эстетическим стандартам античной цивилизации и предписывал утонченную изысканность в одежде, речи, поведении, предметах искусства. Любые проявления грубости категорически отрицались. Демонстрация рафинированных манер и нарядов стала главным содержанием банкетов и приемов, где архитектуре отводилась роль сцены для самовыражения избранного круга
ladies and
gentlemen.
Мы увидим далее, как вначале Code of Gentility способствовал популяризации классического языка архитектуры, использование которого предполагало наличие архитектурного образования, а значит определенной кастовости, так ценимой в аристократической среде. Однако по мере освоения античного наследия полусветом и средним классом, концепция Gentility стала поощрять поиски новых идей и стилей для декларации исключительности их приверженцев.
Но вернемся к истокам архитектуры Ренессанса.
Возрождение Классицизма
Утверждение философских и эстетических идей Renaissance сопровождалось возрождением интереса к древнему языку классической архитектуры. Для реконструкции его словаря архитекторы обратились к тщательным обмерам руин Римского Форума и пристальному изучению «Десяти книг об Архитектуре» Витрувия (Vitruvius’ The Ten Books on Architecture) – единственного научного труда по архитектуре античности, пережившего средние века.
Первым концептуальным объектом Послеготической архитектуры стала Pazzi Chapel в Santa Croce, возведенная в середине 15 века во Флоренции Filippo Brunelleschi (Рис. 2.1.). В отличие от устремленных к небесам вертикальных объемов готики, в ее композиции преобладают горизонтальные линии – главная примета архитектуры Ренессанса, ориентированного на утверждение величия земного бытия. Отсутствует и напряженный динамизм перегруженных деталями готических фасадов. Вместо этого каждый элемент свободно размещен в структуре здания, сообщая композиции ауру уверенности и покоя.
Рис. 2.1. Pazzi Chapel, Santa Croce, Флоренция, Италия, 1440–1461, Filippo Brunelleschi.
Pazzi Chapel стала первым объектом, вызвавшим к жизни забытые элементы Римского классического наследия, включая двухосевую симметрию, полуциркульные купола и арки, треугольный фронтон (pediment), Коринфские капители и другие элементы ордерной системы
Учитывая популярность в Ренессансной творческой среде концепции индивидуализма с ее отрицанием авторитетов, кажется странным стремление архитекторов 15 века заменить отвергнутые традиции Готики новыми, пусть даже отражающими демократизм и жизнелюбие Античности.
Возможно, образовавшийся под давлением Средневекового духовенства вакуум в области природознания требовал заполнения, а может строгое следование античным образцам было вызвано нежеланием потерять совершенство их форм и пропорций, во всяком случае первое поколение архитекторов Ренессанса безоговорочно приняло классический язык архитектуры, воспевающий, по мнению Leon Battista Alberti, (итальянского художника, архитектора, поэта, лингвиста и философа 15 века, 1404–1472) неувядающую красоту природы.
Вместе с почитанием архитектурного наследия пришло еще одно противоречие, зародившееся в недрах профессии еще во времена Римской Империи и до сих пор присущее Западной архитектуре. Речь идет о размежевании теории архитектуры, с ее пониманием фундаментальных принципов формирования предметов искусства, и практики, непосредственно их производящей.
Римский мыслитель, архитектор и инженер Marcus Vitruvius Pollio (70 BC – 15 BC) утверждал когда-то, что за всю жизнь не уложил не одного кирпича, намекая на самодостаточность отраженной в чертеже творческой мысли. От него пошло понимание архитектора, как ученого и эрудита, носителя сокровенных знаний сущности природы и изобретателя новых форм, отражающих это знание. Строители, ответственные за материализацию идей архитектора, должны были просто следовать его инструкциям. Это полностью переворачивало средневековые представления о Master Builder, дизайнере и строителе в одном лице, чья теория воплощалась в конструкциях, которые, в свою очередь, корректировали теорию. Ренессансная концепция, несомненно, поощряемая последователями Code of Gentility, отдалила архитектора от реалий строительного мира и оставила неиспользованным творческий потенциал строителя. Именно в те времена сформировался образ gentleman-architect – художника и творца, противопоставленный рабочему строительной площадки.
Mannerism и возвращение к классицизму
В первые десятилетия 16 века идеи Ренессанса стали завоевывать все больше сторонников за пределами Италии. На его родине, однако, интерес к классическому наследию начал ослабевать. Причину можно искать в Реформистском расколе Церкви, или утверждении идей Code of Gentility с его постоянным поиском новых средств самовыражения, но равновесие и гармония архитектуры раннего Ренессанса стали вытесняться неистовой экспрессией нового поколения.
Новые настроения в полной мере проявились в проекте лестницы для библиотеки во Флоренции (Laurentian Library Stairway), выполненном Michelangelo в 1524 году (Рис. 2.2.). По сравнению со спокойными линиями Pazzi Chapel, тесно нагроможденные элементы лестницы производят впечатление яростной борьбы за пространство. Основание лестницы почти упирается в противоположную стену, а сдвоенные колонны разрушают структурную логику классического ордера, как бы подвергая сомнению его несущие возможности. Стиль получил название Mannerism, подчеркивающее эмоциональную, творческую и глубоко персональную интерпретацию классического архитектурного языка.
Именно эта переосмысленная версия Классицизма достигла в середине века Северо-Западной Европы, а затем и Америки, где изысканная сложность и уплотненность декора Маньеризма импонировала архитекторам и художникам, привыкших к визуальным эффектам готической архитектуры.
Однако структурные возможности нового стиля не были увидены за броской эмоциональностью фасадов и влияние ренессанса в Европе было ограничено набором стилистических элементов, для освежения продолжающих жить средневековых традиций.
Рис. 2.2. Laurentian Library, Флоренция, Италия, 1524, Michelangelo.
В то время, как просвещенная Европа была занята внедрением идей Маньеризма, итальянцы пережили его эмоциональное потрясение и вернулись к простоте и логике классической архитектуры.
В сороковых годах 16 века Католическая Церковь развернула движение контрреформизма (Counter-Reformation), требуя от протестантов возвращения к принципам и практике ортодоксального католицизма. На волне этих настроений, группа итальянских теоретиков и архитекторов, включая Sebastiano Serlio, Giacomo da Vignola и Andrea Palladio, сформулировала «Объективные правила Классического языка архитектуры» и призвала к строгому следованию законам исторической Ордерной Системы.
В отличие от Alberti, рассматривающего классический Ордер как ключ к пониманию Прекрасного, или Michelangelo, свободно оперирующего его элементами для создания визуального эффекта, новое направление требовало абсолютного ему подчинения. С точки зрения основателей и последователей возрожденного Классицизма, Ордер являлся истиной в последней инстанции, а его скрупулезное применение становилось мерилом профессиональной посвященности.
Спроектированная Palladio Villa Rotonda в Vicenza стала манифестом движения и демонстрацией структурных и пластических возможностей возрожденной Ордерной Системы с ее абсолютной симметрией, рациональным использованием базовых геометрических элементов – круга, креста и квадрата и благородством лишенных декора поверхностей (Рис. 2.3.). На протяжении многих веков этот объект рассматривался архитекторами разных стран, как пример классицизма в его наиболее чистом и рациональном виде и до сих пор остается хрестоматией стиля, хотя в свое время не смог изменить архитектурные предпочтения Европы, все еще далеко отстающей от культурного лидера 16 века – Италии.
Рис. 2. 3. Villa Rotonda, Vicenza, Италия, 1569, Andrea Palladio.
