Драммр наверняка удивился бы своей репутации среди курсантов, равно как и прозвищу «гергем», закрепившемуся за ним в Службе. Возможно, сравнение с одним из самых зловредных демонов дасской колдовской школы польстило бы ему. Особенно если вспомнить популярность в Дасии поговорки: «Зачем вызывать гергема?» Поговорка происходила из старого колдовского анекдота: «Зачем вызывают гергема? Чтобы проверить надежность уз служения».
Мощные ширококрылые ыжгту не могли сравниться со шрадами в скорости и маневренности, зато они могли нести больше груза: двух-трех человек или тяжеловооруженного воина. К тому же хитроумные и мстительные шрады слишком часто причиняли вред людям. С ыжгту в этом отношении было проще, хотя, как любые демоны, при малейшем ослаблении уз они становились серьезной угрозой. Далеа полет на ыжгту показался стремительным и завораживающим, так что она довольно быстро забыла о настораживающей близости мужчины. Привыкший к быстрым шрадам Драммр почти не замечал скорости и хотел бы также не замечать прижавшейся к нему всем телом ученицы.
Драммр планировал сразу же направиться в Треугольник, но заметив далеко впереди покатую ярко-синюю крышу, приказал ыжгту снижаться. Оставив демона на попечение Далеа, контролер зашел в лавку под вывеской «Бавалар Жарохват, гномский оружейник». Через минуту Драммр уже вручал ученице отлично сработанный малый легкий самострел.
– Контролеры двигаются очень быстро и обыкновенно решают исход поединка первым выстрелом. Жезл тебе в ближайшие пару лет не светит, так что обойдешься этой игрушкой, – пояснил Драммр раскрасневшейся от прилива самых разнообразных чувств ученице свою внезапную щедрость, а заметив колебания девушки, добавил: – Бери, это приказ.
Внезапно возникшее желание поскорей оказаться рядом с ней на спине демона совсем не понравилось) Драммру.
– Ты не слишком-то похожа на дасскую девушку. Откуда ты, Далеа Орманерон? – Драммру пришлось рискованно изогнуться и кричать прямо на ухо девушке, чтобы она хоть что-то расслышала. Конечно, это был не лучший момент затеять беседу, но контролер не хотел, чтобы Далеа слишком рано поняла, что они летят к Треугольнику, и задавала ненужные вопросы.
– Мои родители сражались в рядах фелвийского союзного полка и погибли во время Большого нармротского Взрыва.
Это все объясняло. Драммр вспомнил рассказы знакомых торговцев о Фелвгш, что лежала далеко на западе за игномерийскими землями. Населяли Фелвию в основном полуэльфы, хотя некоторые жители еще сохранили чистоту эльфийской или людской расы. Жители Фелвии редко путешествовали на восток, и в Дасии только некоторые торговцы и ученые могли бы узнать эльфа, а отличить эльфа от полуэльфа, скорей всего, не смог бы никто.
Далеа почти не помнила родителей. Лишь изредка жгучие, но потускневшие образы всплывали из глубин сознания. Кое-что об отрядах эльфийских лучников слышала от Бретна Дарги. Но приютивший ее одноногий вояка слишком часто прикладывался к бутылке. А в последние годы его байки стали откровенно лживыми и похабными. На серых вонючих улицах Треугольника память стиралась грубым однообразием жизни. В то время для нее имела значение лишь точность брошенного или запущенного из пращи булыжника – только так можно было добыть пропитание и сохранить жизнь.
Краткой и, как подозревал Драммр, изрядно купированной истории Далеа Орманерон как раз хватило скоротать воздушное путешествие до Треугольника. Драммр заметил в глазах ученицы подозрительность, когда они приземлились среди разрушенных и поврежденных взрывом домов в том месте, где фазу назад он вступил в бой с магами-убийцами. Но это выражение быстро сменилось интересом, стоило Драммру начать прокручивать ход той стычки, комментируя и объясняя тактику сторон. Двойной прыжок контролера, позволивший одолеть одного из противников, произвел на девушку сильное впечатление. Правда, Драммру пришлось немного подкорректировать события того дня: чародея он подпалил жезлом, а не огненным шаром. Слишком многие приходили в школу Службы, чтобы поквитаться с магами, а сейчас ему было необходимо полное расположение Далеа. По окончании демонстрации в глазах девушки уже плясали восторженные огоньки.
