– Тебя как зовут-то, парень? – Спросил Андрей у бывшего дальнобойщика.
– Василием меня кличут, – часто-часто заморгал глазами паренек.
– А меня Андреем. У тебя кто-нибудь из родни имеется?
– Никого, – отрицательно замотал головой Василий, – детдомовские мы.
– В таком случае, Василий, если не возражаешь, пошли со мной – вдвоем все-таки веселее будет.
– А куда пойдем-то?
– В Анапу. Сегодня утром я отправил туда жену и детей. За полчаса до начала этого кошмара она мне сообщила по телефону, что самолет благополучно приземлился, что все живы и здоровы.
– Ну что ж в Анапу, так в Анапу, – весело оскалился прокуренными до черноты зубами Василий. – Коль удастся, на море посмотрю – пять лет за баранкой, почти всю Европу исколесил, а море или какой океан ни разу не видел, только озеро Балатон, да и то из кабины своей Татры…
Парочка вышла из-под арки выгоревшего до основания кирпичного дома на обезображенную до неузнаваемости проезжую часть, когда солнце уже клонилось к закату. Стальных остовов автомобилей уже не было, зато кругом валялись оплавленные и закопченные детали, изготовленные из цветных металлов, по всей видимости, не поддающихся столь быстрой коррозии как железо и его сплавы. Спустя пару минут прямо у них на глазах произошло обрушение одной из высотных башен. Впрочем, строение находилось на изрядном удалении, и его гибель ни коим образом не угрожала жизни и здоровью молодых людей. На всякий случай товарищи вооружились кусками латунных труб, найденных ими среди остатков автомобильного хлама.
Москва повсюду горела, как горела два века назад во времена нашествия могучей армии Наполеона. Даже асфальт местами выгорел, местами стек по трубам ливневой канализации, обнажив щебенчатое основание дороги. Несмотря на то, что небо над столицей и ее окрестностями было затянуто непроницаемой дымкой, было отчетливо видно мрачное грибовидное облако, дамокловым мечом нависшее над северо-западной окраиной города в ожидании хотя бы какого-нибудь ветерка. Как только метеорологическая обстановка изменится, смертельно опасное облако начнет свое движение, чтобы в конце концов выпасть радиоактивным дождем на головы ничего не подозревающих людей и животных.
Несмотря на то, что еще совсем недавно проспект Вернадского представлял один огромный пожар, немногочисленные пока кучки испуганных людей уже устремились прочь из города. Очень скоро начнется великий исход многомиллионного населения столицы, точнее тех, кому посчастливилось или, наоборот, не посчастливилось выжить после столь ужасных событий.
Когда над миром воцарилась ночь, Андрею и Василию удалось выйти за границу кольцевой автодороги. Не сговариваясь, они свернули в стоящую в стороне от Киевского шоссе березовую рощицу. Без лишних слов перекусили копченой колбасой, запив ее минеральной водой из пластиковой бутылки (кое-какие продукты им удалось прихватить по дороге в одном магазинчике, брошенном хозяевами и наполовину разграбленном посетителями) и завалились спать прямо на разогретую солнцем землю.
Василий тут же начал выводить носом замысловатые рулады. Андрей еще долго лежал с открытыми глазами, пялясь на тусклые из-за дыма пожаров звезды и беспокойно переворачиваясь с боку на бок. Он думал о жене, детях и о том, что очень правильно поступил, отправив их подальше от Москвы. Особенно он радовался тому факту, что самолет все-таки успел удачно приземлиться до начала катастрофы и не развалился в воздухе. Еще он мечтал о том счастливом мгновении, когда прижмет к сердцу свою красавицу Алену и двух малолетних балбесов Вована и Толяна…
* * *
Неожиданно Феллад вновь ощутил себя пространственным объемом, в котором были заключены две сферы: огромная оранжевая и совсем маленькая голубая. Юноша был шокирован и полностью деморализован увиденным, ему очень хотелось тут же начать задавать вопросы, но, поскольку в данный момент он был всего лишь посредником, обеспечивающим встречу на высшем уровне, возможности что-либо спросить у него не было. Тем временем диалог между Деревьями и Мудрым Квакхом перешел в иную стадию.
– Как тебе удалось получить эту запись? – уважительно спросил озерного жителя Древ.
– Долго объяснять, коллега. В двух словах, мне удалось разработать методику темпоральных погружений в единое информационное поле. Сложнее всего оказалось вычленить, идентифицировать и расшифровать отпечаток психоматрицы человека, по имени Андрей Смирнов. Мне несказанно повезло, это был один из немногих, кому во время катастрофы удалось сохранить контроль над своим рассудком. Большинство психоматриц его соплеменников настолько размазаны, что все попытки использовать их для получения объективной информации не дали положительных результатов. Однако, уважаемый Древ, я продемонстрировал этот кусочек вовсе не ради хвастовства собственными успехами. События, произошедшие более восьми тысячелетий назад, могли бы иметь для нас исключительно познавательную ценность, если бы не одно обстоятельство… – Квакх выдержал драматическую паузу, затем вновь заговорил: – Сопоставив между собой полученные результаты, я пришел к выводу, что скоро, очень скоро над нашим миром нависнет весьма страшная угроза, не менее, а может быть, даже более серьезная, чем в те далекие времена. Но самое главное, источник грядущей опасности напрямую связан с тем, что случилось на Земле восемьдесят веков назад. – Огорошил слушателей хозяин Мутного озера и без дополнительных уговоров принялся объяснять Древу принципы своей методологии создания точных прогнозов на основании сравнительной корреляции случайных взаимозависимых событий.
На этом этапе переговоров беседа Древа и Квакха перешла в область абстрактно-умозрительных построений и для Феллада потеряла всякий смысл. Какое-то время шары увлеченно обменивались многоэтажными формулами, рисуя прямо в воздухе математические символы. При этом они по очереди комментировали свои каракули столь мудреными терминами, о значении которых Феллад мог лишь догадываться, несмотря на то, что совсем недавно сдал экзамен по базовому курсу высшей математики и абстрактной физики и знания эти еще не успели выветриться из его головы. То, что в данный момент обсуждали Древ и Квакх, на самом деле не имело прямого отношения ни к высшей математике, ни к современной физике, скорее это был диалог двух философов, пытающихся сформулировать какие-то свои выводы общедоступным языком математических символов. От немыслимого умственного напряжения оранжевый шар сознания Деревьев распух до такой степени, что посреднику пришлось здорово поднапрячься, чтобы раздвинуть границы контролируемого им объема. Это свидетельствовало о том, что к заумной беседе с Квакхом подключались все новые и новые ячейки коллективного разума. В свою очередь интенсивность свечения ментальной сферы лягуха достигла своего апогея. Феллад начал уже побаиваться, что две сферы ненароком соприкоснутся. К чему способен привести подобный контакт, можно лишь гадать, но у Феллада откуда-то появились веские основания для серьезных опасений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
