На правом фланге русские также наступали при поддержке танков, прорвались в северо-западном направлении и вскоре с трех сторон подошли к огневым позициям артиллерии. К полудню она уже вышла на вторую линию обороны. Противник постоянно подтягивал из глубины к участкам прорывов новые силы пехоты и танков».
Тут Хаупт отмечает, что войска Рокоссовского наступали тактически грамотно, просачиваясь в незанятые противником промежутки и обходя окопы и узлы сопротивления.
Рокоссовский вспоминал, как немцы пытались прорваться из Бобруйска:
«Во второй половине дня 27 июня части 1-го гвардейского танкового и 105-го стрелкового корпусов атаковали засевшего в городе врага, но успеха не имели. Всю ночь и весь следующий день шли кровопролитные бои. В ночь на 29 июня противник отвел значительную часть сил к центру и сосредоточил крупные силы пехоты и артиллерии в северной и северо-западной частях города. Комендант немецкого гарнизона решил ночью оставить город и прорываться на северо-запад.
После сильного артиллерийского и минометного налета на позиции нашей 356-й стрелковой дивизии двинулись фашистские танки, за ними цепи штурмовых офицерских батальонов, а затем и вся пехота. Пьяные солдаты и офицеры рвались вперед, несмотря на губительный огонь нашей артиллерии и пулеметов. В ночной темноте завязались рукопашные схватки. В течение часа воины 356-й дивизии героически дрались, сдерживая натиск противника. Ценой огромных потерь гитлеровцам удалось местами вклиниться в оборону дивизии.
С рассветом передовые отряды 48-й армии под прикрытием артиллерии переправились через Березину и вступили в бой на восточной окраине Бобруйска.
К восьми утра полки 354-й стрелковой дивизии захватили вокзал. Немцы, теснимые со всех сторон, еще раз попытались вырваться на северо-запад и снова атаковали славную 356-ю дивизию. Им удалось прорвать ее оборонительный рубеж. В прорыв хлынуло 5 тысяч солдат во главе с командиром 41-го танкового корпуса генералом Хоффмайстером, но спастись им не удалось. Наши войска, действовавшие северо-западнее города, ликвидировали и эти бегущие части врага.
65-я армия в тесном взаимодействии с 48-й армией 29 июня полностью овладела Бобруйском… В шестидневных боях нами были захвачены и уничтожены 366 танков и самоходных орудий, 2664 орудия разного калибра. Противник оставил на поле боя до 50 тысяч трупов, более 20 тысяч немецких солдат и офицеров было взято в плен».
Насчет штурмовых офицерских батальонов у немцев Константин Константинович ошибался. Такие батальоны были созданы в Красной армии для офицеров, попавших в плен неранеными и призванных теперь сражаться рядовыми, чтобы кровью искупить свою «вину». Но никаких следов существования штурмовых офицерских батальонов в вермахте до сих пор не обнаружено.
В. Хаупт так описал падение Бобруйска:
«В городе в тот день царил хаос. Пехотинцы, артиллеристы, медсестры, саперы, обозные, связистки, генералы и тысячи раненых стихийно отходили в город, который уже жестоко бомбили советские штурмовики. Генерал-майор Адольф Хаман, назначенный комендантом „крепости“, едва ли мог навести порядок в этих разгромленных войсках. Только энергичные офицеры сплачивали остатки своих подразделений и снова создавали боевые группы, которые кое-где и кое-как на окраине города готовились к обороне. Командование армии попыталось сдать Бобруйск, но Гитлер запретил… Когда же он наконец после полудня 28 июня дал свое разрешение, было уже поздно.
Разнообразные боевые группы, собравшиеся в прошедшую ночь, утром 29 июня попытались кое-где прорваться из окруженного Бобруйска в северном и в западном направлениях.
В тот день в районе Бобруйска находилось еще около 30 тысяч солдат 9-й армии, из которых около 14 тысяч в последующие дни, недели и даже месяцы смогли добраться до главных сил немецких войск. 74 тысячи офицеров, унтер-офицеров и солдат этой армии погибли или попали в плен…»
Штаб группы армий «Центр», которой командовал генерал-фельдмаршал Эрнст Буш, вылетевший на самолете для доклада в Ставку фюрера, 28 июня был переведен в Лиду. В 20.30 того же дня сюда на почтовом самолете прибыл Вальтер Модель. Когда он вошел в рабочую комнату штаба, коротко сказал: «Я — ваш новый командующий!» На робкий вопрос начальника штаба группы армий генерал-лейтенанта Ганса Кребса, который был уже начальником штаба Моделя, когда тот командовал 9-й армией: «Что вы с собой привезли?» — Модель ответил: «Себя!» Однако новый командующий, ставший 1 марта 1944 года генерал-фельдмаршалом, на самом деле привез с собой несколько соединений, которые он, будучи командующим группой армий «Северная Украина» (теперь он командовал сразу двумя группами армий), приказал перебросить на центральный участок Восточного фронта.
Верховное командование сухопутных войск (ОКХ) в тот же день сообщило командованию группы армий, что с 30 июня на центральный участок Восточного фронта будут переброшены некоторые соединения. Среди них — франконско-тюрингская 4-я танковая дивизия генерал-майора Клеменса Бетцеля и силезская 28-я егерская дивизия генерал-лейтенанта Густава Хайстермана фон Цильберга. Обе сразу же будут доставлены в район Барановичей. Северо-немецкая 170-я пехотная дивизия генерал-майора Зигфрида Хасса прибудет от Чудского озера из полосы группы армий «Север» в Минск. Кроме того, главное командование сухопутных войск направило в Минск семь боевых маршевых батальонов и три истребительно-противотанковых дивизиона резерва главнокомандования. Благодаря этому 30 июня впервые последовало «успокоение» обстановки, о которой журнал боевых действий группы армий «Центр» сообщал: «Впервые после девяти суток постоянно длившейся битвы в Белоруссии этот день принес временную разрядку». Однако разрядка оказалась кратковременной. Основные силы группы армий «Центр» оставались в окружении восточнее Минска, и оказать им помощь Модель не мог. 2 июля он приказал немедленно оставить Минск.
За заслуги в освобождении Белоруссии Рокоссовскому 29 июня 1944 года было присвоено звание Маршала Советского Союза. Это было не только признанием выдающихся военных заслуг Константина Константиновича. Тут были и определенные политические соображения. Предполагалось, что фронт Рокоссовского будет освобождать Польшу и польскую столицу Варшаву. Высшим воинским званием в польской армии было маршальское, и было бы неудобно, если бы командующий фронтом, освобождающим Варшаву, не имел этого звания. Кроме того, было бы очень символично, если бы этот маршал был поляком. Но Рокоссовскому, к сожалению, так и не довелось освободить Варшаву.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
