В 1949 году я выступала вместе с артистом театра Вахтангова Анатолием Осиповичем Горюновым в Пушкинские дни, читая в концертном исполнении «Сказку о рыбаке и рыбке». Он читал от автора и за старика, я читала за старуху и золотую рыбку. Я всегда вспоминала брянцевский студийный спектакль. Прошли Пушкинские дни, а мы до последних дней жизни Горюнова выступали с этим концертным номером. И он, смеясь, всегда говорил мне: «А хорошо Александр Александрович поработал для нас!» Я много и восторженно рассказывала ему о спектакле в студии.
И совсем недавно, когда в Москву приехал на гастроли греческий театр, я, посмотрев трагедию Еврипида «Медея» и «Электру» Софокла, вспомнила прекрасную работу Брянцева в студии, так как «греческий хор» напомнил мне хор-море, хор-природу в спектакле «Сказка о рыбаке и рыбке».
Вильгельм Телль
– Девочки, главное запомнить, в каком году был написан «Вильгельм Телль»!
– В 1804-м, и запомни, что это была его последняя законченная пьеса, так как он умер в 1805-м, – ответила Шура.
– Но ведь он ещё после писал «Деметриус» о русском самозванце?
– Слушай, я тебе толком говорю, «Вильгельм Телль» закончил, а о Лжедмитрии не успел, – говорила Шура.
– Ой, девочки, какая счастливая Охитина, – всё знает!
– Ладно, не мешайте, перестаньте тараторить, – уже сердилась Шура Охитина, одна из лучших учениц по литературе.
– Пугачёва, ответь, правда, что Брянцев будет сегодня на уроке?
– Правда, и обязательно тебя спросит, что сказал Чернышевский о поэзии Шиллера.
– А что? – приставала уже к Капе Таня. Не получив ответа, она грустно заметила, – как странно, что в спектакле будут заняты одни только девочки!
– Кто тебе сказал, Волкова?
– Я слышала, Александр Александрович сам это говорил Макарьеву.
– Девочки, послушайте, как здорово говорил Герцен о Шиллере: «Суха душа того человека, который в юности не любил Шиллера, завялаутого, кто любил, да перестал!»
– Во здорово! – воскликнула Шура.
– Не перебивай, слушай дальше, а дальше он добавлял: «Да, надобно перечитывать великих поэтов, и особенно Шиллера, поэта благородных порывов, чтобы поймать свою душу, если она начнёт сохнуть! – читала Капа.
– Александра, а ты что сидишь и мечтаешь? Ты что, всё уже знаешь? – теребила Таня Охитину.
– Не всё, но знаю многое, думаю, на четвёрку отвечу наверняка, если только Александра Александровича не будет, а если придёт тогда могу и срезаться.
– Не могу вспомнить, что Макарьев говорил о дне Симона-Иуды, – лениво спросила Волкова, отрываясь от книги.
– Так ты посмотри в книгу, а то мечтаешь и ничего не понимаешь. О чём ты думаешь?
– Ах да, вот же: «День Симона-Иуды 28 октября, пора осенних бурь. По древнему поверью, в этот день озеро ждёт человеческой жертвы». Не знаю, кого озеро ждёт, но я сегодня буду жертвой не озера, а урока по литературе.
– Девочки, девочки, вот смешно, слушайте: «Лысуха, – быстро читала Капа, – большая чёрная водяная курица с белым гладким наростом на голове и с перепонками на ногах», надо же, водяная курица, я даже не знала, что такая существует.
– А какое это имеет отношение к Шиллеру? – уставившись на Капу, пронзительно закричала Шура.
– Да что ты кричишь? На, читай, видишь, охотник Верни говорит:
А рыба так и плещет, и лысухаНет-нет нырнёт. О, это перед бурей!
А Брянцев такое уж не пропустит, обязательно спросит «а что такое лысуха?» – Ну, и что тогда?
– А я бы хотела играть Берту фон Брунек – австрийскую дворянку! – мечтательно заявила одна из подружек, голубоглазая маленькая полька, но не успев закончить фразы, вскочила и шёпотом прошелестела: Девочки! Макарьев!
Леонид Фёдорович быстрой и лёгкой походкой вошёл в класс. Леонид Фёдорович Макарьев, преподаватель литературы в студии, был уже актёром в Петроградском ТЮЗе, а впоследствии стал режиссёром и драматургом. Макарьева в студии все любили, а некоторые девочки его обожали.
В общежитии студии им. Лилиной жили только девочки и, главным образом, полусироты и сироты. В студии были разные отделения: драматическое, музыкальное, танцевальное, в которое входили занятия по пластике, ритмике и характерному танцу, отдел живописи и скульптуры. Ребята, смотря по способностям, распределялись по отделениям. Дополнительно к этим занятиям были введены уроки по литературе, теории музыки, урок «музыкального слушания», уроки фехтования, хорового пения. Эти уроки были обязательны для всех отделений.
В студии было много приходящих ребят, но основой студии, так сказать, стержнем её, были девочки, жившие в общежитии. С ними больше всего занимались, на них больше всего обращали внимания.
Жили мы интересной и увлекательной жизнью. Нас не смущало, что кормили нас плохо, хотя и сытно, хлеба нам давали уже вдоволь, жарились котлеты на жиру и масле, а не на рыбьем жире. Правда, котлеты редко были мясные, больше из картофеля и капусты, но мясо часто появлялось в размельчённых кусочках в супе, даже давали сладкое без сахарина: компот, кисель, а по праздникам – пироги. Но вопрос еды в эти годы нас не занимал, мы были слишком заняты. Главное сыты, а как и чем – это ерунда. Был бы интерес в жизни! А интересов было много.
– Итак, друзья, на чём мы остановились? – спросил Леонид Фёдорович, входя в класс.
– Вы говорили, что Шиллеру в «Вильгельме Телле» удалось изобразить подлинным героем народ, – пролепетала Капа.
– А почему же он назвал пьесу «Вильгельм Телль»? – вынимая книги из портфеля, продолжал говорить Макарьев.
Ответить не успели, так как открылась дверь и появился Александр Александрович. Все встали, но что-то булькнуло внутри и покатилось к ногам. «Душа ушла в пятки, – подумала Капа, – неужели не вернётся на место?» И от этой мысли ей стало смешно.
– Ты что улыбаешься, Пугачёва? – прошептала Таня. – Это же неприлично!
Брянцев извинился перед Макарьевым, что он помешал, но попросил разрешения раздать ребятам листки для письменной работы.
– Надо торопиться, я с будущей недели приступаю к постановке вплотную.
Занятия по литературе шли в помощь к будущему спектаклю.
– Очень хорошо, Александр Александрович, – ответил Макарьев. – Шура, раздай листки!
О чём говорил Брянцев с Макарьевым, мы уже не слышали, так как все мысли были направлены на то, что в листках.
– Таня, читай громко каждый вопрос, который написан на листах, а потом уже раздавай по очереди, начинай справа, – сказал Брянцев.
Все замерли. Таня начала читать громко и внятно:
– Кто являлся действительным героем пьесы Шиллера «Вильгельм Телль»? Кто намечался после убийства императора Альбрехта на престол, в какой картине и кто именно говорил об этом? За что боролся народ в пьесе Шиллера «Вильгельм Телль»? Какова природа страны в пьесе? И почему именно Шиллер выбрал местом действия такую природу?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
