Мистер Эллердайс, как обычно, принял Эмми с таким радушием, точно банк принадлежал ей. Эмми подозревала, что подобное обращение — ласковое, почти отеческое — банкиры культивируют специально для молодых богатых клиентов. Ей, как ни печально, пришлось без утайки поведать мистеру Эллердайсу историю о том, как Джастин наделал долгов. Банкир качал головой, цокал языком, возводил глаза к потолку и разве что не стонал. Потом он сказал, что всему на свете есть предел, даже богатству Ван Сейдемов; сказал, что Эмми слишком часто запускает руку в основной капитал; сказал, что она должна понимать всю меру своей ответственности; сказал, что Джастин никогда не умел распоряжаться деньгами и что она, Эмми, должна его контролировать.
— Контролировать Джастина?!
Мистер Эллердайс снова горестно покачал головой.
— Да-да, понимаю. Те же трудности были и у вашей матушки. То есть я не припоминаю, чтобы прежде он делал такие — Боже, Боже! — такие чудовищные долги, но он всегда был ужасно расточителен, и ваша матушка знала, что свой кошелек нужно держать на замке… И все равно она то и дело потакала его безумным прихотям. Конечно, после ее кончины, когда треть ее состояния была разделена между вами и Дианой, остаток капитала Ван Сейдемов уменьшился больше чем наполовину… Мы не хотим, чтобы богатство Ван Сейдемов превратилось в легенду. — Он ласково улыбнулся Эмми и внезапно нахмурился: — Я читал утренние газеты. Это ужасно!
— Да, — кивнула Эмми.— Знаете… полиция нашла пистолет.
Мистер Эллердайс поднял брови.
— В газетах об этом ничего не сказано.
— Наверное, когда его нашли, газеты уже печатались. Или… или они решили молчать, пока факты не подтвердятся. Но Диана не убивала его, мистер Эллердайс!
— Я не сомневаюсь в этом — и не хотел бы усомниться, — строго ответил банкир. — Посыльный вашего брокера принес чек. Боюсь, ростовщику это не понравится. Опыт показывает, что они не любят иметь дело с чеками. С другой стороны, я не доверил бы Джастину такую сумму наличными. И я не хотел бы, чтобы вы носили при себе такие деньги…— Он потер переносицу, снял очки, тщательно протер их и снова надел. — Честно говоря, я не знаю, как поступить. Я не привык к такого рода сделкам.
— Я думала, Сэнди мне поможет.
— Сэнди?
— Сэнди Патнем. Он работает у мистера Бигема.
— Ах, да, помню. — Он побарабанил холеными пальцами по столу. — Господи, как же я не хочу выпускать вас на улицу с такой суммой! У вас дома есть сейф, не правда ли?
— Есть, но его откроет и ребенок шпилькой для волос.
— А где вы храните свою долю драгоценностей?
— Здесь. В банковском сейфе.
— Ах, да, конечно. Эмми! Я очень хочу, чтобы вы осознали: нельзя разгуливать по городу, имея в сумочке столько денег! Я настаиваю!
— Понимаю. — Эмми лукаво усмехнулась. — Когда-то вы мне говорили, что нельзя иметь при себе больше трех долларов.
— Ну, теперь вы выросли, и я думаю, что эту сумму можно увеличить до двадцати. Но не больше! И если кто-то попытается вырвать у вас сумочку — не сопротивляйтесь. Конечно, у вас там ключи и клубные карточки с вашим адресом. Но ведь всегда можно сменить замки…
Эмми послушно кивнула. Ей было смешно, но в то же время она испытывала признательность.
Мистер Эллердайс тяжко вздохнул:
— Но эти деньги… подозреваю, что это все-таки будут наличные. Иного пути я не вижу. Распишитесь здесь, Эмми.
Она поставила подпись, и банкир нажал на кнопку. Вошла эффектная молодая женщина. Мистер Эллердайс протянул ей чек.
— Наличными.
Женщина глянула на сумму, и брови ее сами собой поползли вверх. Это не укрылось от взгляда мистера Эллердайса.
— Наличными, — твердо повторил он.
Женщина вышла, покосившись на Эмми. Мистер Эллердайс снова погрузился в размышления. Он хмурился и то и дело протирал очки. Наконец женщина вернулась, держа в руке толстый белый конверт.
— Пожалуйста, мистер Эллердайс.
Она снова посмотрела на Эмми — не то чтобы подозрительно, но удивленно. Мистер Эллердайс поблагодарил сотрудницу, подождал, пока она выйдет, и задумчиво постучал пальцами по конверту.
— Я скажу вам, как мы с вами поступим. Я велю одному из наших охранников пойти с вами и сопровождать вас до той самой минуты, пока вы не отдадите деньги ростовщику. И, если удастся, возьмите с него расписку!
Эмми затолкала конверт в сумочку. Только банковского охранника ей и не хватало!
— Вы хотите, чтобы я чувствовала себя бронированным автомобилем? — засмеялась она, но смех прозвучал натянуто.
