О заповедях Божиих
Или посмотрите, как мы относимся к заповедям Божиим. Мы считаем их военными приказами: ты должен выполнять их, а если нет, то будешь гореть в аду. Но Бог мыслит иначе. Он предупреждает нас о том, что можно обречь себя на вечные страдания. По словам Златоуста, нам говорят об аде именно для того, чтобы мы не попали туда, а не для того, чтоб запугать нас. Просто, чтоб мы знали. К сожалению, в последние века слишком часто делалось ударение на страх наказания, на адские муки, мытарства и тому подобное. И тогда создалось впечатление, что мы ищем спасение только для того, чтобы избежать вечных мук. А ведь это неверно, это — неправильное понимание спасения. Когда вера умалилась в людях, церковная жизнь приняла другую окраску. И то ли проповедь была неверна, то ли люди огрубели, но сейчас уже никого не привлечёшь к духовной жизни страхом вечного огня. Когда ты чрезмерно бьёшь по какой‑то части своего тела, то она немеет и уже ничего не чувствует.
Суть не в том, чтобы спастись от наказания и избежать геены, а в том, чтобы найти положительный образ действий, встав на путь Божий. Спасение — это жизнь в Боге, и жизнь эта настолько великолепна и притягательна, что тот, кто начинает жить ею, совершенно забывает о существовании ада. Если вы обратитесь к Священному Писанию, то убедитесь, что Бог гораздо больше говорит о положительной стороне, чем об отрицательной. В удивительном евангелии от Иоанна Христос иногда говорит словно купец, который хочет привлечь наше внимание к Своему товару. А товар Его — жизнь с избытком, любовь, воскресение, вечность. Посмотрите внимательнее на Его диалоги с книжниками и фарисеями, и вы увидите, что Господь постоянно проповедует жизнь и воскресение. Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мёртвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут[52]. Воля пославшего Меня Отца есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день[53]. Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их, и они идут за Мною. И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек.[54] Но фарисеи, книжники, законники и прочие всегда ведут речь о смерти. Они постоянно возвращаются к этой теме. Иудеи сказали Ему: теперь узнали мы, что бес в Тебе. Авраам умер и пророки, а Ты говоришь: кто соблюдёт слово Моё, тот не вкусит смерти вовек. Неужели Ты больше отца нашего Авраама, который умер? и пророки умерли: чем Ты Себя делаешь?[55]. И когда Христос сказал им: Прежде нежели был Авраам, Я есмь[56], то они схватились за камни, чтобы убить и Его.
Все, что у человека есть в жизни — это Бог, без Него он мёртв. И нам надо быть очень внимательными к своей жизни, чтобы не идти путём, ведущим в смерть, потому что идти путём гибельным для нас гораздо легче и естественнее, чем идти путём, ведущим в жизнь. Мы иногда даже и не знаем, что такое настоящая жизнь. Говорю это, прежде всего для себя, чтобы немножко встрепенуться, чтобы задуматься над всем этим поглубже.
Но вернусь к тому, что я хотел сказать о заповедях Божиих. Они — не тяжкие, потому что все они сводятся к любви. Люби Бога и ближнего. Неужели любовь такая тяжкая вещь? Не является ли она как раз тем, чего ищет каждый человек? Не в ней ли заключается весь смысл жизни? Жизнь без любви — это и есть ад. И однако мы почти не знаем эту любовь. И потому все другие заповеди являются введением, руководством и объяснением заповеди о любви.
Отец Софроний говорит о заповедях как о самооткровении Бога[57]. Во–первых, это откровение Бога о Самом Себе, а во–вторых, это исповедь Бога пред нами. Он исповедует нам самые сокровенные глубины Своего бытия. И когда Церковь учит нас исповедоваться, она этим учит нас быть открытыми подобно Богу. Что мы можем исповедать? Конечно, свои грехи, потому что живём грешно. Но исповедь Бога удивительна и чудесна, потому что Он — великолепен, нет мрака во Свете, Который есть Бог. Бог есть свет, нет в Нем никакой тьмы[58]. Но исповедь Его есть точно такая же, как и наша — Он открывает нам Себя совершенно и хочет, чтобы мы открылись Ему взаимно. И если человек искренно исповедуется пред Богом, раскрывая пред ним грехи, то Бог с любовью приемлет его, исцеляет и делает человека богоподобным. Бог, исповедуясь пред человеком, или иначе, давая нам Свои заповеди, вовсе и не ожидает от нас, что мы исполним их! Заповеди Его — не военный приказ. Они — откровение о том, чем мы не являемся.
Итак, люби Бога, исполни эту заповедь. В каждом из нас есть благодать, которая и учит, и помогает исполнять её. Но почему же мы не преуспеваем? Да потому что мы часто предпочитаем, выбираем мороженое и тому подобное, а не любовь к Богу. И как нам достичь в таком случае неизменной пламенной любви к Богу? Это просто невозможно.
