— Мне было очень интересно беседовать с вами, мистер Сэдовник. И очень полезно. Если вы когда-нибудь захотите посетить нашу страну, я гарантирую вам прием на правительственном уровне.
Он пожал Шансу руку. Снова застрекотали камеры и засверкали вспышки фотоаппаратов.
После того как Скрапинов ушел, Гофриди вернулся за стол, где сидели Шанс и Йе-Йе.
— Шэнси, — сказала Йе-Йе, — вы произвели неизгладимое впечатление на нашего сурового русского друга! Какая жалость, что с нами не было Бенджамина, — он обожает разговоры о политике!
Наклонившись к Шансу, она добавила полушепотом:
— Все знают, что ты беседовал со Скрапиновым по-русски. Я и вообразить не могла, что ты знаешь этот язык! Это невероятно!
Гофриди недовольно прошипел:
— В наши дни многие смекнули, что знать русский выгодно. А владеете ли вы другими языками, мистер Сэдовник?
— Мистер Сэдовник — очень скромный человек, — поспешила Йе-Йе на выручку. — Он не рекламирует свои способности! Он держит их при себе!
Какой-то высокий джентльмен подошел, чтобы засвидетельствовать почтение Йе-Йе. Это оказался глава Би-би-си лорд Боклерк. Увидев Шанса, он сказал ему:
— Я восхищен прямотой, с которой вы выступили по телевидению! Именно так и надо говорить с этими идиотами, которые пялятся в ящик. В конце концов, это именно то, чего они хотят. Как сказано: "Карать их Богу, а не людям". Верно?
У выхода их окружила толпа людей с кино- и телекамерами и портативными магнитофонами. Йе-Йе одного за другим представила их Шансу. Какой-то репортер из молодых вышел вперед и спросил, не согласится ли Шанс ответить на несколько вопросов.
Йе-Йе закрыла Шанса собой и сказала:
— Давайте договоримся с порога — вы не будете слишком долго мучить мистера Сэдовника. Он спешит в другое место. Идет?
Репортер задал вопрос:
— Что вы думаете о передовице в "Нью-Йорк таймс", посвященной речи президента?
Шанс посмотрел на Йе-Йе, но по ее взгляду понял, что ей тоже интересно знать его мнение. Нужно было что-то отвечать.
— Я не читал ее, — сказал Шанс.
— Вы не читали передовицы «Таймс», посвященной речи президента?
— Нет, — подтвердил Шанс.
Некоторые журналисты переглянулись. Йе-Йе посмотрела на Шанса с легким изумлением, которое быстро сменилось растущим восхищением.
— Но, сэр, — с холодным упрямством настаивал один из репортеров, — вы наверняка ее хотя бы просмотрели?
— Я не читал "Таймс", — повторил Шанс.
— В «Пост» было написано, что вы "оптимист с необычным складом ума",сказал другой журналист. — Вы читали это?
— Нет. Этого я тоже не читал.
— Хорошо, — не отступался репортер, — но что вы скажете по поводу этого определения?
— Я не знаю, что это значит, — ответил Шанс.
Йе-Йе гордо выступила вперед:
— У мистер Сэдовника много дел, особенно теперь, когда мистер Ренд болен. Он узнает новости из брифингов, подготовленных его сотрудниками.
Репортер постарше выступил из толпы и сказал:
— Прошу прощения за назойливость, мистер Сэдовник, но мне все-таки хочется знать, какие газеты вы читаете, хотя бы в виде цитат в брифингах.
— Я не читаю газет, — сказал Шанс. — Я смотрю телевизор.
Журналисты застыли в немом оцепенении.
— Не хотите ли вы сказать, — наконец решился заговорить один из них, что телевидение освещает события более объективно, чем газеты?
— Я смотрю телевизор, — пояснил Шанс.
Пожилой репортер сказал, обращаясь в том числе и к коллегам:
— Большое спасибо вам, мистер Сэдовник, — это, возможно, самое откровенное заявление, какое мне доводилось слышать от общественных деятелей в последние годы. Мало кто из деловых людей не читает газет. И уж точно ни один не решится признаться в этом публично!
Когда Йе-Йе и Шанс уже собирались уйти, к ним подбежала молодая женщина-фотокорреспондент.
— Извините меня, мистер Сэдовник, за настойчивость, — сказала она запыхавшись, — но я хотела бы снять вас еще раз. Знаете, вы — такой фотогеничный!
Шанс вежливо улыбнулся, но Йе-Йе резко потянула его за собой. Шанс удивился. Он не понял, что так сильно ее разгневало.
