Старик не знал, что ответить. Как и супруга, ждал внуков. Втайне друг от друга и от самих себя оба верили – Верин ребеночек "помирит" бабушку и дедушку.
Часть вторая
Ярко светило солнце. Белизна снега, укрывшего ровным, пушистым ковром широкие перила лоджии, ящики, стоявшие там с лета, казалось, прибавляла света внутри самой квартиры. А во дворе дома с приходом зимы, первых холодов стало как-то оживленнее: с утра до вечера слышался гомон игравшей на детской площадке ребятни, в ранние часы старушки не спеша выгуливали мохнатых собачек, прохожие больше не торопились скрываться от осенней непогоды в сухих подъездах. Любители своими силами ремонтировать автомобили по выходным могли часами кучкой стоять на автопаркинге, демонстративно раскрыв друг перед другом капоты и двери легковушек.
С приходом холодов жизнь перестала двигаться рывками от одной передышки под ненадолго просветлевшим небом до другой…
Раздался телефонный звонок, и Алексей, разбиравший стенной шкаф, поспешил взять трубку:
– Нет, не смогу, – произнес он, выслушав человека на другом конце провода. – Бессмысленно уговаривать, Светочка!.. Во-первых, наши отношения перестали доставлять мне удовольствие. А во-вторых, скоро уезжаю. В командировку… Извини, некогда – масса дел. Стоит уложиться до отъезда. Всего хорошего! Чао, не обижайся!
Не успел положить трубку, как телефон прозвонил вновь:
– Здорово, мужик! Ты чего, заболел?.. Девочки рвутся в бой. Надька звонила. Интересуется, куда мы с тобой пропали… – пророкотал в трубке низкий, молодой голос. Стой кто-либо на другом конце комнаты – наверняка разобрал бы каждое слово из прозвучавшей в трубке фразы.
– Нет, Степан, не получится. Моя фирма сворачивает тайные операции. Уезжаю. Да и поднадоели как-то все эти прошмандовки… – произнес Алексей и приготовился выслушать сколь длинную, столь же и нецензурную тираду.
– На романтику потянуло?.. Козел! – просто сказал Степа. – Ладно, желаю счастья в правильной жизни. Будешь уезжать – позвони. Провожать не приду, но ласковое напутствие получишь! – он повесил трубку.
Алексей положил свою. На мгновение взгрустнулось, – воображение нарисовало Степана, – архитектор, познакомились летом на юге, шумный зал ресторана перед закрытием, хохочущих девиц…
"Стоп! Вот ностальгии не надо! – он оборвал себя на этой картине – или попытаться что-то изменить или… К тому же, действительно уезжаю. А на новом месте с приключениями хочешь – не хочешь придется завязать! По крайней мере, в былом объеме…"
Вновь, но без прежнего рвения, занялся шкафом. Проклятье! Никогда не закончит работы, – очередной звонок. Телефон то молчит по целым дням и начинаешь скучать, то, словно по команде, звонит с перерывами в минуты, – вдруг понадобился всем.,.
Приятная неожиданность – Мкртчян…
– Здравствуй. Признаться, не был уверен, что поговорю с тобой. Разные, знаешь, мысли закрадываются… Попросил помочь, пропал. Если б не знал – ты парень твердый – давно забил тревогу!.. Почему не обследуешься?.. Люди, с которыми договорился, успели забыть о просьбе…
– Видите ли, Левой… – Алексей уставился в пол. Исторический миг, – где фотокамера, заправленная цветной пленкой?! – он сейчас впервые покраснеет. И не напрасно – позор, что в осенние дни позволил сомнениям поднять тревогу. Он – не мужчина, слыханное ли дело!
– Видите ли, Левон… Анализы не нужны.
– Так!.. – в голосе Мкртчяна засквозила веселая догадка.
– Да, – подтвердил ее истинность Алексей. – Моя жена Вера беременна.
– Ха! Счастливчик! Готовь веревку и мыло! Станет не до ресторанов! – взорвался Левон. – Подумать только, какой, оказалось, мнительный… Прибежал – лицо напряженное. Вот-вот наложит на себя руки: она ему что-то сказала!..