Невозможно ещё и вот почему. Бог открылся Моисею как Сущий. Имя Его «Аз есмь». В Новом Завете мы имеем полноту откровения Бога о Самом Себе, и теперь нам известно, что Бог есть Любовь. «Аз есмь Любовь», — говорит Бог. Имя Его — Любовь. Любовь — это бытие Бога, это содержание нетварной божественной жизни, и поэтому естественно, что для нас, существ сотворённых, эта любовь и эта жизнь недостижимы. Мы — творение, приведённое из небытия в жизнь сию. Мы сотворены из ничего и являемся тем, что вновь обратится в ничто, и потому, как нам возможно жить жизнью божественной? Конечно, нам это невозможно. Но Бог знает это, и потому то, что невозможно для нас, то даёт нам Он Сам. Именно для этого Он и привлекает наши сердца к Себе. И я думаю, что самым важным элементом всей нашей аскетики является понимание нами мысли нашего Бога. Когда мы достигнем того, чтобы знать Его желание и мысль, когда нас пленит Его красота, и мы всецело устремимся к Нему, тогда мы уже никогда не сможем забыть Бога. Вот в чем смысл.
Сами по себе мы не можем стяжать жизнь божественную, единый Бог знает, как нам даровать её. Ведь Он Сам сказал, что невозможное человекам, возможно Богу[59]. Мы верим в Бога Всемогущего, и мы ждём от Него именно того, что является невозможным для нас. То, что возможно для нас, мы и сами можем сделать. Нет, Бог наш есть именно Тот, Кто творит непостижимые чудеса, и творит их с нами, со мной и с тобой, кто читает сейчас это слово. В этом и заключается вера — верь, что Бог сотворит чудо именно с тобой! Нам надо научиться верить, что именно меня Бог хочет сотворить подобным Ему, и уже дальше жить, исходя из этого. Мы, монахи, живём в монастыре, вы, миряне, живете в миру, у каждого своя профессия. И это неважно. Или как говорит святой Силуан: «В этом мире у каждого своё послушание, …но Господь всех любит, и большая награда будет тому, кто больше любит Бога». Важно лишь, чтоб мы всегда искали Бога, чтобы все, что мы делаем, было каким‑то образом связано с Богом. Надо свою жизнь прожить с Богом, и тогда Он даст нам жить Его вечной жизнью. Не надо пугаться трудностью Его заповедей и говорить: «Ну, как я могу любить людей, которые наступают мне на ноги в метро, или воруют у меня деньги, или делают мне зло?…» Надо знать, что любить — не трудно, любить — невозможно. Тому, что мне невозможно любить, меня учит сама моя человеческая природа. Любить всех этих неприятных людей противно здравому смыслу, я не могу вместить сего, не могу исполнить. Но… не надо смущаться. То, что невозможно тебе, то совершает Бог. И любовь к ближнему имеет удивительное свойство, что когда ты обретаешь её, то тебе становится непонятно, как же ты раньше мог жить иначе. Она даётся Свыше, но нам должно стремиться к ней. Цель аскетики — развить и умножить в нас это желание стяжать любовь. Только для того, чтобы быть в Боге, мы читаем Священное Писание, посещаем богослужения, изучаем жития святых, молимся, и вообще делаем все то, что даёт возможность соприкоснуться с миром божественным. Так поступая, мы хотим все время помнить о Боге, чтобы избежать греховного и смертного забвения о Нем.
О послушании Богу по любви к Нему
Хочется сказать нечто и о послушании, которое проистекает из любви и доверия к тому, кого ты любишь. Конечно, мы любим врагов без всякого доверия к ним, но и любовь к ним у нас совсем другого рода — она подобна Христовой, когда Он молился о распинавших Его. Но любовь к тому, кто достоин быть любимым, подразумевает и доверие к нему. Например, такова наша любовь к отцу Софронию, к старцу Силуану, да и вообще ко всем святым, которые учат нас только добру. Такова наша любовь и к Самому Богу. Мы доверяем их свидетельству и убеждаемся на опыте, что оно — истинно. Свидетельство святых непреложно в отличие от научных свидетельств, которые меняются постоянно, одна гипотеза сменяет другую, хотя каждая и претендует быть единственно подлинной. Зачастую научные истины улетучиваются так же быстро, как выветривается спирт. Не таково свидетельство Церкви, свидетельство святых. Они говорят о вещах действительно невероятных, но истинных, и ты на своём опыте можешь познать их истинность. А познав, начинаешь верить их свидетельству совершенно естественно, зная, что не разочаруешься ни в чем. Напротив, чем дольше ты живёшь, тем больше убеждаешься в истинности слов святых.
