы становится штабом индийского национализма. Маленькая Индира целыми днями пропадает в гостиной, слушая непонятные ей речи о колониализме, об актах протеста, о гражданском неповиновении. Уже в два года девочка познакомилась с «отцом нации», непререкаемым авторитетом Махатмой Ганди, а в восемь по его совету организовала в родном городке детский союз по развитию домашнего ткачества. Его юные члены в «Обители радости» ткали из грубой пряжи носовые платки и гандистские «топи» — шапочки. Восьмилетняя Индира в перерывах между работой оттачивала ораторское мастерство, произнося пламенные речи перед мальчиками и девочками, играя в «отца и деда».
Если бы кто-нибудь в те далёкие годы озаботился предсказанием будущего Индиры, то ему достаточно было бы обратить внимание на один случай из её детства. В один прекрасный день из дома деда вынесли все вещи, купленные когда-то в Европе — всё, что принадлежало этому ненавистному в семье миру колонизаторов. Под окнами соорудили огромный костёр и демонстративно сожгли иностранные предметы роскоши — смокинги деда, тюки шифона и дорогие отрезы великолепной манчестерской шерсти. Полетели в костёр драгоценные безделушки и лакированная обувь, цилиндры и тончайший фарфор. Только любимая лондонская кукла девочки избежала общей участи. Индира с замиранием сердца до самой ночи следила за необычайной вакханалией, устроенной родственниками. Спустя несколько месяцев в гости к отцу приехала богатая тётя, не знавшая о нововведениях в семье. Она привезла в подарок племяннице красивое платье из Парижа. Камала наотрез отказалась принять его, объяснив, что Индира тоже придерживается взглядов родителей — носить только индийские одежды. Не поверившая матери тётка позвала девочку, и когда та подтвердила нежелание красоваться в иностранном платье, женщина в сердцах бросила: «Так почему же ты, святая патриотка, не сожжёшь свою заграничную куклу?»
Слова эти поразили Индиру. На следующий день девочка проникла на безлюдную террасу, где уже был подготовлен хворост для маленького костра. Она бережно положила свою драгоценную куклу на место «казни», дрожащей рукой запалила огонь и бросилась прочь от страшного места. К вечеру у Индиры поднялась высокая температура, она бредила, стонала, глаза её впали. Всю жизнь Ганди не выносила звука чирканья спички. Но первый свой поступок истинного политического деятеля — отказаться от всего, даже самого дорогого — она всё-таки совершила.
Дочь Неру получила прекрасное образование. Отец, несмотря на занятость и постоянные аресты, постарался вложить в Индиру всё, что он хотел бы передать сыну, который умер, едва появившись на свет. Джавахарлал написал дочери из тюрем в общей сложности около двухсот писем, и каких писем! Это настоящие эссе, в которых автор излагает и свои философские взгляды, и политические руководства к действию, и детали биографии, и глубокие душевные переживания.
В 1934 году Индира поступила в народный университет, который создал знаменитый индийский поэт Рабиндранат Тагор. Обучение по его программам соединяло европейские и индийские традиции. Студенты много занимались языками, мировой историей и литературой, но при этом они чувствовали себя частицами единого коллектива, обязаны были посещать дом Наставника — Рабиндраната Тагора, который в располагающей уютной атмосфере вёл душеспасительные беседы.
Вскоре у матери начался рецидив туберкулёза, Индира вынуждена была, прервав учёбу, сопровождать Камалу в Швейцарию. В Европе девушка осталась надолго. После смерти матери в 1936 году неожиданно оказалось, что она крайне одинока и в Индию возвращаться, в общем-то, некуда — «Обители радости» давно уже не существовало — отец сидел в тюрьме, а дедушка и бабушка скончались. В тяжёлой ситуации рядом с Индирой был молодой человек. Он уже давно неприметно присутствовал в её жизни. Помогал ей, когда умирала мать. Он давно сдружился с Джавахарлалом и выполнял его поручения, он стал незаменимым в их семье. Фероз Ганди (однофамилец Махатмы Ганди) не заставлял Индиру страдать от приступов любовной болезни, не плакала она по ночам от ревности, но, видимо, это-то и устраивало честолюбивую девушку. Было и ещё одно обстоятельство, которое хоть и создавало определённые трудности, но при разумном подходе могло обратиться в благо. Фероз принадлежал к религиозной общине парсов — поклонников огня, которая презиралась индийской элитой, поэтому Джавахарлал хоть и не выступил открыто против выбора дочери — прогрессивные убеждения не позволяли — но и не поддерживал её. Зато Камала ещё при жизни благословила молодых. Она хорошо понимала, что жених из равной благородной семьи вряд ли составит счастье сильной, устремлённой к самоутверждению Индиры, вряд ли позволит ей быть достаточно свободной. Чувствовала это и сама девушка, поэтому, ещё раз хорошо поразмыслив, она поступила в Оксфорд, где в это время учился Фероз.
