потому я крепко сжала двумя руками её руку, но она была погружена в сортировку своих
гротескных одинаковых портретов. При каждом движении янтарный браслет снова и снова
громко стучал о коробку.
Через открытое окно со двора донеслись звуки велосипеда, который ставят в
велопарковку и лязг багажника. Я высунулась из окна, но посетитель уже зашёл за угол,
чтобы позвонить во входную дверь. Чёрный велосипед показался мне знакомым.
Колокольчик, настоящий колокольчик с язычком, зазвенел. Я поспешно сбежала по лестнице
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
вниз, прошла по коридору и попыталась заглянуть в окно у входной двери. Это был пожилой
мужчина, он стоял перед окошком, так чтобы я смогла его увидеть. Удивлённо я открыла
дверь.
— Господин Лексов!
Приветливая улыбка, которой он хотел меня поприветствовать, сменилась на
выражение неуверенности, когда учитель меня увидел. Я вспомнила, во что была одета, и
мне стало стыдно. Конечно, он подумал, что я сумасшедшая, которая в голом виде роется в
шкафах и в причудливых костюмах, помешано танцует на чердаке или, даже на крыше, что в
нашей семье уже ранее случалось.
— Ой, пожалуйста, простите за мой вид, господин Лексов.
Я заикалась и искала объяснения.
— На моём платье было ужасное пятно, и так как я ничего не привезла на замену,
видите ли, в доме так душно.
Его приветливая улыбка снова появилась на лице. Он успокаивающе поднял руки.
— Это же платье вашей тёти Инги, не так ли? Оно вам очень идёт. Видите ли, я
подумал, что кто-нибудь останется в доме. А так как на кухне ничего нет, то подумал, я
позволил себе, ну, я просто хотел…
Теперь заикался господин Лексов. Я отошла на шаг, чтобы он смог войти, закрыла за
ним дверь и взяла у него матерчатую сумку, которую учитель протянул мне, пока говорил.
Прежде чем я смогла подумать, в какую из нежилых комнат его поведу, он попросил
разрешения пройти вперёд и прошёл по коридору в кухню. Там Лексов осторожно забрал у
меня сумку, достал из неё пластиковую ёмкость, открыл без лишних поисков один из
нижних шкафов, вынул оттуда кастрюлю и поставил на плиту. Я подошла чуть ближе. Он
больше ничего не сказал, но двигался со спокойной уверенностью по кухне Берты. Мне уже
не нужно спрашивать брата Миры, кто в отсутствие бабушки заботился о доме и саде.
Нерешительно я переминалась с ноги на ногу. Хотя кухня и была большой, я путалась у него
под ногами.
— Ах, дитя моё, не могли бы вы принести мне немного петрушки из сада?
Он подал мне ножницы. Со двора между липами вела дорожка в кухонный садик Берты. По
забору карабкалась жимолость, садовая калитка была лишь прикрыта и заскрипела, когда я
её приоткрыла. Петрушка заросла настурциями, Берта и её дочери называли их "каперсами".
Поздним летом и у моей матери стояла маленькая чашка со светло-зелёными плодами этого
цветка в холодильнике. Но я не могла вспомнить, чтобы она добавляла их в еду. Как так
вообще получилось, что тут вырос этот редкий рядок петрушки. Его явно кто-то посеял.
Также как и лохматые лозы гороха и фасоли, которые цвели белым, розовым и оранжевым.
Рядом был кривой рядок лука-порея. Между пореем и ромашкой по земле ползли усики
побегов огурца и пытались своими серыми листками раздвинуть сорняки или хотя бы
заразить их мучинистой росой.
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
Мелисса и мята царили на грядках и между кустами белой смородины, чахнущими
кустами крыжовника и лозами ежевики, которые переползали через забор в соседний лесок.
Господин Лексов, наверное, пытался ухаживать за садиком Берты, но у него не было таланта,
указывать каждому растению своё место и с мягким упорством добиваться от них лучшего.
Я зашла в кухонный садик, чтобы посмотреть на многолетники Берты, которые делали
честь памяти моей бабушки или просто противились её распаду. Всё вело к одному.
Бушующие заросли флоксов источали нежный аромат. Дельфиниум простирал синие пики к
вечернему небу. Люпины и календулы сияли на земле, колокольчики мне кланялись. Через
толстые листья хосты едва просвечивала земля, за ними пенились гортензии, целая изгородь
из листвы, розово-голубая и голубовато-розовая. Темно-жёлтые и розово-красные оттенки
тысячелистника склонялись над дорожками, и когда я их отодвинула, мои руки пахли
травами и летними каникулами.
Между зарослями смородины и ежевики находилась одичавшая часть сада. Но он уже
полностью спрятался в своей тени. За садом начинался сосновый лесок. Почва здесь была
красно-коричневой и покрыта опавшими иголками. Каждый шаг был беззвучным и
смягчался, прогулки по нему околдовывали, а на другой стороне начинался фруктовый сад.
Раньше Розмари, Мира и я натягивали старые тюлевые шторы между деревьев и строили
дома феи, в которых мы играли долгие и сложные любовные драмы. Сначала это были лишь
истории трёх принцесс, которые были похищены и проданы неверным казначеем после
долгих лет принудительного служения их жестоким приёмным родителям, но они смогли
убежать и теперь живут в лесу, и там же снова встречаются по счастливой случайности со
своими настоящими родителями. После принцессы возвращались и наказывали всех, кто
когда-либо их обидел. Розмари была ответственна за "побег", я за "встречу снова", а Мира за
"месть".
Я подошла к воротам сада, которые вели в лесок, и всмотрелась в тёмную зелень. И тут
же мне в лицо ударил запах смолы и прохлады. Я замерзла, крепче обхватила ножницы и
вернулась к петрушке. Как только я срезала большой пучок, сразу запахло землёй и кухней,
хотя кудрявые листики уже были немного пожелтевшими. Может мне ещё нарезать
любисток? Лучше не надо. Я подумала о ранних вечерах с Розмари и Мирой в саду. О
последнем разе, когда я разговаривала с Мирой.
Я пробежала через двери сарая, глиняный пол был ледяным, я задвинула засов и
