Из окошка машины Эшли осматривала типичную сельскую местность, залитую лучами сентябрьского солнца. Через несколько минут они с Саймоном подъедут к дому Маргриды д'Аркош, и она опять встретится с Витором. С февраля, когда они болтали на португальском, она дважды виделась с ним. Первый раз — две недели спустя, когда Саймон снова пригласил ее на тренировочные заезды. Второй — в июле, во время розыгрыша в Англии «Гран-при». Обе встречи были краткими и проходили в присутствии посторонних.
Проходили месяцы, а она не забывала его. Напротив, не раз и не два Эшли вдруг отдавала себе отчет, что думает о внешности Витора, о его похожем на мурлыканье акценте, о первых минутах их знакомства. И с того момента, как Саймон сообщил ей о приглашении на ленч, адреналин пел в ее жилах. На ее лице появилась гримаса. Она вела себя как глупенькая школьница. Витору нравилось беседовать с ней, а в остальном она могла его совершенно не интересовать. Да и зачем, если у него была такая — по выражению Саймона — сногсшибательная девушка с копной каштановых волос, стройной фигуркой и оливкового цвета кожей? К тому же сверхпреданная. Вчера, когда они с Селештой вместе следили за розыгрышем «Гран-при» в Португалии, манекенщица жеманничала…
— Я обожаю Витора в его комбинезоне, — хихикнув, сказала она. — Говорят, если бы пламезамедлитель, которым они обрабатывают комбинезоны, расфасовывался в бутылки, он стал бы наипервейшим возбуждающим средством. — Глядя вниз, туда, где на старте стояла машина Витора, Селешта перестала хихикать и надула губы. — Как мне надоел его «пунктик» насчет моей работы. Я уже настроилась пойти к его матери на угощение, а он вдруг узнал, что у меня работа, и не позволил мне отложить ее.
Эшли вдруг сообразила, что дергает ремешок, обхватывающий на талии ее янтарного цвета шелковое платье. Чем ближе она подъезжала к дому Витора д'Аркоша, тем больше волновалась и тем сильнее желала, чтобы какая-либо причина помешала ей появиться там.
«Горы Синтры даже в разгар лета дают прохладу городу, поэтому богатые люди и строили обычно свои загородные дома здесь, чтобы укрыться от жары, царящей в Лиссабоне». Эшли решительно постаралась забыть хоть на минутку о пригласившем их человеке и сосредоточиться на путеводителе, который читала. Она посмотрела на покрытые пышной растительностью склоны гор, поднимавшиеся впереди.
— Члены королевской семьи также строили здесь свои дворцы, — продолжила она чтение, показывая на две огромные конические трубы, возвышавшиеся над деревьями. — Это, должно быть, Пако-да-Вила, или Национальный дворец.
Саймон не слушал ее.
— Шестое место! — гикнул, а не сказал он. — Я пришел шестым и заработал первое очко на соревнованиях!
— Капитан «Фантастик» выступил отлично, — выдала несколько утомленно Эшли, — он не только дудел в свою дуду весь предыдущий вечер, но и за сегодняшнюю поездку уже надоел ей.
— А я чертовски хорошо! Все благодаря твоему присутствию. — Он бросил на нее косой взгляд. — Если бы ты приняла от меня в подарок авиабилеты на другие гонки «Гран-При», я бы, глядишь, и там оказался в первой шестерке.
— Я никак не могла бросить работу, — возразила Эшли.
Да и желания такого у меня не было, добавила она про себя. Одной-то гонки мне больше чем достаточно. Эшли рассматривала приглашение Саймона как типичный для него жест, будучи уверенной, что, согласись она отправиться в Мексику, Венгрию или куда еще, бесплатные билеты были бы аннулированы. Ведь только из-за его настойчивых приглашений она подумала, что Саймон и в самом деле нуждается в поддержке, и согласилась поэтому приехать в Лиссабон. Ну и потому еще, что сама нуждалась в отдыхе после напряженной летней работы. Однако на несколько длинный уик-энд она согласилась лишь при условии, что сама оплатит поездку.
— Витор пришел третьим, а мог быть первым, если бы на последнем отрезке у него не возникли проблемы с подачей топлива. — Саймон все еще жил гонкой. Его пальцы с такой силой сжимали рулевое колесо, что побелели суставы. — Но я побью ублюдка еще до конца сезона.
Этот обет столь часто давался им, что походил уже на заклинание, хмуро думала Эшли. Немногие понимали, что за очаровательной и самоуверенной внешностью Саймона скрывалась сплошная неуверенность. Из-за нее он воспринимал все очень лично и вместо того, чтобы принимать вызов как просто вызов, становился агрессивным, пытаясь доказать, что он, Саймон Купер, хозяин положения. Именно благодаря этому сочетанию агрессивности и таланта он добивался успеха. Если Витор старался выиграть профессионально, то Саймон отождествлял своего товарища по команде со злейшим врагом, которого следовало побить во что бы то ни стало.
— Это же тебе не вендетта, — возразила Эшли.
Саймон смотрел прямо перед собой.
— Куда сейчас? — спросил он, когда они приблизились к перекрестку.
— Налево, — отозвалась она, всматриваясь в карту. — Потом опять налево на следующем перекрестке, и мы будем на месте.
Прибежищем семьи д'Аркош оказалась вилла девятнадцатого века, отличавшаяся элегантными пропорциями, покрытой выветрившейся красной черепицей крышей и длинным балконом. Окруженная лимонными деревцами и хрупкими кустами дикой лаванды, она висела над городом, который Байрон однажды назвал «славным раем». Когда, оставив машину, они направились к открытой парадной двери, им навстречу вышла улыбающаяся женщина в розовом костюме, с зачесанными назад посеребренными волосами.
— Маргрида д'Аркош, — представилась она, вводя их в дом, — а вы кто?
— Саймон Купер, — отозвался гонщик и выжидающе уставился на нее.
— А, вы тот ловкий парень, который вчера занял шестое место, — любезно подыграла ему хозяйка. — Я смотрела по телевидению — вы здорово выступили. Поздравляю от всей души.
Саймон расплылся в улыбке:
— Спасибо. Это был…
— А меня зовут Эшли Флеминг, — поспешила представиться Эшли, опасаясь, что Саймон опять начнет «распускать хвост».
Маргрида пожала руку Эшли и изящно приняла привезенные ею цветы.
— Как я слышала, вы говорите на португальском языке, как на родном, — с улыбкой проговорила хозяйка.
Эшли усмехнулась:
— Если бы так, а…
— Да, но вы стараетесь, — убедительно сказала хозяйка прекрасно поставленным голосом и повернулась к приближавшемуся по устланному персидским ковром холлу Витору.
Он был в открытой на шее белой рубашке с короткими рукавами и в классических джинсах. Как всегда, он производил впечатление сжатой мужской энергии, и — как всегда случалось, когда она видела его, — сердце Эшли забилось быстрее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
