Все трое легли рано. На этот раз дети и впрямь спали плохо. Беда была в том, что Лужехмур, заявив, что «хоть нам и вряд ли удастся выспаться, но надо постараться», тут же разразился таким оглушительным храпом, что когда Джил наконец уснула, ей всю ночь снились отбойные молотки, водопады и поезда, грохочущие в туннелях.
Глава ШЕСТАЯ. ПО ПУСТЫННЫМ СЕВЕРНЫМ МЕСТАМ
На следующее утро, часов в девять, можно было увидеть, как три одинокие фигуры по мелководью и камешкам перебираются через реку Шрибл. Это была шумная, но неглубокая речушка, и, когда они добрались до северного берега, у Джил ноги были мокрые только до колен. Метрах в пятидесяти от берега начинался крутой скалистый откос.
— Наверное, нам надо вон туда, — Ерш показал налево, на запад, где сквозь узкое ущелье к реке пробивался горный ручей. Но квакль-бродякль только покачал головой.
— Как раз здесь, по обеим сторонам этого ущелья, и живут великаны. Оно для них вроде улицы. Так что лучше идти прямо, пусть даже тут покруче.
Минут через десять путники оказались наверху. Бросив прощальный взгляд на долину, где лежала Нарния, они повернулись к северу — там до самого горизонта тянулась огромная пустошь. Налево же местность была каменистее, и Джил старалась не смотреть туда, опасаясь увидеть великанов.
Земля под ногами была упругой, в небе сияло бледное зимнее солнце. Чем дальше они шли, тем становилось пустыннее, только изредка попискивали чибисы да пролетал одинокий ястреб. Когда ближе к полудню они остановились на привал, расположившись в небольшом овражке, недалеко от ручья, Джил почувствовала, что приключения ей все-таки нравятся. Так она и сказала.
— Ну-ну, не спеши, отвечал ей квакль-бродякль.
Путь после первого привала словно школьное утро после перемены или путешествие по железной дороге после пересадки — непременно становится другим. Когда они двинулись снова, скалистый край ущелья показался Джил ближе, а сами скалы не такими плоскими, а скорее торчащими на манер маленьких причудливых башенок.
«Наверное, — размышляла Джил, — все истории о великанах пошли от этих странных скал. В сумерках, груды камней вполне сойдут за великанов. Взять хоть эту. Глыбища сверху — чем не голова? Крупновата, конечно, но для великана-урода в самый раз. А эти заросли вереска, конечно, вылитые волосы и борода. Даже какие-то уши сбоку торчат. Тоже велики, но у великанов и должны быть такие, как у слонов. Вообще… ой!»
Кровь у нее похолодела. Камень двигался. Это был самый настоящий великан. Сомневаться не приходилось — она сама увидела, как чудовище повернуло голову, и заметила, какое у него огромное, глупое, толстощекое лицо. Все эти кучи камней оказались великанами, штук сорок-пятьдесят в ряд. Они, очевидно, стояли на дне ущелья, опираясь локтями о края, совсем как лентяи, погожим утром после хорошего завтрака отдыхающие у изгороди.
— Шагайте прямо, — шепнул Лужехмур, тоже заметивший чудовищ. — Не смотрите на них. И ни в коем случае не бегите. А то они сразу за нами погонятся.
И они продолжали идти, притворившись, что никого не видят, словно мимо раскрытых ворот, где сидит злая собака.
Великанов было ужасно много. Они не выказывали ни злобы, ни расположения, ни даже любопытства, будто и не видели идущих.
И вдруг, что-то тяжелое со свистом пролетело в воздухе, и шагах в двадцати от них приземлился огромный булыжник. Бум! Еще один камень упал позади, шагах в десяти.
— Это они в нас кидают? — спросил Ерш.
— Нет, — отвечал Лужехмур, — если бы в нас, было бы полбеды. Они метят вон в ту груду камней, только в жизни в нее не попадут. Меткостью они никогда не отличались. Они чуть не каждое утро так забавляются. На другие-то игры у них мозгов не хватает.
Идти было жутко. Цепь великанов казалась бесконечной, и все они без устали кидали камни, которые иногда падали совсем рядом. Опасность опасностью, но даже одних морд этих орущих чудищ хватило бы, чтобы до смерти перепугать кого угодно, так что Джил все время старалась не смотреть на них.
Потом великаны, кажется, повздорили друг с другом. И хотя камнями кидаться они перестали, но кому приятно быть близко от ссорящихся великанов? Они ругались длиннющими бессмысленными словами, слогов по двадцать каждое. Они бесновались, трещали, сотрясали землю прыжками и колотили друг друга по голове каменными молотками, которые отскакивали от твердых великаньих черепов так, что ударивший, взвыв от боли в пальцах, тут же ронял свое оружие. Впрочем, великаны были такие тупые, что через минуту повторяли все сначала. Не прошло и часа, как великаны так отлупасили друг друга, что уселись на землю и принялись плакать. Теперь их головы опустились ниже края ущелья и скрылись из виду, но Джил слышала их нытье, рев и всхлипывания, похожие на плач гигантских младенцев, даже когда великаны остались далеко позади.
В ту ночь они устроили привал на голой вересковой пустоши. Лужехмур показал детям, как лучше всего использовать одеяла, если улечься спинами друг к другу. Так, греясь о соседа, можно было укрыться сверху не одним одеялом, а двумя. Но все равно было холодно и жестко. Лужехмур попробовал утешить детей тем, что на севере будет еще холоднее, но это их почему-то не слишком утешило.
Много дней брели они через Эттинсмур, стараясь пореже есть ветчину, и питаясь птицами (конечно, не говорящими), которых им удавалось подстрелить. На зависть Джил, Юстас стрелял хорошо — ведь учился он у самого короля Каспиана. Воды хватало: ручьев здесь протекало множество. Джил думала: когда читаешь, что люди, дескать, питались только дичью, никто не пишет, как трудно и противно ощипывать мертвую птицу, и как от этого стынут пальцы. Зато они больше не встречали великанов. Попался, правда, один, но он только захохотал и потопал по своим делам.
Дней через десять пейзаж изменился. Добравшись, наконец, до северного края равнины, путники увидели крутой длинный спуск в другую землю, еще мрачнее первой. Внизу серели камни, а за ними маячили высокие горы, виднелись бездонные пропасти, скалистые долины и наполненные эхом ущелья, в которые угрюмо низвергались быстрые реки. Разумеется, именно Лужехмур первым обратил внимание на снег, белеющий на горных вершинах.
— Дальше будет еще больше снега, — сообщил он.
Спустившись, наконец, со склона, они увидели внизу, под скалами, речку, бегущую меж каменистых берегов на восток. Речка была порожистая, зеленоватого цвета. Она громыхала так, что земля дрожала под ногами.
— Ничего, — заметил Лужехмур, если мы сломаем себе шеи, спускаясь со скал, то по крайней мере не утонем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
