Никита помялся рядом с полминуты и ушёл, едва кивнув напоследок. Я даже слегка обиделась. Что он, стеснялся знакомства со мной, что ли?
И тут я увидела того, кого совсем не ожидала встретить. По крайней мере, тут, в "Штуке" в толпе абитуриентов. Я даже слегка расширила глаза, видя, как очень загорелая девочка в шортах и вызывающе яркой футболке, довольно высокая для своих неполных десяти лет, стоит около входной двери, и о чём-то весьма живо общается с дежурным старшекурсником.
Я сразу узнала её. Полина Иванова. Единственная и любимая дочь ныне действующего Сенатора Земли. Самый известный ребёнок нашей планеты. Мне, конечно, было известно, что мы с ней – одногодки (по этому поводу некоторые взрослые даже шутили), но то, что мы будем учиться на одном курсе, может быть даже в одном классе – это оказалось полнейшим сюрпризом.
На фоне прочих детей из-за своей самоуверенности Иванова казалась ученицей как минимум второго-третьего класса.
Хочу признаться: я крайне любопытна. Мне стало интересно, о чём так долго можно разговаривать с парнем, которого, может быть, видишь впервые в жизни, и я подошла ближе.
– А Васильев тоже здесь? – Спросила Иванова.
– Васильев – в пятом классе, это двадцать восьмой корпус.
– И как он учится?
Дежурный пожал плечами.
– Нормально, как и все. Если пять лет оттянул. Иначе бы вылетел.
– Папуля у него противный – жуть, – продолжила девочка. – Сынок, наверное, весь в него.
Я увидела, что старшекурснику не совсем приятно заниматься сплетнями, но прервать свою собеседницу он не решался. Он не останавливал её, иногда поддакивал, но сам не говорил ни слова. Это могло продолжаться до бесконечности.
Ивановой, наконец, надоело вести монолог, и она развернулась, намереваясь уйти, но тут увидела меня.
– Привет! Подслушиваем?
– Я?! – Моё лицо вспыхнуло. – Я нечаянно тут…
Есть у меня такая особенность, унаследованная от папы: у меня очень нежная кожа. Я постоянно краснею по всякому поводу и даже без. Иногда, даже достаточно упомянуть в любом постороннем разговоре моё имя, как я чувствую, как краска заливает лицо.
Полина взглянула на меня. Так оценивающе и внимательно мог смотреть ценитель на произведение живописи. Мне захотелось провалиться сквозь пол.
Само собой, я никуда не провалилась. А Иванова сразу перестала обращать на меня внимание, словно меня тут вообще не было, и снова повернулась к своему собеседнику, забыв, что хотела уйти. В любой другой ситуации я бы обиделась на такое демонстративное невнимание, сейчас же я была этому только рада, и потихоньку пошла дальше, всё более ускоряя шаги. Только очутившись в другом конце зала, я смогла отдышаться.
Там я наткнулась на ту самую девочку, которую я видела на дороге рядом с военным. Она сидела на своём рюкзачке, держа в руках большую куклу с пушистыми светлыми волосами. Сама девочка была более чем миниатюрной, кукла казалась чуть ли не больше её самой. Теперь я поняла, почему посчитала её намного младше.
Забавный фактик: на кукле был одет джинсовый костюм, точно такой же, как и на её владелице. Интересно, это так задумано или же всё вышло совершенно случайно?
Помню тогда, в парке, меня поразила красота девочки. Вблизи она оказалась ещё привлекательнее. С непонятным благоговением я разглядывала очень правильные черты её лица, греческий профиль носа, большие зелёные глазищи (не глаза, а именно глазищи, они были больше обычного размера и завораживали то ли немного необычным цветом, то ли своей глубиной). Всё это вкупе создавало ощущение удивительной гармонии. Подобное я видела только однажды, в каких-то очень старых японских мультиках, где персонажей рисовали с утрированно-большими глазами, из-за чего все: и мальчики, и – особенно – девочки, получались трогательно-красивыми.
У незнакомки были очень чёрные волосы и забавная короткая причёска: кончики волос едва доходили до половины щеки…
Неожиданно я поймала себя на том, что совершенно беззастенчиво пялюсь на незнакомого в общем-то человека и с видимым усилием отвела взгляд в сторону.
А потом мне вдруг подумалось, что если внешность незнакомки оказывает такое впечатление на меня – девочку, то как же должны быть ошарашены представители противоположного пола. Я украдкой оглянулась по сторонам. Мальчишки в пределах видимости занимались своими делами, кучковались по двое по трое, тихонько разговаривали между собой и вроде бы все были заняты своими делами, но при каждом удобном случае косые взгляды то и дело обращались в нашу сторону. Разглядывали, само собой, не меня.
Сначала мне стало обидно, потом – завидно. Хорошо всё-таки быть красивой. Если бы я сама притопала сюда с куклой и вот так вот сидела, обнимая её, тут бы, наверное, такой хохот поднялся бы, что и на улице было бы слышно. А эта маленькая барышня сидит как ни в чём не бывало, только лицо чуть порозовело, и смотрит в пол. Смущается. Интересно, с чего это ей смущаться? Неужели за десять лет своей жизни не привыкла к тому, что на её внешность все обращают внимание? Или это из-за куклы? Если ей уж так нравится это раскрашенное чудо, причём настолько что даже в школу готова её тащить, почему тогда в какой-нибудь пакет эту ляльку не упаковала? Зачем обязательно выставлять на всеобщее обозрение свои пристрастия?
Всё это промелькнуло у меня в голове за какие-то доли секунды, потом я отвернулась и принялась разглядывать ребят. Снова я подумала, что впервые вижу столько суперов в одном месте, из-за этого на какое-то время возникло ощущение нереальности происходящего. Подумать только, они такие же, как я; и я буду с ними со всеми учиться! Сколько времени я ждала этого дня!
Когда человек хочет чихнуть и что-то вынуждает его сдерживаться, то, чем больше он ждёт, тем большее облегчение испытывает, когда всё-таки чихает. Я целых три года, учась в обычной школе, с нетерпением ожидала когда можно будет включить голову на полную мощность. Я, конечно, осваивала литературу всяких направлений, придумывала сама для себя тысячи разных задачек, тут же их решала, находила самые изощрённые темы, о которых можно было поломать голову; если описывать все мои ухищрения – книги не хватит. Если мне нечего было читать, мне обязательно нужно было что-нибудь слушать, если и это не получалось, приходилось просто над чем-нибудь размышлять. Так уж устроены мы, суперы. Что для нас насущной необходимостью является получение информации, неважно, какой именно и в какой форме. Я знаю даже случаи. Когда суперы наизусть выучивали телефонные справочники.
Если бы кто-нибудь знал, как это мучительно: читать под партой "Основы экономической статистики" в то время, как остальные ребята с трудом одолевают умножение на четыре… Лучше бы я хотела чихать!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
