Я увидела огни машины Дага, выезжавшей из-за угла, и Скотти снова вскочил и залаял. Держа Скотти за ошейник, я открыла дверь. Даг вышел из машины и перекинул через плечо свою дорожную сумку. Гравий хрустел у него под ногами.
— Привет, — сказала я.
— Привет, — ответил он голосом, лишенным эмоций.
— В чем дело? — спросила я.
Он вошел в дверь и со стуком сбросил сумку на пол.
— Не хочу, чтобы ты стала богатой и знаменитой, да еще бросила меня.
— О, Даг! — рассмеялась я, обнимая его.
До меня доходили слухи о Даге. Он окончил колледж Амхерса и поступил в Бостонский университет на юридический факультет, а затем женился на девушке, которая окончила Гарвард и стала экономистом. Завершив образование, он стал работать на престижной бостонской фирме, специализирующейся на корпоративных банкротствах. Мне говорили, что Даг и его жена — блестящая пара и быстро продвигаются по служебной лестнице в Бостоне. В это время я сидела у постели плачущей матери, которая подвергалась химиотерапии, поэтому доходившие до меня новости о нем никоим образом не производили на меня впечатления. Я чувствовала себя одинокой и злилась, что другие люди могут жить собственной жизнью, тем более счастливо.
А затем у нас должна была состояться встреча в честь десятилетия окончания школы. Мне сказали, что Даг не приедет, поэтому я решила пойти повидаться с однокашниками. Первый, кого я встретила, была Сьюзи. Она была замужем и жила в Чешире. Ее фарфоровое личико поблекло, вне всякого сомнения, из-за троих детей, которых она успела нарожать.
— Хочешь сказать, Салли, что ничего не слышала?
— О чем ты?
— Жена Дага ушла от него, — прошептала она. И здесь ее глаза вспыхнули от восторга. — Она сбежала с биржевым маклером.
Не знаю почему, но это не удивило меня. У меня в голове вертелся только один вопрос: садилась ли его жена верхом на него в постели?
— У них есть дети? — спросила я.
— Нет.
И тут я осознала, что глубоко в душе давно уже простила ему все его грехи.
Мир за пределами Каслфорда весьма разнообразен.
— Я люблю тебя, — прошептал Даг мне в ухо.
И мы направились в спальню.
Глава 7
— Ты не можешь взять завтра выходной, и все тут, — сказал Алфред Ройс-младший, поворачиваясь к своему компьютеру и давая тем самым понять, что я должна покинуть его кабинет.
— Прекрасно. — Я собралась уходить.
— Зачем тебе выходной?
— Ал, тебе надо было сначала спросить меня об этом, а потом уж говорить «нет».
— Не учи ученого, — сказал он грозно.
— Прекрасно, — повторила я и снова направилась к двери.
— Для чего, черт возьми, тебе этот день? — вскричал он.
— Тебе интересно? — спросила я, резко обернувшись. — Возможно, я больна, возможно, у меня малярия и мне следует поехать в Нью-Йорк для специального лечения. Может, я не говорила тебе об этом, чтобы пощадить твои чувства, Ал, чтобы ты не переживал за меня.
— Это имеет отношение к твоей матери? — поинтересовался он.
— Я заеду к ней и привезу объяснительную записку, чтобы ты дал мне выходной. У меня около тридцати двух свободных дней, Ал. Я не была в отпуске с тех пор, как начала на тебя работать.
— Я предупреждал, чтобы ты не копила дни.
— А я хочу всего один выходной! — вскричала я. — Хорошо, — я подняла руки, сдаваясь, — пусть будет полдня. Я вернусь к двум и буду работать до полуночи.
— Ладно, — ответил он, снова поворачиваясь к компьютеру. — Но ты должна вернуться к часу!
Я закрыла глаза, вернулась в редакцию и направилась в свою кабинку.
— Сэл! — окликнул меня Джо Бикс, репортер из соседней кабинки. — Я расписался за пакет для тебя из «ВСКТ». Он у тебя на столе.
Я быстро вскрыла его. «ВСКТ» — это формально независимая телевизионная станция в Нью-Хейвене, которая стала филиалом «ДБС» три года назад. Мой приятель раздобыл для меня запись телевизионной передачи, которую я просмотрела на этой неделе в Интернете. Запись сделана в тот вечер, когда их ток-шоу-звезда Джессика Райт была найдена после исчезновения. Обнаружена она была так внезапно, а «ДБС» так спешил передать новости первыми, что Касси Кохран, собрав в студии команду ответственных работников, сама вышла в эфир, чтобы сообщить новости, раз не найдена их постоянная ведущая Александра Уоринг.
Я бросилась в конференц-зал в конце коридора, и, на мое счастье, он оказался свободным. По телевизору передавали новости Си-эн-эн. Я прервала их, вставила кассету и стала ждать.
На экране засветилась надпись: «Выпуск специальных новостей „ДБС“», а затем появилась Касси Кохран.
Пятьдесят ей или нет, но женщина сногсшибательная. Сочетание неважного мейкапа и ужасного освещения сделало ее лицо менее привлекательным, но все равно легко было догадаться, что эта натуральная голубоглазая блондинка — национальная гордость.
Волосы скреплены заколкой на затылке и свободно спадают — именно такую прическу носила моя мать, когда училась в колледже.
Трудно поверить, чтобы эта женщина сделала карьеру в мужском бастионе. Подозрительно. Как это ни печально, но именно так я научилась думать, часто проверяя подноготную потрясающих красоток.
«Доброе утро. Я — Касси Кохран, — спокойным голосом сказала она в камеру, — со специальным выпуском новостей от „ДБС“.
Ведущая ток-шоу Джессика Райт найдена в больнице для душевнобольных в Буффало, Нью-Йорк. Джессика Райт жива, но получила травмы. Врачи считают, что вскоре она полностью восстановится».
Она дотронулась до правого уха, слегка склонив голову и, очевидно, слушая кого-то через наушник.
«Леди и джентльмены, у нас готов специальный репортаж Александры Уоринг, которая побывала на месте событий, где меньше часа назад найдена Джессика Райт.
А сейчас Буффало, Нью-Йорк».
Замелькали кадры с телеведущей «ДБС», которая стояла у замка, похожего на жилье дракона, ярко освещенная софитами, вспышками фотокамер, пульсирующим светом полицейских машин, машинами спасателей и «скорой помощи».
Вот и все. Шестьдесят секунд телевидения Касси Кохран. Но впечатление неизгладимое. В ней есть что-то привлекательное, какое-то достоинство, а возможно, особая искренность, которую редко можно заметить у телеведущих «Новостей» после трех лет работы в эфире. Что бы ни говорили, но люди, работающие перед камерой, постепенно меняются, утрачивают искренность и приобретают что-то другое — возможно, лицедейство и контроль над собой. Это не плохо, а просто так, как есть. Ведущие хотят работать по-своему, но попытка сделать это уничтожает в них изначальную живость, радостное настроение и приковывает к стулу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
