Старик заставил Гарека и Стивена несколько раз пересказывать ему свои сны, задавал различные наводящие вопросы о людях или местах, которые им привиделись, пытаясь получить некую целостную картину того, что именно они испытали во сне.
Сон Гарека и впрямь показался всем неким посланием от Лессека, хотя его содержание и вызвало у них полное недоумение. Образы умирающей земли, призраков, наводнивших заповедные леса Роны, и высыхающей реки Эстрад приводили в уныние, но были относительно понятны, хотя точного их значения не смог уяснить себе даже Гилмор. А вот видение пылающего Речного дворца, явившееся Гареку во сне, было вполне реальным. И Гилмор предполагал, что привидевшиеся ему мужчина и женщина, яростно совокуплявшиеся на фоне ревущего пламени, — это подтверждение того, что была все же предпринята некая последняя попытка продолжить королевский род.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Стивен.
Был уже почти полдень, и ему казалось, что они уже ничего нового выяснить о своих снах не смогут.
— Принца Данмарка ослепила, оглушила и в итоге свела с ума та же неведомая и злая сила, что погубила и его отца.
— Ну да, Нерак, — кивнул Стивен.
— Верно. Но Данмарк умер далеко не сразу. Он успел еще прожить целое двоелуние и погиб в ту ночь, когда во дворце случился пожар.
— Значит, за это время какая-то женщина вполне могла успеть от него забеременеть, — задумчиво подытожил Гарек, сложив в уме кусочки этой головоломки. У него даже голос дрогнул, когда он вдруг понял смысл того, что видел во сне. — И сегодня, вполне возможно, где-то живут наследники принца Данмарка. А стало быть, королевский род остался непрерванным.
— Вот именно, — подхватил Гилмор. — И наследник Данмарка является — или, точнее, когда-нибудь будет являться — полноправным королем или королевой Элдарна.
— Но как это возможно? — вмешался Стивен. — Я думал, да и Бринн рассказывала, что всеми государствами Элдарна управляли сплошные родственники, кузены и кузины, потомки какого-то давным-давно умершего короля Реджинальда или что-то в этом роде.
— Ремонда, — поправил его Гилмор. — Это верно, но, по слухам, правитель Малакасии Дравен не был настоящим отцом своего единственного сына Марека.
Стивен некоторое время обдумывал эти слова, потом до него дошло:
— Значит, его жена, принцесса...
— Мернам, — подсказал Гарек.
— Принцесса Мернам имела любовника, умудрилась от него забеременеть, затем провела пару ночей в постели с законным мужем, чтобы все было шито-крыто, и родила бастарда...
— Принца Марека. — Гилмор даже рукой по камню прихлопнул. — И принц Марек первым из малакасийцев предъявил права на элдарнский трон. С тех пор, собственно, его семья и правит всеми нами.
— Будучи при этом полностью во власти Нерака, — прибавил Стивен, и Гилмор кивнул в подтверждение его слов. Стивену вдруг стало очень интересно: до чего же прихотливы были извивы элдарнской истории! — А что же другие потомки Ремонда? Неужели ни в одном из августейших семей не осталось ни одного наследника?
— Ни одного, у кого уже были бы и свои дети. Хотя бы на стороне, — сказал Гарек и, подумав, прибавил: — Мне кажется, Нерак убивал каждого, кто был способен продолжить род короля Ремонда, а затем предъявил свои права принцу Мареку, тому самому бастарду, который тогда еще мог иметь детей.
— Интересно, зачем это все ему было нужно? — Стивен невольно задал этот вопрос вслух.
— Что именно? — откликнулся Гарек.
— Если им управляла некая злая сила, существующая за пределами этого мира, то с какой стати ему беспокоиться о том, чтобы стереть с лица земли весь род Ремонда? Какая угроза могла исходить для него от потомков короля Элдарна?
И снова Гарек поспешил поделиться своей догадкой:
— Возможно, ему хотелось установить в Элдарне некое подобие порядка и стабильности, пока он будет изучать волшебный стол, пытаясь получить необходимые знания, позволяющие ему вызволить своего господина?
— Возможно, — согласился Стивен. — А может быть, род Ремонда хранит некий секрет, способный помешать осуществлению этого его плана и не позволить ему овладеть магией волшебного стола?
— Все это очень интересно, — заметил Гилмор, приглаживая усы, — но сейчас мы не можем прервать наше путешествие и начать поиски какого-то мифического наследника ронского престола. На это может понадобиться не одна сотня двоелуний. В настоящее время цель у нас иная и, по-моему, более важная. — Он встал, потянулся и с тяжким вздохом прибавил: — Боюсь, Лессек здорово смутил ваши души и умы, он это умеет. Итак, Стивен, вернемся к тому, что хранилось у тебя в банке.
— Хорошо, хорошо, — откликнулся Стивен, — но все же погоди немного: мне нужно прийти в себя. А то у меня что-то голова разболелась.
Он встал и принялся ходить взад-вперед по каменистой площадке, надеясь, что ветерок освежит его. Ему было ясно: с Гареком Лессек, безусловно, разговаривал, однако ему что-то не верилось, что и его сны содержат некие таинственные знаки и послания давно умершего великого мага. Скорее всего, ему приснился просто один из самых обычных дней в банке, когда они все вместе — он, Хауард и Мирна — с удовольствием решали всякие математические задачки. Он тогда даже еще не ездил в «Антикварную лавку Майерса» и ничего не знал о ключе от депозитной ячейки, принадлежавшей Уильяму Хиггинсу.
Это был просто сон, и снилась ему самая обыкновенная мешанина из привычных событий рабочего дня. Стивен действительно был почти уверен в этом, потому что, если Лессек прошлой ночью попросту не обратил на него внимания, это может означать, что они с Марком сумеют-таки отыскать этот дальний портал, благополучно вернуться домой, в Колорадо, и навсегда позабыть об Элдарне.
И теперь Стивену казалось, что самое главное сейчас — это покинуть гору Пророка без навязанного им каким-то сверхъестественным образом плана действий. Ему совсем не хотелось продолжать эти бесконечные разговоры о сновидениях. Он опасался, что Гилмор снова начнет выспрашивать его о чем-то таком, что не имеет ни малейшего отношения к тому, что было самым обыкновенным сном.
Думая о том, как там сейчас Марк, Стивен отошел к самому краю площадки и лег на живот, глядя вниз, на оставленный в ущелье лагерь. Там все показалось ему каким-то странно неподвижным. В лагере не было видно ни души. Страшные подозрения зародились в его душе. Отыскав глазами реку, он проследил по ней до той рощи, где спал всего две ночи назад. Но рощи на месте не оказалось. Все деревья в ней исчезли!
Тревога волной поднялась в душе Стивена. Чувствуя, как у него дрожат руки, он вскочил и бегом бросился к своим спутникам, по-прежнему увлеченно беседовавшим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
