Радостный вопль атакующих убил последнюю надежду в душах воспрявших было духом при этом прорыве оборонявшихся. Оставшиеся в живых во дворике покидали на землю поднятое было вновь оружие. Нападающие разбежались по крепости, легко гася вялые очаги сопротивления. Через четверть часа во всей лесной твердыне, кроме арсенальной на пятом этаже донжона, осталась только пара комнат, в которых защитники забаррикадировались и не желали выходить наружу. Однако обещание страшных пыток, смерти на огне и, как вариант, угроза разорвать лошадьми, сломили и их. Замок увидел рассвет уже с новыми хозяевами.
В тот момент, когда Влад отдал приказ на вход в почти захваченную крепость своей команде, солнце осветило верхушки сосен на западе. Влад с удовольствием остался бы снаружи и подождал зачистки, но это сильно подпортило бы реноме. Поэтому пришлось изобразить участие непосредственно в процедуре штурма. Несмотря на то, что замок был практически взят, они входили в него максимально настороженно и сохраняя боевое построение. Принца Нюкаэля, с обнаженным клинком, закрывали со всех сторон своими телами четверо с "суоми". Перебравшись через завал из трупов под аркой, открытый двор люди конунга преодолели максимально быстро. Но во время прохода через этот каменный мешок был момент, когда у всех нервы екнули. С верхушки башни, сопровождая процесс хохотом и грубыми шутками, скинули во двор утыканного стрелами часового. Оказалось, что это не человек, а грубо сделанный манекен, с накинутой на деревянный каркас кожаной курткой с металлическими бляхами и кувшином вместо головы. Отряд, не задерживаясь возле этой куклы, бегом вошел в распахнутые ворота донжона. Тут Владу доложили, что ни среди расстрелянных всадников, ни среди взятых в плен во дворе барона не было. Конунг только усмехнулся. Он уже знал правильный ответ.
Большая зала, совмещенная с конюшней, на первом этаже донжона Владу не понравилась. Не понравился и общий зал на втором этаже. Влад справедливо опасался смежных галерей, ведущих к стенам крепости. Опасность была в сквозняках и в возможном наличии скрытых за гобеленами тайных проходов и смотровых щелей. Влад не доверял компетенции каменщиков в первом случае, но верил в разумность строителей во втором, которые просто обязаны были предусмотреть нечто подобное для общего зала.
Третий этаж был в небольших комнатах, в которых, видимо, проживали замковая челядь, офицеры и баронская прислуга. Народ тут уже вовсю грабил.
А вот четвертый этаж порадовал — там были личные покои барона. Кроме гигантской кровати наличествовал и роскошный вид из окна. Выше располагались только арсенал и сторожевая. Там еще раздавались отдельные выкрики, и был слышен звон оружия. Влад, выгнав парочку мародеров из баронских покоев, приказал своему отряду располагаться прямо здесь. Сам он, неожиданно для спутников, занялся исследованием интерьера и простукиванием стен и пола. Секретный ход он обнаружил сразу. Он был под немного сдвинутым с места огромным сундуком. Ход выдала грязь, которая осталась на деревянном полу, после того как двигали сундук. Влад наклонился и поднял валяющийся рядом специальный клин, который, по-видимому, блокировал открытие потайного хода изнутри и тщательно заклинил сундук. Соваться самому в каменную кишку, в которой настропаленный арбалет предполагался самой простецкой ловушкой, было несколько самонадеянно. Продолжая настойчивые и методичные поиски, конунг затем обнаружил в стене открытый тайник с серебром, к сожалению, разоренный самим бароном. Владу осталось всего несколько мелких и гнутых монет. Но конунг не отчаивался. Блицобыск под кроватью дал результатом мешок с кольцами и перстнями под одной из досок пола и большой мешок с медными монетами в небольшом сундуке. Свита конунга смотрела на его манипуляции с благоговением и большим интересом. Для них это вроде было как представление фокусника, когда тот из пустой шляпы достает то кролика, то голубя.
Наверху, наконец, затихли звуки схватки. Затем с верхних этажей донжона, вниз, во двор, после предупреждающего оклика, полетели тела павших.
