Натали, сидевшая в небольшом, уютном кабинете ресторана "Фараон Ронлах", любовалась прекрасным видом на море, открывающемся через окно, затянутое легкой, прозрачной тканью. Кабинет поражал её своим подчеркнутым, древнеегипетским интерьером, который, впрочем, был всего лишь точной копией исторического наследия планеты Хельхор, которая по странному стечению обстоятельств, напоминала своей историей фрагмент истории древней Терры-Земли.
Сердце её замирало, когда она смотрела на колонны в виде цветов лотоса, барельефы, изображающие сцены из жизни какого-то древнего хельхорского фараона, статуи, изображавшие древнеегипетские божества, – собакоголового бога Анубиса, именуемого на Хельхоре Нубаском и богиню Бастис с кошачьей головой, получившей имя Бастум. Она так увлеклась разглядыванием интерьера, основу которого, похоже, все-таки составляли подлинные древние скульптуры, что даже не заметила, как на пороге кабинета встал Хард Вирров. Увидев же юного электрика, Натали Клеманс невольно расхохоталась.
– Эл, что с вами? Кто это заставил вас надеть концертный фрак поверх байковой рубахи, да еще в придачу к джинсам?
Сама же Натали была одета в пышный вечерний наряд от Лагерфельда, платье с атласным, блестящим лифом цвета морской волны с глубоким декольте и длинной, пышной юбкой из пышного облака нежно-бирюзового крепдешина. Её сахарные плечи были обнажены, а на руки были надеты ажурные перчатки в тон юбки. На её шее и руках ярко горели три семьи бриллиантов Макса.
Четвертая, самая большая семья из очень крупных живых бриллиантов, обхватила обручем её голову с черными, как смоль, волосами, постриженными в прическу а-ля паж. От правого виска живые бриллианты спускались почти к плечу длинной, горящей подвеской. Все четыре семьи этих удивительных камней старались переспорить друг друга своими яркими огнями и вместе с тем придавали своей хозяйке такое непередаваемое очарование, что Хард Вирров вместо того, чтобы возмутиться, порывисто шагнул вперед, сдергивая с плеч свой нелепый фрак и спросил Натали:
– Вы считаете этот наряд неуместным, мадам? Простите меня, но я считал, раз ему почти миллион лет, то в нем не будет стыдно быть рядом с такой красавицей как вы, Натали. Раз это не так, я немедленно велю выбросить этот, так называемый фрак, на помойку.
Натали вскочила из-за стола и остановила его, воскликнув:
– Эл, прошу вас, не надо этого делать, я просто представлю себе, что на вас под фраком надета белоснежная манишка и галстук-бабочка, а вместо джинсов черные брюки.
Усаживая Харда Виррова за стол, Натали обратила внимания на его часы и ласково улыбнувшись, сказала:
– Эл, вы надели сразу четверо старинных часов. Это лишнее, оставьте на руке только одни, вот эти. – Она перегнулась через столик и указала Эллеру-Харду на его самые дорогие часы – Это неплохой "Ролекс", похоже, что он изготовлен в конце восьмидесятых годов двадцатого века на Терре, должно быть редкая вещица. А вот эти, самые большие, можно и выбросить, это "Сиккура", и хотя эти часы изготовлены лет на двадцать раньше, это дешевая японская штамповка за шесть-семь долларов вместе с браслетом.
Хард Вирров был просто поражен осведомленностью своей новой знакомой в таких тонкостях. Ошеломленно снимая лишние часы с рук, он спросил:
– Натали, вы поражаете меня, откуда вам известны такие невероятные детали?
– О, Эллер, ваши часы и особенно этот ваш фрак о стольком мне напомнили.
Между Эллером-Хардом и Натали Клеманс завязался неторопливый разговор. Хард Вирров, как и говорило о нем досье, был увлечен историей древней Терры и был готов говорить о ней часами. Натали поначалу поддерживала этот разговор, давая ему ответы на разные вопросы и поражая своей осведомленностью. Видя, что Хард Вирров не собирался менять тему разговора, она, как бы невзначай сняла с головы свои живые бриллианты и, разговаривая, стала играть ими. Вблизи друг от друга, камни вспыхнули еще ярче и засверкали дивными красками, такими чарующими, что её собеседник не выдержал и умолк, любуясь. Пауза длилась недолго и Хард Вирров, наконец, решился задать вопрос:
– Натали, вы знаете, что держите в своих руках целое состояние? К тому же это самая большая семья бриллиантов Макса в галактике, а еще похоже на то, что она не внесена ни в один из каталогов. Кто владеет этими камнями, Натали, вы или кто-то другой?
Натали беспечно рассмеялась и сказала ему:
– Ах, милый Эл, эти камни действительно принадлежат мне. Их мне подарили в честь моего рождения, но я не прочь расстаться с ними, так же, как и человек, подаривший мне эти чудесные камни, готов расстаться еще с полутора тысячами таких же камешков, которые даже не составленных в семьи. Мне лишь поручено найти на них покупателя, готового взять их оптом и по высокой цене.
– Разрешите? – Спросил Натали Эллер-Хард и потянулся к живым бриллиантам. Рука его заметно подрагивала.
Натали же протянула бриллианты Макса с такой небрежностью, словно это была пригоршня речной гальки. Она отдала Харду Виррову не только камни, снятые ей со своей головы, но и протянула ему оба широких браслета и ожерелье. Даже оставшись без украшений, Натали по прежнему оставалась волнующе красивой женщиной, а вот камни слегка погасли, но Харда Виррова это нисколько не испугало. Он жестом велел официантам убрать со стола посуду, заменить белоснежную скатерть на черное сукно и принести ему восковую свечу, электростатический пинцет, лазерный спектрограф и электронный увеличитель. Когда все было принесено, Натали пододвинулась поближе и принялась с интересом наблюдать за действиями Харда Виррова, который принялся с мастерством настоящего эксперта осматривать камни. Видя такую заинтересованность в её взгляде, тот стал комментировать свои манипуляции с камнями:
– Натали, как я понимаю, вы не очень-то разбираетесь в бриллиантах Макса? Впрочем, это немудрено, они известны в галактике всего сто семь лет и мало кто смог их изучить достаточно хорошо, но вам, я думаю, будет интересно знать, что это самые дорогие драгоценные камни в галактике. Ваши камни, Натали, уникальны. Три семьи и все состоят почти из одинаковых по размеру камней. Средний диаметр пять и четыре десятых миллиметра. Очень крупные камни и все идеально правильной круглой формы с четкими гранями. Соотношение диаметра и толщины тоже идеальное, ровно три к двум.
Натали слегка усмехнулась.
– Интересно, Эл, чтобы вы сказали, увидев камни диаметром в пятнадцать и даже в семнадцать миллиметров.
Хард Вирров сделал над собой весьма явное усилие, чтобы не выругаться при даме, зажег свечу и стал нагревать крайний камень. Тот вишнево засветился и, с чуть слышным щелчком, отцепился от соседнего, с которым был соединен естественным силовым полем. Это вызвало у Харда Виррова изумленный возглас:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
