Блеск кольца так и мерещился. Но Захар собрал мои пальцы обратно.
— Хорошо, что ты избавилась от кольца, — сказал, опять начав массировать плечи. — Никогда не делю ни с кем то, что принадлежит мне.
— Я тебе не принадлежу, — голос был едва слышен.
— Принадлежишь. И мы с тобой это знаем, Вика. Кстати, мне нравится твоё имя. Пожалуй, оставим его, как есть.
Я обернулась к нему. Он бредит?! Что значит «оставим, как есть»?!
— А ты что, Настей меня собирался называть?
Спросила и пожалела. Потому что поняла — так и есть. Я — тень, игрушка, та, что призвана создать для него иллюзию.
— Неужели ты так сильно любил её? — спросила сиплым шёпотом, но, разумеется, ответа не последовало.
Захар вынудил меня подняться. Придерживал за плечи и смотрел, как мог бы смотреть на другую женщину, а у меня в груди вспыхнуло пламя. Ядовитое и тёмное.
Ревность.
Я ревновала к женщине, которую не знала даже по фотографиям. Что самое досадное — она была мертва. Соперничество с мертвецами такое себе занятие.
Держа за руку, он сделал так, чтобы я обошла вокруг скамьи. Взял со стола бокал.
— Выпей, — сказал, вручив его мне.
Я отпила. Это вино не было фальшивкой. Контраст между подменой и настоящим. Всматривалась в лицо Захара, гадая, чувствует ли он то же, что и я сейчас. Но ведь он хочет меня.
— Тело не врёт, — шепнула, сама сделав шаг.
Что мной двигало, я не знала. Ненормальная потребность жить или желание убедиться, что дело не во мне. Столько времени я убеждала себя, что это нормально — воспринимать секс, как обязанность. Это же мужчинам нужно часто, а я… Я давно перестала по-настоящему хотеть мужа. Иногда было приятно, но не более.
Захар положил ладонь мне на поясницу и властно привлёк к себе. Скомкал платье на спине и прижался бёдрами. Его член стоял, а в глазах разгорался огонь.
— Это хорошее вино, — просипел он. — Выдержанное и дорогое. Я купил его на аукционе в Италии.
Я вглядывалась в его глаза. Такие изыски ради тени? Нет, ради себя. Но меня невозможно тянуло к нему, и, раз всё было здесь и сейчас, я отбросила предрассудки. Воздух был пропитан запахом сосен и роз. Странное сочетание, как и то, что я стояла рядом, ненавидя его и при этом желая чувствовать ещё ближе.
— А если ты в меня влюбишься? — спросила, коснувшись его бедра. — Что тогда? Если тень станет реальностью, а она — тенью.
Он крепко сжал мою кисть.
— Этого не будет.
— Уверен?
Ничего не сказав, он взял у меня бокал и отпил почти половину. Поднёс его к моим губам и наклонил. Вино потекло в рот — вкусное, терпкое и ароматное. В нём было всё: горечь и сладость, цветы и шёпот волн, день и ночь.
Я прикрыла глаза, облизнула губы. Захар прижался ко мне теснее, и я, наплевав на гордость, на крик разума, подалась к нему. Он начал целовать меня — уверенно, не оставляя мне права самой решать, чего я хочу. Покорно я открыла рот и впустила его язык. Он целовал меня так настырно, что было почти больно. Дышать стало трудно, но я всё-таки гналась за ним. Не заметила, как обвила шею и коснулась волос.
— Для тени ты слишком, — прихватил мою нижнюю губу, слегка прикусил.
Секундный взгляд в глаза.
— С чего ты решил, что я тень? — шепнула в ответ, не особо отдавая отчёт словам.
Здесь и сейчас он был мне нужен. И к чёрту его Настю. Знала, что пройдёт совсем немного времени, и я пожалею о собственной откровенности, но всё, что было у меня — момент.
Кожа стала настолько чувственной, что я напоминала себе сенсор — прикосновение, и по телу проходят миллионы разрядов. Губы горели, а низ живота стянуло желанием. Запустила пальцы в волосы Захара и сжала, глядя ему в глаза.
— Я тебя ненавижу. И её. Не знаю, кого из вас сильнее.
Он молча задрал моё платье. Мне вдруг захотелось стать девчонкой, отдавшейся на волю победителя. Белый флаг — всё, что мне оставалось, чтобы найти хоть какое-то примирение с самой собой.
Выдохнула, а вдох был наполнен его запахами. Звякнула пряжка ремня, молния на его брюках была опущена.
Захар толкнул меня к стенке беседки, и я упёрлась ладонями. Миг, и он оказался во мне.
— М-м-м, — застонала, запрокинув голову и полностью отдавая себе отчёт кто я, где и с кем. Только это ничего не поменяло.
Захар поднял моё платье до поясницы и сжал бёдра. Зарычал. Я заметила мелькнувшую вдалеке тень. Расплывчатую, лишь приблизительно напоминающую человека. Но было всё равно. Его размеренные сильные движения порабощали. Он держал меня и имел, шумно дыша над ухом. Спираль желания закручивалась с каждым его толчком, а чувства обострялись. Запах смолы, вина, греха, роз и секса. Кто она в его жизни и кто я?!
— Я хочу сына, — прикусил меня за шею. — Сына. Мальчишку, — прикусил сильнее. — Ты мне нужна за этим, ясно? — лизнул и опять прикусил, сдавив меня. — Ясно?!
Я различила в голосе властность и нажим. И промолчала. Мне всё было ясно. Прежде всего, что я — дура. И что я всё-таки умею чувствовать. Только не с мужчиной, с которым прожила несколько лет в браке, а с тем, для кого была только тенью мёртвой жены. Если это мазохизм, я, наверное, достигла высшей его формы.
Глава 8
Вечерело. Сидя в саду, я опять смотрела на живую изгородь и гадала, чем кончится моё заточение. Кажущееся поначалу абсурдным желание Захара получить от меня сына уже таким не было. Рано или поздно он своего наверняка добьётся. Либо я забеременею, либо… Что будет, если я так и не рожу ребёнка? Останусь вечной пленницей в этом доме?
— Сеньора, — в тени деревьев стоял садовник.
Я думала, что совершенно одна и вздрогнула от неожиданности. Захар уехал вчера и всё ещё не вернулся, а больше до меня дела никому не было. Так я считала до этой секунды. Садовник махнул, чтобы я подошла.
Взволнованная, я готова была подорваться, но на всякий случай напустила на себя скучающий вид. Только скрывшись в тени деревьев, позволила нетерпению вырваться.
— Пойдёмте со мной, сеньора, — позвал садовник, не успела я ничего спросить, и двинулся вглубь сада.
Я поспешила за ним. Травинки цеплялись за подол, кололи ноги между ремешков надетых на мне босоножек. Садовник остановился, дожидаясь, когда я догоню его.
— Куда вы