— Да, хочу. И правильно делаю. Я сейчас все устрою…
— Ох, нет-нет! Не надо! Правда, не надо! Ну кому придет в голову, что у меня в сумочке такая уйма денег? Ради Бога, не беспокойтесь. Я поеду прямо домой, на такси! Я буду очень осторожна!
— С вами поедет охранник.
Мистер Эллердайс снова потянулся к кнопке.
— Нет! — Эмми вскочила. — Нет-нет! Все будет хорошо. Я благодарна вам за помощь, но…
Мистер Эллердайс поджал губы.
— Вы даже не пересчитали деньги!
— Да, но… — Эмми готова была бежать без оглядки при одной только мысли о том, как по пятам за ней ступает дюжий охранник. — Мне пора. Спасибо, спасибо!
Мистер Эллердайс начал было подниматься из-за стола, но Эмми, зажав сумочку под мышкой, уже выбежала из кабинета. На Пятой авеню она почти мгновенно поймала такси. Деньги через сумочку жгли ей руку! Она вспомнила, как в особо торжественных случаях надевала бабушкино бриллиантовое колье, а на следующий день после праздника колье вновь исчезало в банковском сейфе, и, видит Бог, как же она была рада от него избавиться!
Конечно, размышляла Эмми, глядя в окно на витрины «Сакса», «Бонуита», «Бергдорфа» («Юбки в этом сезоне стали длиннее», — рассеянно отметила она), конечно, что толку в драгоценностях, если они покоятся на дне банковского сейфа! С другой стороны, времена изменились… В дни ее матери (не говоря уж — бабушки) деньги текли золотой Ниагарой… Впрочем, поправила себя Эмми, в случае с их семьей такое сравнение неуместно: Ван Сейдемы тратили деньги осмотрительно, с толком, вкладывая их в вечные ценности. Бриллианты, к примеру. Пускать деньги на ветер — такое было не в правилах Ван Сейдемов.
Возвращаясь мыслями к дню сегодняшнему, Эмми в сотый раз дала себе слово серьезно поговорить с Джастином, хотя прекрасно понимала, что, какие бы весомые аргументы она ни приводила, толковать с Джастином о деньгах — все равно что с несмышленым младенцем.
Когда такси подъехало к дому, никто не прогуливался по тротуару с нарочитой неспешностью, как вчерашний человечек в больших очках. Но ведь Сэнди велел ей быть осторожной!
Эмми решила слушаться. Она расплатилась с таксистом, старательно прикрывая рукой пухлый белый конверт. Швейцар отворил ей двери. В вестибюле она встретила управляющего домом и, памятуя давешние наставления Сэнди, сказала, что ей хотелось бы беседовать с посетителями по домофону, прежде чем впускать их в квартиру. Управляющий участливо покивал.
— Разумеется, мисс Ван Сейдем. Никаких репортеров. Я читал газеты. Мне очень, очень жаль.
Эмми поблагодарила его (ну вот, опять ситуация — глупее некуда!) и двинулась по сверкающему чистотой вестибюлю. В огромных бронзовых вазах красовались свежие цветы. Лифт мягко понес ее вверх. Лифтер, как всегда, спросил: «Девятый или десятый, мисс Ван Сейдем?» И она ответила: «Девятый». Джастин, конечно, еще не вернулся…
Но он, как ни странно, оказался дома. Более того, там была и Диана, и, судя по всему, они отчаянно ссорились. Пока Эмми шла по холлу к гостиной, она слышала пронзительные, сердитые выкрики Дианы, а войдя, увидела, что Джастин стоит лицом к окну, крутя в пальцах толстый витой шнур от занавеси, и тихонько насвистывает.
Диана первой заметила Эмми.
— Эмми, представляешь, полиция нашла то подлое письмо от Джастина! Они перерыли все бумаги в доме, перечитали все письма до единого!
Джастин выпустил шнур и повернулся к Эмми. Взгляд его блекло-голубых глаз был прикован к ее сумочке.
— Принесла?
— Принесла?! — Глаза Дианы округлились, она вскочила с кресла. — Эмми! Уж не хочешь ли ты сказать, что намерена отдавать его безумные долги?!
Эмми положила сумочку и села, внезапно почувствовав себя очень уставшей.
— Не вижу другого выхода. Ростовщик угрожает Джастину…
— Да, — вмешался Джастин, — угрожает! А ты, Диана, и глазом не моргнешь, если в одно прекрасное утро меня выловят в Ист-Ривер. С камнем на шее! — добавил он с пафосом.
— Не моргну! — парировала Диана. — Не понимаю, как ты его терпишь, Эмми!
— А что ей остается делать? — Джастину явно нравилось глумиться над Дианой. — Я имею право жить в этой квартире до конца своих дней. Времена изменились: я просто не мог бы сводить концы с концами, если бы Эмми время от времени не подставляла мне плечо. К тому же я был хорошим отцом вам обеим!