Президент бегло просматривал обзор прессы за прошедший день. Все крупнейшие газеты воспроизвели его речь в американском Финансовом институте вместе со ссылками на Бенджамина Ренда и Шэнси Сэдовника. Президент подумал, что следовало бы разузнать побольше о Сэдовнике.
Он вызвал свою личную секретаршу и попросил ее собрать всю доступную информацию об этом человеке. Через некоторое время, когда у президента выдался перерыв между двумя посетителями, он снова пригласил к себе секретаршу.
Взяв поданную ему папку, президент открыл ее, извлек полное досье на Ренда, которое тут же отложил в сторону, короткое сообщение водителя Ренда о происшествии с Сэдовником и машинописную расшифровку выступления Сэдовника в передаче "Сегодня вечером".
— Вроде бы это всё, — неуверенно сказала женщина, поймав недоуменный взгляд президента.
— Мне нужно стандартное досье по образцу тех, которые мне составляют на всех посетителей Белого дома. Всего-то навсего.
Видно было, что секретарша мнется. Наконец она сказала:
— Я запросила все обычные источники, господин президент, но они не располагают никакой информацией о Шэнси Сэдовнике.
Президент нахмурил брови и произнес ледяным тоном:
— Осмелюсь предположить, что, как и все мы, мистер Сэдовник родился в определенный день и в определенном месте и, как и все мы, платил и платит налоги, внося тем самым свой вклад в благосостояние Америки. То же самое, разумеется, можно сказать и о любом члене его семьи. Мне нужны факты.
Секретарша повторила с обреченным видом:
— Простите, господин президент, но я не смогла найти ничего, кроме того, что вы держите в руках. Как я уже говорила, я обратилась ко всем нашим обычным источникам.
— Не хотите ли вы сказать, — мрачно буркнул президент, тыча пальцем в папку, — что это все, чем они располагают?
— Именно так, сэр.
— Не собираетесь ли вы меня убедить, что ни одно из наших ведомств не знает ничего о человеке, с которым я провел полчаса лицом к лицу и которого я процитировал в своей речи? А может, просто стоит заглянуть в "Ху'з ху"? Или, на худой конец, в телефонную книгу Манхэттена?
Секретарша нервно рассмеялась:
— Я попробую, сэр!
— Буду вам премного благодарен.
Когда секретарша вышла из комнаты, президент придвинул к себе перекидной календарь и написал на листке: "Сэдовник?"
Вернувшись с ооновского приема, Скрапинов тут же уселся строчить секретный отчет о встрече с Сэдовником. По мнению Скрапинова, Шэнси Сэдовник умен и хорошо образован. Особо Скрапинов подчеркнул прекрасное знание русского языка и литературы.
"В Сэдовнике, — писал он, — мы видим представителя тех американских деловых кругов, которые в ситуации, когда усиливается экономическая депрессия и растет опасность гражданских беспорядков, пытаются сохранить свой пошатнувшийся status quo даже ценой уступок советскому блоку".
Из представительства Скрапинов связался с посольством в Вашингтоне и имел беседу с начальником Особого отдела. Он срочно запросил всю имеющуюся информацию о Сэдовнике: семья, образование, друзья и сотрудники, отношения с Рендом. Скрапинов хотел понять, почему из всех многочисленных экономических советников президент выделил именно Сэдовника. Начальник Особого отдела пообещал представить досье на следующее утро.
После этого разговора Скрапинов проследил лично за подготовкой двух небольших посылок для Сэдовника и Ренда — в каждый ящичек были аккуратно уложены несколько фунтов белужьей икры и бутылка отборной русской водки. В посылку для Сэдовника, кроме того, легло редчайшее первое издание басен Крылова с собственноручными пометами автора на полях. Книга попала к Скрапинову из частной библиотеки одного недавно арестованного ленинградского академика-еврея.
Позднее, бреясь, советский представитель решил рискнуть и упомянуть Сэдовника в речи, которую собирался произнести вечером на Международном конгрессе торгового союза в Филадельфии. Согласованный и утвержденный начальством в Москве, этот пассаж звучал так:
"Мы приветствуем появление в Соединенных Штатах ряда здравомыслящих политиков — назовем среди них в первую очередь господина Шэнси Сэдовника, которые ясно отдают себе отчет в том, что, как бы близко ни сдвигали свои стулья лидеры противоборствующих систем, эти стулья в любой момент могут быть выбиты из-под них в результате неконтролируемых политических и социальных конфликтов".
Речь Скрапинова имела потрясающий успех. Ссылка на Сэдовника была отмечена всеми средствами массовой информации. В полночь по телевизору Скрапинов услышал в новостях отрывки из своей речи и увидел показанного крупным планом Сэдовника -
