Мы ссоримся иногда друг с другом — на работе без этого невозможно, но это опять мелочи, это зависит от характера людей, от того, кто как понимает свои обязанности. Вот пример. Я штурман эскадрильи, а Хорошилова — техник нашей эскадрильи по вооружению.
На старте, дома, при разборе полетов, на партийном и комсомольском собраниях мы всегда с ней ругаемся по поводу подвески бомб… А вообще, Саша — одна из моих лучших подруг в полку, мы с удовольствием вместе проводим время. Одинаково болеем за работу полка в целом, и наши споры ведут к улучшению работы.
Мы пережили горечь отступления, мы знаем радость побед, настроение за день часто определяется тем, какая утром была сводка. Зря я так много говорю, можно короче — больше всего в мире мы любим свою Родину и счастливы тем, что в состоянии отдать ей все, жизнь — если понадобится. Затем и шли. Мы очень любим свой полк, дорожим честью быть в нем, горды его успехами, больны его неудачами…»
Да, именно так мы все и чувствовали, как писала об этом Женя. Каждую ночь и каждый день комсорг полка Саша Хорошилова была на старте, среди подруг, прошла с полком весь его трудный и славный боевой путь. В боевой славе полка есть и ее доля…
Кончилась война. И мы могли, наконец, вспомнить о том, что мы — женщины и имеем право на свое негромкое человеческое счастье — свой дом, для уюта которого не жаль забот, семья, любимый человек рядом. Счастье, о котором мечталось, которое трудно было себе представить во фронтовой землянке. И наверное, каждой женщине-воину, ставшей женой воина, думалось о том, что теперь долгожданный конец всем разлукам…
Но у Саши Хорошиловой разлуки еще не кончились. Сергей Архангельский, ее муж, остался служить в армии. Быть рядом с ним — счастье, но посвятить себя только тихим семейным радостям для Саши было мало. И потому пришлось снова разлучиться — она едет в Москву продолжать учебу в педагогическом институте, учебу, прерванную на четыре года войной.
«Встретил нас институт, вопреки ожиданию, плохо, — писала она в письме. — Как оказалось, был приказ о нашем отчислении в связи с неявкой в институт. Нас не хотели принимать обратно. Ректором был уже другой человек. И секретарь парткома прежний уже не работал. Мы доказали ошибочность приказа. Приняли и дали общежитие. Второй раз пришлось сразиться по поводу стипендии. Сказали, что наши зачетные книжки потеряны и в отличниках мы не числимся, а стипендию давали только им. Но мы заставили книжки найти. Все встало на свои места. Мы стали в полном смысле слова грызть гранит науки, так соскучились по учебе. За один год я сдала за третий и четвертый курс. Окончила институт досрочно, диплом с отличием получила…»
После демобилизации Архангельские поселились в Кузнецке Пензенской области. Александра Владимировна преподавала историю в средней школе и удивляла коллег тем, что стала очень серьезно изучать политэкономию.
— Все дело, наверно, в том, — рассказывала она позже, — что, сдавая экстерном в институте, я не читала «Капитал». Решила разобраться. Пока осилила, увлеклась. Да вот попробуйте сами на досуге перечитать ленинские работы. Не для экзамена — просто для себя. Перечитайте, например, «Что делать?» Испытываешь наслаждение от стиля, от глубины доказательств.
Работала, училась одновременно, тем временем росла семья. Было ли трудно? Конечно. Заканчивала институт — родилась дочка Лариса. Здесь, в Кузнецке, родился сын. И вот — муж допоздна на службе, дочку после детсада негде оставить, а в яслях ждет маму нетерпеливый Вовка. Сможет ли молодая учительница истории совмещать свою основную работу и общественную (Александру Владимировну избрали секретарем школьной партийной организации) с научным трудом? Смогла, все смогла. А мало ли женщин, для которых дом и семья стали преградой на пути к мечте? Мало ли тех, кто оставил учебу, потому что семейные заботы связали по рукам и ногам, и кто потом лишь вздыхал, делая нелюбимую работу и вспоминая то, о чем мечталось смолоду?
Но нет, у Александры Владимировны был иной характер, а судьбе словно нравилось испытывать его на крепость. Она уже сдала кандидатский минимум и поступила в аспирантуру, когда серьезно заболел муж — война напомнила о себе. В Куйбышеве, где в это время жили Архангельские, в маленькой тесной комнатке у постели больно; о мужа Александра Владимировна продолжала заниматься научной работой и в то же время была и сиделкой, и хозяйкой, и матерью двух детей. А под сердцем бился уже третий.
