и на такого придурка не поведешься. Вот и все.
Я говорю все это, а хватка Ирина на моей руке становится еще жестче. Ира явно напугана, хотя от чего?
— Ну все, иди, — решительно подталкиваю ее в направлении центральной лестницы, попутно расцепляя ее руки.
— Нет Вер, я не могу, — упрямо канючит она.
— Значит, не иди, — мне немного надоел этот разговор, и я занимаюсь тем, что растираю место, где смыкались Ирины пальцы.
— А я его так не разозлю? Мол, согласилась и не пришла?
— Значит, иди.
— Вера! — кричит Ирина и даже легонько бьет меня по руке.
— Ну что «Вера»? Либо идешь, либо нет — все!
Ирка затихает, смотри куда-то под ноги, как будто туфли свои рассматривает, и, наконец, выдает:
— Ладно, иду. Только подожди меня около корпуса, ладно? Я если прямо там, в парке, в обморок не упаду, то до столовой точно не доберусь.
— Пошли, горемыка, — соглашаюсь я, закатывая глаза.
Мы спускаемся по длинной лестнице, пересекаем небольшой холл, проходим через турникет и выходим на улицу. Парк хорошо просматривается даже с этой точки.
— Вот, буду стоять здесь, — говорю я Ире, — смотри, ты меня даже видеть будешь, если не сойдешь с главной аллеи.
— Ну хорошо, я пошла, — она стряхивает руками и бодро стартует в нужном направлении. Идет, как будто черенок от лопаты проглотила — с идеально прямой, натянутой, как струна, спиной, сильно вертя плечами — явно напряжена. Выглядит это так, словно она, как художественная гимнастка, на ковер выходит, свою программу исполнять. Вижу, как она входит в парк и идет по центральной аллее — все хорошо. Сама начинаю переживать, даже не сразу заметила, что ногтями в руку впилась, и вот уже остались багровые следы.
К Ире подходит Мартынов — уверенно, словно император своим присутствием благословляет подданных. Ну прямо-таки снизошел! Я даже кривлюсь при виде этого высокомерного квазимоды. Они разговаривают. Мартынов закрывает собой маленькую Иру, я почти ее не вижу, как и она меня, вот и поддержка моя обломилась. Я нервно посматриваю в телефон, проверяя время, а оно идет так медленно, что как ни гляну — все еще половина двенадцатого.
Но вот Мартынов делает шаг назад, разворачивается и идет к выходу из парка, и только когда он сворачивает, я могу видеть Иру. Она кажется мне спокойной, да и Мартынов, если честно, не выглядел взбешенным, а я ведь именно такой реакции от него ждала. Ира подходит — действительно, спокойна. Может отпустило ее? Или наоборот, в шоке?
— Ну как прошло? — мягко спрашиваю я.
— Нормально.
— Зря боялась?
— Зря. Ладно, пойдем в столовую, — она вдруг берет меня под локоть и тянет в корпус.
— Нет, ну погоди, — прошу я, едва поспевая за проворной Иркой, — как все было? Мартынов не стал говорить, что дневника у него нет? Как отреагировал?
— Да нормально отреагировал, — Ира пожимает плечами.
— Даже не злился, что ты отказываешься?
— Нет, не злился. Наверное, потому, что я не отказалась.
Глава 7
Замираю на несколько долгих секунд, пока мой мозг, как перегруженная операционка, пытается осознать сказанное. Даже не удивлюсь, если над моей макушкой сейчас кружочек вертится. Ирка в это время делает вид, что разглядывает коридор и проходящих студентов.
— Ты, прости, что сделала? — наконец выдаю я.
— Блин, Вера, — удрученно тянет Ира, — ну знаю, что дура, но он так уверенно говорил, я сразу растерялась. Ну и брякнула, что приду, — я все еще стою и зависаю от услышанного, а Ира смотрит на меня кошачьим взглядом, безмолвно моля о помощи, — что теперь делать?
— Что делать? Забить. Согласилась и ладно, просто не пойдешь, а то еще на что-нибудь согласишься.
— А если он разозлиться? Мне тогда вообще жизни не будет.
— Переживешь. Внимания обращать не будешь, а он сам отвяжется.
— А если…
— Никаких «если»! — грубо перебиваю я Иру, — хватит, ты же не маленькая девочка!
— Тебе легко говорить! — обиженно канючит она, — ты с ними вон как держишься, тебе палец в рот не клади! Тебе не понять!
— Мне? Это мне не понять? Ира, я столько лет терпела от Радецкого такое, что тебе и не снилось! После выпускного думала, что все закончилось, что больше его не увижу, а тут сюрприз! Ты думаешь мне легко? Я едва в обморок не падаю, когда его вижу, но я же держусь!
Я резко замолкаю, потому что на нас уже начинают коситься все, кто стал случайным свидетелем разговора, а я не собираюсь изливать свою душу куче посторонних людей. Да и Ире, собственно, не собиралась, просто не сдержалась.
— Прости меня, Вер, — тихо говорит Ира, — ты же не говорила никогда, а так по тебе и не скажешь.
— Ерунда. Ладно, идем отсюда, и так уже собрали зрителей.
Мы с Ирой заворачиваем в коридор и не спеша бредем к столовой. Обе молчим. Я даже не знаю, что нужно говорить, Ирка, видимо тоже. Чувствую, что где-то в сумке вибрирует телефон, начинаю его искать, но ведь женская сумочка — это почти волшебный предмет. Как говорил Доктор Кто о технологии повелителей времени: «внутри она больше, чем снаружи». Я долго шарю рукой внутри, казалось бы, небольшого аксессуара, и мне попадаются ключи, ручки, карандаши, упаковка салфеток, звонкая мелочь, косметика, что угодно, но не телефон! А он неустанно вибрирует, отчего начинаешь искать еще быстрее, ведь если звонят так настойчиво — наверняка это что-то важное. Когда нахожу смартфон, чувствую себя так, словно прошла квест.
— Слушаю! — выпаливаю я.
— Здравствуйте. Вера? — слышу в трубке приятный женский голос.
— Да, это я.
— Я по поводу объявления. Еще отдаете?
Я снова зависаю, судорожно пытаясь понять, о чем речь и не забыла ли я чего-то очень важного.
— Не поняла…
— Ну, детскую кроватку отдаете? Когда можно посмотреть? — понимаю, что звонящая ошиблась номером, и спешу ей об этом сказать:
— Вы ошиблись, я ничего не отдаю.
— Да? Извините, до свидания.
— Ничего страшного, всего доброго!
К концу разговора мы как раз доходим до столовой, опоздав к началу обеда, зато теперь на раздаче совсем нет очереди. Ира берет себе полноценный обед, я ограничиваюсь овощным салатом и чашкой зеленого чая.
— Ох, наконец-то еда! — ликует Ира, набрасываясь на суп, — как я о тебе мечтала, — говорит она, обращаясь к своей тарелке. Выглядит это странно, но забавно.
— Успеешь съесть до пары? — я с подозрением кошусь на кучу тарелок, заполняющих стол — и как только Ира умудряется оставаться такой худой? — осталось двадцать минут.
— Я быстро ем. А ты чего, не голодная? —
