омрачалась пульсирующей болью от самых тёмных воспоминаний, прорывавшихся наружу. Саалим напоминал мне, что понадобится время, чтобы боль полностью унялась, и чтобы свет прогнал тень.
Когда закончился день, полный слёзных прощаний с Фирозом, моими матерями, сёстрами, Хадийей, Адилой и слугами, которые меня знали, мы уехали.
Когда шатры оказались у нас за спинами, я повернулась и посмотрела на то место, которое меня породило и вырастило. Я всё ещё испытывала давящую на меня печаль и стыд, но уже гораздо меньше. Теперь я видела то, что дало мне силу.
Эйкаб, Мама, Тави, Рахима, Фироз, Сабра.
Я посмотрела на мужчину рядом с собой.
Саалим.
Встав на колени, я взяла горстку песка и насыпала его в свой мешок.
— Поехали домой, — сказала я.
***
Мадинат Алмулихи встретил нас словно оазис; он сиял на солнце и приглашал в свои тени. Я почувствовала, как напрягся Саалим, когда мы начали подъезжать к городу. Теперь я понимала: здесь он столкнулся с таким же неприятным прошлым, как я в своём поселении. Я начала говорить ему те же самые слова, что сказал мне он.
Когда наш караван, наконец, приехал во дворец, мы оба остановились.
— Что?.. — заикаясь, произнесла я, уставившись на высокие стены, которые окружали дворец и сад.
Вместо белоснежных стен по обе стороны от лестницы, мы увидели стены, выкрашенные в яркие цвета. Они были покрыты рисунками и узорами, которых там раньше не было. Стражников, которые нас окружали, это, казалось, совсем не заботило. Они продолжили идти в сторону конюшен со своими лошадьми и начали передавать мешки слугам, словно всё было как прежде. Точно так же вели себя и люди, идущие по улицам. Почему они не обращали на это внимания? Откуда всё это взялось?
Оказавшись на лестнице, мы начали трогать стены, внимательно их рассматривая. Изображения были выложены из мелких плиток очень искусно и выглядели нарисованными. Они были прекрасны, но не казались свежими. На некоторых плитках были небольшие сколы по краям. Я отступила назад, пытаясь разглядеть изображение целиком.
Мужчина с золотыми браслетами, появляющийся из облака золотого дыма. Женщина в голубых одеждах, лицо которой скрыто вуалью, состоящей из цепочек, а пальцы и живот украшены драгоценными камнями.
— Джинн и ахира, — прошептал Саалим, коснувшись чёрных плиток, составлявших волосы ахиры.
Мы отошли на противоположную сторону лестницы, чтобы лучше разглядеть картину. Белый дворец на фоне ночи. Кристально-голубое море по бокам от него, в котором отражается яркая луна. И тут посреди волн я заметила недостающую плитку.
— Откуда они узнали? — спросила я нервно, коснувшись пустого пространства, куда совершенно точно должна была подойти моя плитка.
Когда мы вошли внутрь дворца, нас встретила Мариам и несколько слуг. Билара, одетая как самый обыкновенный ребёнок из города, играла на лестнице у неё за спиной.
— Кто выложил эту мозаику? — спросил Саалим.
Мариам как будто озадачил этот вопрос.
— Не знаю. Она появилась здесь задолго до моего появления.
— А-а, — сказал Саалим, когда к нему пришло понимание одновременно со мной.
Это была магия. Что-то в пустыне изменилось в последний раз.
— Мне всегда было интересно, что она изображает, — сказала я. — Я как раз смотрела на неё и…
Наклонив голову, Мариам сказала:
— Ну, конечно же, она рассказывает легенду об ахире и джинне.
Я попросила её напомнить мне об этой легенде. Ведь у солеискателей были свои легенды.
— Это легенда о порабощенной ахире, которая нашла джинна и влюбилась в него. Пожелав свободы, она освободила джинна, и так родился Мадинат Алмулихи.
Она говорила медленно, словно я была слегка не в себе.
— Ах, да, — поспешно ответила я. — Кажется, я видела, как дети разыгрывали эту историю на рынке.
Когда мы проходили мимо тронного зала, Саалим снова меня остановил и указал на гобелен, который ему подарили на Фальса Мок.
Рядом с королём больше не была изображена женщина в бледно-голубых одеждах с длинными прямыми волосами. Теперь силуэт женщины был выполнен в мягких красных тонах. На ней был хиджаб более тёмного цвета, который покрывал её волосы и лицо. На голове женщины была золотая корона, а в области сердца был вышит золотой цветок.
— Эмель, — сказал он приглушённым голосом. — Это ты.
Так оно и было.
***
В тот вечер состоялся грандиозный пир в честь возвращения короля и королевы. Люди ели и пили в нашу честь всю ночь напролёт.
Тави и Якуб присутствовали там вместе с семьёй Саиры, дети которой бегали вокруг, преисполненные дикой радости. Здесь были и другие. Кахина и её сын, Рафаль, а также люди Саалима: Тамам, Нассар, Кофи, Парваз и много кого ещё. Обычные жители города веселились вместе с богачами.
С глубоким удовлетворением я наблюдала за людьми на пиру, которые заполнили наши залы. Саалим сидел рядом со мной, а моя рука лежала в его руке.
Неожиданно прямо передо мной оказался Гаффар. Всю ночь он затягивал песни, хотя Саалим множество раз просил его помолчать, чтобы нанятые музыканты могли делать свою работу. Но, увы, его нельзя было остановить.
— Разрешите мне спеть песнь в честь новой королевы? Как того требуют традиции Алмулихи.
Саалим неохотно кивнул. Я рассмеялась, заметив его раздражение, и с готовностью подалась вперёд, чтобы послушать песнь.
Гаффар запрыгнул на стул и попросил внимания гостей. А затем начал:
— Ахира, ахира! Бежим же со мной
Из знойной пустыни в мой город морской, —
Рабыню-ахиру так джинн умолял,
Но грозный отец ей свободы не дал.
На цепь он её, точно пса, посадил
И только лишь думать не запретил.
— Ни мне, ни тебе не сбежать от отца,
Ведь ты его раб, точно так же как я, —
Ахира со вздохом ему отвечает.
Но пламя любви всё сильнее пылает.
Вахиром в пустыне Эйкаба взращенная
Цветёт точно роза любовь пробуждённая.
И джинн для ахиры средь жарких песков
Любое желанье исполнить готов.
Но игры с коварной Мазирой опасны
Никто над лукавой богиней не властен.
Однако ахира готова на всё,
И джинн исполняет желанье её.
Богиня дарует влюблённым свободу,
Но также меняет пустыни природу.
И вот уж ахира бредёт сквозь пески,
Чтоб город у моря и джинна найти.
Ведь в чудном и радостном городе том
Её ненаглядный уж стал королем.
И скоро, увидев её средь гостей,
Её наречёт он женою своей.
Оглядев помещение, я заметила, что люди улыбаются, а женщины вытирают слёзы. Было похоже, что эту легенду рассказывали им их предки.
Я быстро повернулась к Саалиму. Ведь он