Влад, выставив четырех часовых у дверей, и распорядившись о том, чтобы оба сдвоенных тяжелых арбалета, были установлены у бойниц, демонстративно смотрящих во внутренний двор, спокойно ждал конца грабежа замка. Не надо было быть гениальным психологом, чтобы предположить, что четыре разные команды, собранные за одну ночь, не смогут без жертв и прений поделить трофеи. Так и произошло. Команды Андрилла и Мадерика сразу после грабежа комнат на третьем этаже распределились равномерно по трем верхним этажам главной башни, решив держаться поближе к людям принца Нюкаэля. В арсенале они вооружились до зубов. Сторонники генерала Вита, чинно и не торопясь, в свою очередь, во избежание внезапных проблем со здоровьем, после пары понятных намеков, покинули эти верхние три этажа донжона. Здесь было много оружия, но очень мало награбленного бароном добра. Награбленные товары обнаружились внизу в подвалах и небольших складах под угловыми башнями. Прошло четыре часа, и генерал Вит потерял терпение. Поведение его партнеров ему не нравилось. Он планировал напасть на них во время дележа добычи, воспользовавшись двукратным численным превосходством, но те буквально заперлись в башне и не высовывались. Прямой штурм донжона генералу Виту был не по душе. Во-первых, не считая ворот, замок ему достался почти неповрежденным. А во-вторых, эта грохочущая магия его здорово напугала и озадачила. Ни о чем подобном он понятия не имел. Про пробивающие любой доспех заговоренные стрелы — да, о таком рассказывали старики, но вот чтобы стрела разносила в щепки окованные железом ворота из дубовых досок — нет, о таком не слышал никогда.
Пришлось, изображая радушие, идти самому.
— Командир Вальдур! А что нам делать с пленными? Как их будем делить? Их там чуть больше сотни. — начал диалог с порога баронских покоев генерал Вит. При этом он так косился на тяжелые сдвоенные арбалеты, направляющие которых смотрели внутрь крепости, что конунг реально испугался, как бы генерал после этого визита не начал страдать косоглазием. Еще он обратил внимание, что волевое и будто вырубленное из гранита лицо лесного генерала за этот штурм заработало еще один красивый шрам в качестве статусного аксессуара.
— Генерал? — изобразил непонимание Вальдур. В просторную комнату зашла еще дюжина сторонников Вита. Руки они держали не на оружии, но было явно видно, что головорезы готовы в любой момент прикрыть своего начальника в случае обострения.
— Я так понимаю, принцу нужна мана для возобновления заклинаний? Надо начать дележку с пленных, затем уже учтем все, что мы нашли. Решим с ними вопрос, чтоб уже не решать вопросы с кормежкой, охраной и прочей мутотенью, — забивал железные доказательства генерал Вит.
— Генерал! Они сдались в плен! Они такие же люди, как вы! Не орки, не эльфы, не гоблины — ЛЮДИ. Они тоже воины леса, ваши братья по призванию и коллеги по профессии! Во имя Маниту! Неужели вы — вы предлагаете их принести в жертву каким-то эльфийским богам?!
Такой поворот разговора выбил почву из-под ног у генерала. Он не был виноват в своем образе мыслей — для его мировоззрения, для мира, где сотни лет безраздельно правили эльфы — принесение людских жизней в жертву было нормальным явлением.
— Но… принц, э-э-э — эльф, магия… — генерал впервые в жизни не нашел слов. Свита за его спиной активно перешептывалась, тоже смущенная словами конунга до самых основ переосознания бытия и своего места в нем.
— Маниту сказал! — громовым голосом вознесся Влад над толпой и следом произнес бессмертные и вечные строки:
"Я устал от ваших распрей,Я устал от ваших споров,От борьбы кровопролитной,От молитв о кровной мести.Ваша сила — лишь в согласьи.А бессилие — в разладе.Примиритеся, о люди!Будьте братьями друг другу!"
(Песнь о Гайавате. Перевод И. А. Бунина.)
Будто сквозняк прошел по комнате. У стоящих в комнате захолодило кожу и сдавило дыхание, словно каждого из них коснулась десница бога. Сознание стало неожиданно ясным, и каждое слово говорящего западало прямо в душу. Стих буквально вбился серебряным дюбелем в недостающие места скреплений стального полотна нового мировоззрения. Но сколь бы ни был Влад талантливым и проникновенным оратором, без вмешательства высших сил тут не обошлось. Кто-то дал его словам полную силу, а дар убеждения заставил работать без помех. Это не было ни гипнозом, ни мороком, каждый в комнате просто понял, что вот она, правда. Здесь и сейчас. И вот он, момент истины, когда каждый должен решить для себя, кто он и где его место.
— Маниту сказал, и я говорю — нет смертям на алтарях эльфов! Все рождены свободными и равными! Хватит с нас этого! Хватит! Каждый из нас не животное, но человек! А человек, генерал Вит, это звучит гордо!