Алексей перестал слушать. Действительно, стыдно…
…Тогда он отделался испугом. Но каким!.. До сих пор цепенеет крестец при воспоминании о туманном вечере, когда такси везло его из редакции к собственному дому: договорились, что с муженьком и двумя его друзьями встретятся на углу, потом вместе в сберкассу. Алексей при них снимает со счета тысячу, убирает в карман. Проверенный, пустой… Прямо у сберкассы садятся в пойманное Алексеем такси, едут в милицию. Там у входа, ждет Татьяна. Вместе заходят внутрь. Такси ждет…
Из-за проклятого тумана, выдавшегося под конец дождливых дней, он опаздывал. Пришлось понервничать, на углу уже никого не застал. Потом оказалось, – они перебрались в его подъезд. Встретил на лестничной площадке, у лифта. Лица у всех – каменные. Дорогой потом молчали…
Татьяна юркнула вперед него в дверь отделения. Остановилась у кабинета. Следователю твердила заученные, но убедительные фразы: милицию вызвала не она, а подруга. По ошибке. Неправильно восприняла Татьянин громкий голос. Татьяна потом, спьяну да со зла, – поссорилась с Алексеем, – не рассказала правды. Наоборот – написала дурацкое заявление. Никакого изнасилования не было. Сейчас раскаялась, – разве это по-людски ни за что человека в тюрьму?.. Делайте с ней, что хотите, а правду теперь не скрывает! Хоть мужу говорите, хоть чего…
Следователь молча выслушал и попросил изложить сказанное на бумаге. Что и было сделано. В письменной и устной форме она публично извинилась перед Алексеем. Когда разрешили идти, быстро выскочила из кабинета. Больше Алексей ее не видел.
Во дворе милиции не застал никого, кроме двух сержантов, выволакивающих из "Уазика" тяжело пьяного человека. Страшно удивился, но, – а что в такой ситуации делать? – пошел прочь, к метро. Сквозь скрадывавший звуки туман услышал, – в сквере, что в пятнадцати метрах от милиции, о чем-то яростно спорят знакомые мужские голоса. Как раз вошел в круг тусклого фонарного света. Голоса смокли. Алексей остановился, – наверное этого не следовало делать.
– Мать вашу!.. Сказал не надо! – произнес кто-то и с шумом двинулся в сторону Алексея сквозь кусты. Выбрался в фонарный круг. Оказалось – один из дружков мужа.
Инстинктивно Алексей сунул руку в карман, а мысль заработала: "Не давать ни копейки. Теперь они не страшны!.." В следующий миг готов был оттолкнуть верзилу. Но голос того прозвучал раньше:
– Вот что: вали отсюда побыстрее! Вместе с погаными бабками{11}. Проучить тебя хотели… И проучили! Вали!
В голове Алексея застучала кровь, перед глазами поплыли красные круги: верзила оказался на волоске… Сдержавшись, Алексей пошагал прочь…
– Ладно! Будет время, черкани, как живешь. Прямо на адрес института!.. – успокоенный Мкртчян дал отбой. Короткие гудки вернули Алексея, машинально поддерживавшего разговор, к действительности: за разговорами сам забыл позвонить… И кому? Тестю!..
В эти дни Алексей готов был молиться на старика-профессора. Не будь высокого покровительства, не было бы ни заграничной поездки, ни авиабилетов, которые столь трудно купить. Даже отправляющемуся в официальную командировку.
– Алло, Вячеслав Борисович. Неожиданно получили "О' кей".
Летим завтра в восемь двадцать. Да, до Дамаска!..
Итак, дело нормально. Год за границей, мусульманская страна, где волей-неволей покончит с прошлым. Пусть на время. Подумает, поразмышляет… Строгие исламские нравы: или женись, или зарежут. – Чудесно! Подобного режима ему постоянно не хватало здесь.
* * *
Вячеслав Борисович блаженно сощурил глаза, – старый кот, угревшийся на завалинке. И хотя пожилой профессор не выспался, душа ликовала: все устроилось идеально.
Наблюдая за дочерью и зятем, проходившими паспортный контроль в толпе выезжавших домой сирийцев, полагал: перемена обстановки, необычные впечатления помогут им позабыть раздоры. И еще думал профессор: помогла вера в способности Алексея. Вячеслав Борисович не позволил убедить себя, что любимый ученик – лишь банальный Дон-Жуан. А начав поиски причины происходившего с Алексеем, понял: сам – учитель и наставник – не выполнил до конца долг перед одаренным молодым человеком, живущим от одной любовной аферы до другой, не в силах найти более достойного и увлекательного применения способности. Окончив международное отделение факультета журналистики, он прозябает в городской газетенке, испытывая на себе зависть и молчаливую неприязнь коллег.
Профессор не ошибся, когда привел ученика в дом, благословил брак любимой дочери. И стоило дальше "вести" Алексея по жизни. Слишком лихой, легко заносит в сторону…
"А может, – мелькнуло в голове Вячеслава Борисовича. – Алексей женился, полагая: тесть устроит карьеру. И когда после свадьбы демонстративно прекратил поддерживать ученика, – время наступило неблагоприятствующее покровительству, да и Алексей, казалось, многое может самостоятельно, – тот понял: надежды не сбылись. Вдарился во все тяжкие…"
Неожиданно профессор обнаружил, – задумавшись, потерял в толпе отъезжающих дочку и зятя. Было раскрыл рот, но Анна Ильинична не дала сказать, – просто толкнула локтем в бок и молча указала рукой туда, где стояли Алексей и Верочка.