В медицинском, где Архангельская преподавала политэкономию, ей предложили отложить защиту.
— Отложить? — улыбнулась Саша. — Да ни за что! Буду защищать даже в роддоме, если оппоненты согласятся туда прийти.
Через два месяца после защиты родился Мишка.
Наверно, можно успокоиться — дружная семья, трое детей, любимое дело. Только не тот характер, чтобы остановиться. Началась работа над докторской диссертацией. Еще напряженнее стал ритм жизни — подъем не в 7, а в 6.30. Зарядка, холодный душ. Рассчитано все до минуты — дети растут и забот прибавляется. На столе у мамы рядом с ее конспектами — детские тетради и дневники, пишущая машинка, которую иной раз сменяет швейная.
— Как ты все успевала, Саша?
— Все, наверно, никогда и не успевала, — смеется по обыкновению она в ответ. — Главное, люди всегда хорошие рядом были. Помню, жили в коммунальной квартире. Позвонишь соседке и просишь помочь Володьке суп разогреть. Она и разогреет, и в тарелки им нальет. Это ведь с какой стороны смотреть — легко или трудно. Трудно, конечно, жизнь наша семейная после войны начиналась. Приехали к свекрови с огромным чемоданом, а в нем — сапоги мои да котелок. И легко потому, что Сережа все время был рядом со мной. Детей мы растили сами, без бабушек. И Сережа всегда помогал, а ведь сам тоже все время учился после войны школу окончил, потом институт, кандидатскую защитил. Даже неправильно говорить — помогал. У нас просто все общее было, все заботы, все-все. А в этом главное семейное счастье…
О таких людях, как Александра Владимировна, часто говорят: «Счастливая. Во всем везет». И невдомек рассуждающим, что не в везении дело. В чем же секрет успехов? В характере, в отношении к жизни — активном, наступательном, секрет в неустанном, упорном труде, в горячей преданной любви к своему труду. Преподавание, научная работа — ко всему Александра Владимировна относится со страстью, но самым главным своим делом считает воспитание студентов. Она убеждена: ни отличным знанием предмета, ни ораторским мастерством не обойтись настоящему педагогу. Успех преподавания определяет сам учитель, его личность, его пример.
Студенты говорят, что на лекциях Александры Владимировны Архангельской не бывает скучно — в жарких спорах, которые так часты на ее занятиях, молодые учатся отстаивать свои взгляды. Мало получить знания, говорит Александра Владимировна, нужно, чтобы они будили мысль, превращались в твердые марксистско-ленинские убеждения. Любят студенты беседы Архангельской, которые она нередко проводит прямо в общежитии. О чем только не ведутся разговоры в такие часы! Сегодняшний день и день минувший, героические подвиги комсомольцев на фронте, учеба и труд наших современников. Время летит незаметно.
Вырастают ученики, уходят в большую жизнь и на долгие годы сохраняют в сердце благодарность учителю. «Когда у меня на душе радость, — пишет в письме к Архангельской бывшая ее студентка, — я вспоминаю Вас. И когда беда, я тоже прежде всего вспоминаю Вас. Представляю себе, как бы Вы поступили в таком случае, и нахожу выход. Ваш пример, все, что Вы сделали для меня, будет светить мне всю жизнь».
Уходят ученики. Но приходят новые. И не убавляется с годами дел и забот, по-прежнему каждый день Александры Владимировны Архангельской насыщен до предела. Жить по-другому наш комсорг просто не умеет.
Беспокойное сердце
31 мая 1961 года в подмосковном городе Мытищи открывался парк Мира. На митинге, посвященном его открытию, выступала ветеран Великой Отечественной войны Нина Максимовна Распопова.
— Завтра — Международный день защиты детей. Пусть он будет теплым и солнечным, — говорила она. — Но я хочу сказать о завтрашнем дне наших детей в самом широком смысле этого слова. Судьба его, судьба будущего в наших руках. Люди должны отстоять мир на планете, мир для всех детей. Мы помним войну. В те огненные годы мне довелось пройти фронтовыми дорогами от Кавказа до Берлина. На этом пути мы оставили немало могил, в которых лежат наши подруги. Они не стали матерями… Горе везде горе. Не могу забыть изможденные лица детей Смоленска и тех, кого мы видели в развалинах польских или немецких городов. Пусть это страшное время никогда не повторится… Пусть для детей раскроется широкий мир науки, искусства, созидательного труда и пусть они всегда живут под мирным небом…
