Это положение было известно еще в девятнадцатом веке. Так, один из историков-теоретиков кавалерии писал, что при изучении деятельности кавалерии на войне «сразу обрисовывается то явление, что успешные действия не связаны с именем того или другого народа иди с каким-либо техническим улучшением, а исключительно с личностями великих вождей конницы». При этом кавалерийский начальник должен обладать: «а) знанием материала и своих средств; б) способностью угадывать намерения противника; в) инициативой. Инициатива (характерный признак великих вождей) дает ему возможность привести в исполнение раз задуманное и найденное подходящим с полной энергией и решительностью, без колебаний и задержек. Качество это, вообще важное на войне, совершенно неоценимо в коннице, вся деятельность коей заждется на решительной атаке и где все дело зависит от удачно схваченной минуты»[60].
Впрочем, о кавалерийских командирах будет много говориться на протяжении всей 1-й части. Другое дело, что в современной войне — борьбе огневой тактики — стать выдающимся кавалерийским начальником — это дело весьма нелегкое. Особенно при том подборе конных командиров, что дал русской армии предвоенный период. А.И. Деникин, например, выделяет только двух кавалерийских начальников, один из которых так и остался в рядах кавалерии, а другой перешел в командармы. «В победных реляциях Юго-Западного фронта все чаще и чаще упоминались имена двух кавалерийских начальников — только двух — конница в эту войну перестала быть «царицей поля сражения» — графа Келлера и Каледина, одинаково храбрых, но совершенно противоположных по характеру. Один пылкий, увлекающийся, иногда безрассудно, другой спокойный и упорный. Оба не посылали, а водили в бой свои войска»[61].
Одним из самых боеспособных контингентов населения Российской империи, с давних времен составлявших русскую конницу, являлось казачество. С началом войны казачьи контингенты составили до половины русской кавалерии; в ходе военных действий, к моменту выхода России из войны, более семидесяти процентов русской кавалерии состояло из казаков. Уже только одно это заставляет сказать несколько слов о казачестве, чье значение в период Первой мировой войны подробно изучалось исследователями.
Всего в России существовало одиннадцать казачьих войск; формировались Енисейское и Иркутское войска. Также был образован отдельный Якутский казачий полк. В начале 1917 года стало формироваться Евфратское казачье войско, по преимуществу из армян; образование этого войска было прервано Февральской революцией. Всего казачьи войска Российской империи, по некоторым подсчетам, выставили на войну громадное количество бойцов — до трехсот тысяч человек:
— Астраханское войско — 2600 чел.;
— Амурское войско — 3500;
— Донское войско — более 100 000;
— Забайкальское войско — около 14 000;
— Кубанское войско — 90 000;
— Оренбургское войско — 60 000;
— Семиреченское войско — 4000;
— Сибирское войско — 11 500;
— Терское войско — 18 000;
— Уральское войско — свыше 13 000;
— Уссурийское войско — 2500.[62]
При мобилизации казачьи войска выставляли 943 конные сотни, 72 пластунские сотни (только кубанцы), 39 артиллерийских батарей и запасные части. Действительно, казаки, как правило, воевали исключительно в конном строю, исключение составляли кубанские пластуны, чрезвычайно отличившиеся уже в первой же операции на Кавказском фронте — Сарыкамышской оборонительной. К 1917 году казаки дали армии 164 конных полка и 179 отдельных сотен, плюс артиллерия и пластуны. Все казаки, способные держать оружие, ближе к окончанию войны стали в строй: в конце 1916 года в запасных казачьих частях находились уже те казаки, кто был ранее освобожден от несения службы по состоянию здоровья. Потери казачества в войне составили 44 799 человек, в том числе 8314 убитыми, 6453 пленными и без вести пропавшими.
Казачьи контингенты находились практически во всех без исключения соединениях русской Действующей армии. Во-первых, это армейская конница — те отдельные дивизии и бригады, которые являлись полностью казачьими. Большая их часть была сформирована в ходе мобилизации. Высокое качество казачьих частей в боях прекрасно сознавалось русским командованием. Напомним о подвиге донского казака Кузьмы Крючкова, широко известного в России и за рубежом. В индивидуальных стычках и боях, как с австрийцами, так и с немцами, русский казак выходил победителем. Будущий белый казачий вождь в Сибири вспоминал: «Наш казак оказался лучшим индивидуальным бойцом, чем немецкий регулярный кавалерист. За полтора месяца практики моей в действии разъездом, при регулярной смене казаков, я захватил в плен свыше пятидесяти германских всадников и не потерял ни одного со своей стороны. В конце концов это настолько терроризовало германских кавалеристов, что они продвигались для разведки в наше расположение, имея позади себя небольшие пешие части, часто на телегах»[63].
