руку на спинку дивана, аккурат за моей спиной. – Но с девушками можно не только гулять, – шепотом сказала она, наклоняя голову в удобную для поцелуя позицию, – ты ведь знаешь?
Похоже, меня сейчас будут зажимать, подумал я, ощущая левым боком врезавшийся в него подлокотник дивана, а правой ногой – бедро прильнувшей ко мне кошки.
Какие у зубастой беленькие зубки… А какие у нее сладкие губы, неожиданно вспомнил я, смотря на ее такое близкое лицо.
Словно уловив мои мысли, Дина еще больше наклонила голову на плечо и прикрыла глаза, подставляя мне губы.
Я ее сейчас поцелую! Как тогда, неожиданно понял я.
Сердце бухнуло и замерло в ожидании. Моя голова стала медленно клониться к ее губам. Внезапно что-то уперлось мне в подбородок.
Ошейник!!! ОНА НАДЕЛА НА МЕНЯ ОШЕЙНИК! И она думает, что я после этого еще и целоваться с ней буду? Ну уж нет!
Вспыхнувшая внутри меня злость мигом развеяла поцелуйное настроение.
– И что же именно с ними можно делать? – откидывая голову назад, громко поинтересовался я.
Дина резко открыла веки. В ее глазах я увидел мелькнувшее и ушедшее в их глубину разочарование. Отодвинувшись, она несколько секунд массировала свой правый висок указательным пальцем, внимательно разглядывая мое лицо, затем молча поднялась, гибко качнув бедрами, и ушла, так и не сказав мне ни слова.
– И что это было? – спросил я себя, переводя дух и проводя рукой по своей шее.
Ошейник! Гадость моя! Я вновь ощутил под ладонью его гибкую ленту. Кто бы мог подумать, но в данный момент – как хорошо, что ты у меня есть!
– Ты готов? – спросила меня Дина, поворачиваясь от большого зеркала в прихожей, возле которого она красовалась.
– Всегда! – ответил я, вытягивая шею из своего воротника.
Дина без восторга посмотрела на меня.
Сегодня она была сама строгость. Черные волосы были плотно собраны назад в тугой пучок, открывая лоб и зрительно делая ее глаза еще больше. Плотно сидящий черный камзол военного покроя со стоячим воротником и обтягивающие штаны, заправленные в блестящие черные сапоги придавали ее фигуре гибкость и грациозность. Особенно этому способствовал пояс, с большой желтой бляхой. На бляхе была изображена голова оскалившейся пантеры или еще какого-то крупного кошачьего с большими клыками.
– Эри, я тебя очень попрошу, веди себя прилично! Там будет много моих сослуживцев, и мне бы не хотелось, чтобы из-за твоих шуток я выглядела глупо…
– Может, мне тогда лучше остаться? – предложил я. – А то ведь сослуживцы разные бывают… у всех свои понятия о шутках.
– И что ты будешь делать один целый день? – чуть нахмурившись, спросила Дина.
– Ну… за целый день можно сделать много всяческих полезных вещей… Поиграть на гитаре, порисовать, познакомиться с кухней ближайшей таверны…
– Нет, – категорическим тоном сказала Дина, – ты пойдешь со мной!
– Ну нет так нет, – спокойно сказал я, поправляя свой шейный платок перед зеркалом так, чтобы он как можно больше прикрывал ошейник.
Посмотрим, что там за барак, в котором ты служишь…
Молодые зубастики
– А у лейтенантши губа не дура… – Молодая варга, произнесшая эти слова, задумчиво смотрела внутрь своей кружки, словно там было что-то интересное.
– Ты о ком? – поинтересовалась ее соседка, сидевшая рядом за столом таверны, такая же молодая и тоже в форме курсантки.
– Да я про Дину. Ты видела, какую зверушку она себе приобрела?
– Зверушку? Не видала… Я сегодня в наряде была… А где она ее приобрела? Может, и нам там можно?
– Ха! Как же! Держи карман шире! – Первая варга подняла голову от кружки и усмехнулась. – Там только для старших. Нам не положено. Отберут!
– Как не положено? – возмутилось вторая. – Кто нашел, того и зверушка! Таковы правила!
– Ха, правила! А ты думаешь, чего она его сегодня на занятия притащила?
– Ну… не знаю.
– Оставить боится! Чтобы не отобрали, до того как он зверушкой станет! И думать нечего!
– Да ладно! Если по-твоему, так она бы его дома оставила. Чтоб не видел никто. А так она, наверное, что-то хотела. Что она с ним делала?
– Ну… может быть… – Первая варга задумчиво почесала затылок. – А что делала? Да ничего! Мы размялись, потом, как обычно, тренировки с мечами… А потом она ему предложила тоже попробовать.
– Попробовать? – удивилась вторая. – Человек против нас? Он что, мастер какого-то боя? Согласился?
– Отказался! Сказал, что у него по дороге, как он выразился, сперли кинжалы, и вообще он не собирается тут всех веселить…
– Похоже, мозгов у него побольше будет, чем у нашей Дины… – сказала вторая.
– Наверное… – задумчиво ответила первая, – благородный как никак…
– Благородный? Так ведь это запрещено!
– Вот я тебе и говорю, что у нас отберут! А ты мне правила, правила! Для кого правила, а для кого так… особенно у кого тетка в начальницах тайной стражи ходит… Болтают, что она его прямо из замка выкрала!
– Да ты что! – ахнула вторая, распахнув глаза. – А родственники его что? Императору разве не стали жаловаться?
– Говорят, что она куда-то за ним на окраину ездила. Куда-то далеко-далеко. Чуть ли не за Серые пустоши. Императору на таких плевать.
– Ух ты! Это ведь целая охота! Я тоже себе хочу благородного! А что, теперь всем будет можно на окраины за зверушками ездить?
– Губки-то позакатай! Раскатала! Благородные – это не для всех! Это только для избранных. Если все будут ходить с благородными, тогда чем избранные будут отличаться от нас? Так что остынь. Для нас – каторжники!
– Но это же несправедливо… Одним, значит, все…
– Вот заведешь себе тетю – начальницу тайной стражи, будет и у тебя благородный! Будет тебе петь, стихи читать, на гитаре играть и портреты рисовать!
– А он все это делает?
– А ты думала! На то он и благородный. Еще и восхищается ею так, что на соседней улице слышно!
– У-у-у… вот бы мне такого! А то эти