– Считай, что это первый урок, – заявил контролер. – Я действовал четко, тактически верно и все равно мог проиграть. Более того, если бы не случайность или оплошность убийц, я был бы застигнут врасплох, а значит, имел бы слишком мало шансов в той схватке. Специфика твоей будущей профессии – ошибка или просто неудачное стечение обстоятельств могут запросто лишить жизни.
Далеа кивнула, но Драммр очень сомневался, что такой важный урок кто-либо способен усвоить с первого раза.
– Впрочем, мы здесь не только за этим. Тебе не кажется, что в картине поединка чего-то не хватает?
Покидая утром пирамиду Службы, Драммр и сам не догадывался, что упустил фазу назад нечто существенное, но, объясняя тактику «боевых клещей», понял, что недостающее звено имеет-таки место быть. Контролер не очень-то надеялся на находчивость ученицы, но после продолжительного раздумья она не уверенно произнесла:
– Откуда они узнали, что ты пойдешь именно этой дорогой, и как догадались, что ты приблизился к засаде?
– Именно! Конечно, можно было бы предположить, что маги крались и выслеживали меня, – сомнение пополам с сарказмом отразилось на лице девушки. – Но крадущиеся маги такая же редкость, как благочестивые демоны. Скорей всего, кто-то или что-то помогало им. И если сбежавший маг мертв или серьезно ранен, у нас еще есть шанс отыскать их устройство слежения. Вперед. Вон твоя сторона. Будь внимательна – это может быть что-то совсем небольшое.
– Как ты заметила его? – Драммр недоуменно уставился на Далеа. У этой девушки обнаруживалось слишком много скрытых способностей. Теперь и контролер различал небольшого серого гомункула с обвисшими кожистыми крыльями, но он ЗНАЛ, где его видеть, и сознание находило прорехи в чарах иллюзии. Заклинание не было мощным: ни полной невидимости, ни замещающего обмана, зато его создатель мог похвалиться отменной техникой: эффект оказался стойким, а остаточное магнетическое свечение практически отсутствовало.
– Моя эльфийская кровь, – неохотно призналась Далеа. – Иногда я вижу то, что скрывается магией.
Что ж, это казалось логичным: Драммр и раньше слышал, что оптические заклинания могут подвести, если восприятие противника острее обычного человеческого. Девушка протянула руку к маленькому существу, но контролер отвел ее:
– Осторожно, ему скорей всего приказали не сходить с места, он ослаблен, и неповиновение может убить его.
Драммр начал водить жезлом вокруг гомункула, одновременно проговаривая переподчиняющее заклинание – когда она узнает, что оружие контролера не обладает универсальной властью, это уже не будет иметь значения.
– Ты можешь идти с нами, – закончив заклинание, Драммр погладил гомункула, тот немного оживился, впитав толику жизненной силы.
Подходя к прикованному демону, контролер как бы невзначай обронил:
– Возможно, теперь мне удастся раскопать, что же такое произошло на улице Зеленщиков. – И, внимательно наблюдая за реакцией девушки, добавил: – Вряд ли обычная свара магов, каких я расследовал тысячу, что-то должно быть в ней стоящего покушения на жизнь контролера.
Драммр наблюдал смятение Далеа и готов был продолжать свои провокационные «рассуждения», но этого не потребовалось.
ГЛАВА 5
Фиолетовка, в общем-то, всего лишь маленькая безобидная птичка, в Нармроте считалась чуть ли не самым отвратительным созданием Творца. Пичуги эти, сбиваясь в огромные стаи, разоряли окрестные поля, бесчинствовали в городских садах, атаковали рынки – вели себя так, как и положено мелким пернатым тварям. Правда, имелись у этих крохотных дымчато-фиолетовых птах два совершенно невыносимых качества. Человек видел их сероватыми и невзрачными, но для чувствительного зрения шрадов и прочих летающих демонов они блистали ярко-лиловыми вспышками, так что неожиданно натолкнувшись на стаю фиолетовок, демон терял ориентацию, мог разбиться или сбросить наездника. К тому же маленькие бестии обладали повышенной чувствительностью к магии: любая попытка чародея приблизиться мгновенно поднимала стаю высоко в небо. Городские власти испытывали всевозможные средства в борьбе с пернатым вредителем. Испокон веков практиковался «народный отстрел»: за каждую птичью тушку полагалось вознаграждение, городская стража ежедневно набирала в беднейших районах отстрельные команды.