Именно поэтому как только в составе русской Действующей армии стали возникать кавалерийские корпуса, то во всех них, за исключением Гвардейского кавалерийского корпуса, как правило, числились конные казачьи дивизии. Первым сводным кавалерийским корпусом стал 1-й корпус ген. А.В. Новикова (конкомдив-14), действующий в сентябре 1914 года на левом берегу Вислы (Варшавско-Ивангородская операция). В состав этого корпуса вошли три регулярные конные дивизии: 5-я кавалерийская дивизия ген. А.А. Морица, 8-я кавалерийская дивизия ген. Г.А. Зандера, 14-я кавалерийская дивизия самого ген. А.В. Новикова, которого в ходе операции на данном посту замещал ген. И.Г. Эрдели. А также и казачьи соединения: 4-я Донская казачья дивизия ген. В.М. Хитрово, 5-я Донская казачья дивизия ген. Г.М. Ванновского, Отдельная казачья Туркестанская бригада. В октябре 1914 года был образован 2-й кавалерийский корпус (ген. Г. Хан Нахичеванский) в составе 9-й (ген. князь К.С. Бегильдеев) и 12-й (ген. А.М. Каледин) кавалерийских дивизий, а также Кавказской Туземной конной («Дикой») дивизии (великий князь Михаил Александрович). В декабре 1914 года в составе 5-й армии была образована конная группа ген. Я.Ф. фон Гилленшмидта (начальник 2-й гвардейской кавалерийской дивизии): 1-я и 2-я гвардейские кавалерийские дивизии, Уральская казачья дивизия, Забайкальская казачья бригада. В мае 1915 года генерал Гилленшмидт встанет во главе 4-го кавалерийского корпуса: 2-я казачья Сводная (ген. А.А. Павлов) и 16-я кавалерийская (ген. Н.Г. Володченко) дивизии. В марте 1915 года для вторжения в Венгрию в составе 9-й армии был образован 3-й кавалерийский корпус ген. графа Ф.А. Келлера в составе 10-й кавалерийской (ген. В.Е. Марков) и 1-й Донской казачьей (ген. Г. И. Чоглоков) дивизий. Вскоре в корпус были влиты 1-я Терская казачья дивизия (ген. Т.Д. Арютинов) и гвардейская кавалерийская бригада (ген. барон К.-Г. Маннергейм). В ходе войны создавались и отдельные крупные войсковые единицы, состоявшие из казаков. Например, Сводный казачий корпус: в ноябре 1915 года сибирские казачьи 4, 5, 7 и 8-й полки свели в Сибирскую казачью дивизию. Эта дивизия вместе с Уральской и Туркестанской казачьими дивизиями составила Сводный казачий корпус[64]. А в начале 1917 года Ставка Верховного Главнокомандования приступила к образованию 2-й Кавказской армии под командованием ген. Н. Н. Баратова. Если главные силы на Кавказе (1-я Кавказская армия ген. Н.Н. Юденича) должны были наступать в Турцию, то 2-я армия предназначалась для действий в Персии. В состав этой армии должны были войти „1-й Кавказский кавалерийский корпус и 7-й Кавказский армейский корпус (преобразован в феврале из 2-го Кавказского кавалерийского корпуса), состоявшие из казачьих подразделений и соединений.
В течение войны численность личного состава в кавалерийских корпусах нормального состава (то есть если в ходе боев не происходило вливания дополнительных частей) была примерно одинаковой — немногим более девяти тысяч сабель. В то же время количество техники увеличивалось, как только происходило насыщение Действующей армии артиллерией и пулеметами. Например, в середине апреля 1915 года в составе 3-го кавалерийского корпуса (три дивизии) насчитывалось 9490 сабель при 38 орудиях и 26 пулеметах. К 22 мая 1916 года в состав 4-го кавалерийского корпуса (четыре дивизии плюс пехотное усиление) входило 9126 сабель при 112 пулеметах и 82 орудиях.
Казачьими дивизиями и бригадами присутствие казаков в войсках отнюдь не исчерпывалось. Так, в составе регулярных кавалерийских дивизий насчитывалось четыре полка, в том числе один казачий, — уланский, драгунский, гусарский и казачий. Следовательно, четвертая часть регулярных дивизий также состояла из казаков. При императоре Александре II кавалерийская дивизия состояла из трех бригад — драгунской, уланской и гусарской. В эпоху императора Александра III в связи с общей унификацией конницы казаков было решено объединить с регулярной кавалерией. При последнем императоре Николае II, старавшемся в точности исполнять заветы отца (порой, к сожалению, даже в ущерб государственным интересам), последняя организация сохранилась. Военный министр ген. В.А. Сухомлинов так объясняет сохранение александровской организации: «В то же время считали, что казачьи сотни не имеют той ударной силы, которая свойственна сомкнутым, стройным эскадронам регулярной кавалерии. На этом основании признано было за благо кавалерийские дивизии составить из четырех полков шестиэскадронного состава: драгунского, уланского, гусарского и казачьего. Такая организация должна была привести к тому, что от близкого единения с казаками регулярные полки усовершенствуются в сторожевой, разведывательной службе, партизанских действиях и вообще предприятиях так называемой малой войны. С другой стороны, ожидалось, что казаки приобретут навык к сомкнутым атакам, развивая для этого надлежащую силу удара, необходимую при встрече стройных неприятельских атак»[65].
