Она быстро раздела сына и помыла, — малыш начал капризничать.
— Тише, милый, тише, — успокаивала его Мелисса, пытаясь надеть на сына чистую майку.
В дверь позвонили, и она одновременно обрадовалась и испугалась. Казимиро.
— Это очень важно, Бен, милый, — сказала она, беря ребенка на руки. — Там, за дверью, находится очень важный человек.
«Твой отец», — добавила она мысленно, направляясь к двери, — сердце ее учащенно билось.
Казимиро, стоя на щербатой ступеньке, с нетерпением ждал, когда Мелисса впустит его.
Впервые увидев многоэтажное старое здание, король почувствовал себя не в своей тарелке. Весь район выглядел жалким и убогим: в табличке с названием улицы не хватало одной буквы, стекла в одном из окон на четвертом этаже были выбиты и заменены кусками картона. Там, где должен был быть газон, серела голая высохшая земля. Он заметил, что оба его телохранителя с тревогой оглядываются по сторонам, но проигнорировал их настойчивое требование следовать дальше.
— Мне нужно сюда, — сказал он сухо.
— Но, ваше величество…
— Хватит! — оборвал он их. — Вы будете ждать меня в машине.
Казимиро потрясла гнетущая атмосфера этого места — он настолько привык к роскоши, что забыл, в какой нищете вынуждены жить некоторые люди.
К квартирке вела грязная лестница с неровными ступеньками, краска на двери облупилась. Ожидая, пока дверь откроется, Казимиро мысленно молил небо о том, чтобы Мелисса оказалась лгуньей и отцом ее ребенка был не он.
Наконец дверь распахнулась — на пороге стояла Мелисса с малышом на руках.
— Извините, — пробормотала она, — тут с Беном кое-что случилось.
— Случилось? — переспросил он.
— Ничего серьезного. Просто он облился йогуртом и теперь сердится, потому что пришлось его мыть, и не хочет позволить мне его одеть.
Казимиро нахмурился. Иногда он укачивал сына Ксавьеро и Кэтрин, и Казимо всегда был одет в нарядные белые распашонки с изображением кроликов или самолетов. Однажды он видел своего племянника сразу после купания, но тот выглядел совсем не так, как это хмурое маленькое создание с красными щечками и копной темных волос. Мысль, что он может оказаться отцом этого ребенка, стала ему еще менее приятна.
— Можно мне войти? — резко спросил король.
— О да, конечно, пожалуйста.
Мелисса ненавидела себя за то, что чересчур сильно переживала, понравится ли это место Казимиро. Все выглядело обшарпанным и старым, но у нее попросту не было ни времени, ни денег на благоустройство жилища. Тем не менее она смогла привнести в общую убогую обстановку немного изящества благодаря художественному вкусу, который так нахваливал ее босс.
Квартира дышала уютом и домашним теплом: повсюду красовались вазочки с дешевыми цветами, на плите закипал чайник, мебель блестела чистотой.
Казимиро переступил порог, и его высокая грозная фигура напугала ребенка — он принялся хныкать еще громче.
— Тише, Бен, все в порядке. Этот человек тебя не обидит. Тише, родной.
Казимиро смущенно посмотрел на плачущего малыша, а Мелисса кусала губы, пытаясь успокоить сына. И вдруг он, сам не зная почему, громко и протяжно свистнул. Таким свистом он призывал своего любимого коня, когда еще ездил верхом. И Бен успокоился, мокрыми от слез глазами удивленно взглянул в лицо этого странного незнакомца, и Казимиро увидел, что в них сверкал янтарь.
Дрожь пробежала по всему телу короля — его охватило какое-то странное чувство. Он испытал настоящий шок, поняв очевидную вещь, — перед ним был его сын. Казимиро с легкостью можно было назвать упрямцем, но его нельзя было обвинить в глупости. Он немедленно узнал эти янтарные глаза — оттенок передавался в их семье от поколения к поколению с тех пор, как его предки обосновались на прекрасном средиземноморском острове Заффиринтос.
Мелисса с опаской и надеждой смотрела на Казимиро, грозно возвышающегося посреди комнаты.
— Что вы о нем думаете? — взволнованно спросила она.
Казимиро с трудом оторвал взгляд от малыша. Он начал медленно осознавать случившееся, и изумление постепенно уступало место тревоге. Неужели этот маленький комочек — его ребенок? Но эти глаза… Разве мальчик может принадлежать другой семье?
— Что ты имеешь в виду? — спросил он сухо.
Тон Казимиро не оправдал ожиданий Мелиссы — ее плечи опустились. Она не хотела сейчас говорить: «…о вашем сыне». Это звучало бы слишком напыщенно.
— О Бене, — с трудом пояснила она и улыбнулась кратко и жалобно.
Не обращая внимания на то, что сердце у него сжималось при виде малыша с мокрыми волосами, одетого в одну лишь распашонку, Казимиро проигнорировал ее вопрос.
— Он всегда встречает гостей в таком виде? уточнил он.
Мелисса, стараясь скрыть обиду, решительно расправила плечи:
— Я сказала вам, он облился йогуртом.
Казимиро окинул взглядом просто обставленную тесную комнату, потом вновь посмотрел в лицо Мелиссы.
— Неужели ребенок, который, по твоим словам, является наследником престола, вынужден расти в подобных условиях? — В его голосе слышались забота и волнение.
— У нас нет выбора, — резко ответила Мелисса. Гордость не позволяла рассказать ему в деталях о своем финансовом положении. — Но это не мешает Бену быть очень веселым малышом.
— Ты уверена?
Казимиро удивленно приподнял темные брови, и Мелисса поняла, что не стоило так говорить сейчас, когда ее сын только что плакал.
— Да, он и правда веселый ребенок.
А Бен вновь начал хныкать и тереть глаза кулачками. Мелисса поняла, что пришло время отнести его в колыбель, хотя ей не хотелось оставлять его одного — малыш словно защищал ее. Голос сына становился все громче, и Мелиссе в конце концов пришлось уступить его желанию.
— Ему нужно спать, — сказала она и пошла укладывать ребенка, отметив про себя, что Казимиро не последовал за ней.
Итак, сцена из сказки — умиленный король склоняется над малышом, лежащим в детской кроватке, — это всего лишь плод ее воображения, который не имеет права на реальное существование. Казимиро был так же холоден, как и в день их встречи в кабинете, будто сейчас собирался открыть совещание с министрами, а не любоваться на своего милого крошечного сына.
Когда Бен успокоился и заснул, Мелисса погладила его тонкие волосы и щечку.
— Спокойной ночи, сынок, — прошептала она и выключила верхний свет.
Неожиданно ей захотелось, чтобы Казимиро потерял терпение и ушел, хотя это было глупым желанием — она потратила столько сил, чтобы убедить его взглянуть на ребенка. Последний раз Мелисса видела короля две недели назад, когда так неразумно отдалась ему. Он оставил ее, обнаженную, на софе и, одевшись, вдруг согласился приехать в Англию. В течение этих двух недель она много думала о нем, но не как об отце своего сына, а как о любовнике. Он доставил ей неземное наслаждение, хотя сам все время оставался холодным и отстраненным. На сей раз она не окажется легкой добычей, не попадет снова под власть его великолепных янтарных глаз. Слишком многим ей пришлось расплатиться за минутное забвение в омуте страсти.
