Ярость и желание пульсировали в ней, как комбинация сильнейших наркотиков, и Анна долго стояла в дверях, не зная, что предпринять.
Чувственная сторона ее натуры желала отбросить простыню, примоститься рядом с ним, прижаться грудью к его спине, чтобы он издал тихий беспомощный стон наслаждения и начал любить ее так же неистово, как сегодня днем.
Ведь в действительности, если подумать, сегодняшнее занятие любовью было самым… самым потрясающим за всю их жизнь. «Неужели такое с нами творят разногласия? — подумала она с вожделением и одновременно с отвращением. — Неужели они так распаляют нас, что мы совершенно теряем способность здраво мыслить?»
Намеренно соблазняя его, искушая, Анна надеялась, что он немедленно забудет о переезде и согласится с ее мнением.
Что только доказало, как плохо она оценила ситуацию.
Лечь с ним в постель? Скорее она разделит ее с коброй!
Круто повернувшись, Анна покинула комнату для гостей, и Тод медленно, протяжно вздохнул, выпуская воздух, который он сдерживал, проснувшись от ее присутствия в комнате.
Ни один из них так и не уснул больше этой ночью.
Завтрак оказался не простым делом. Анна обнаружила, что не в состоянии ничего приготовить. Ей, которая обычно шутя справлялась с приготовлением завтрака из десятка яиц и нескольких пачек хлопьев, задача накормить всех сегодня казалась непосильной, и положение еще более усугубилось с приходом на кухню Тода.
На нем был темный костюм, который еще больше подчеркивал тени под глазами, и Анна почувствовала удовлетворение, когда заметила явное подтверждение того, что он провел еще худшую ночь, чем она.
Анна смотрела в серые глаза мужа совершенно бесстрастно, пока тройняшки щебетали свои приветствия.
— Привет, папочка! — сказала Талли, даря ему ослепительную улыбку и рисуя в воздухе лошадь пальчиком.
— Доброе утро, папочка! — Таша ненадолго оторвала глаза от книги с греческими легендами, в которую была полностью погружена.
И только Тина, невнимательная, безалаберная Тина спросила то, что Анна меньше всего ожидала услышать:
— А почему ты спал этой ночью в комнате для гостей, папа?
Взгляд Анны столкнулся со взглядом Тода, но она проигнорировала молчаливый вопрос в его глазах. Он начал все это, сказала она себе зло, так пусть сам и выпутывается!
— Я слегка простудился, — объяснил Тод, — и не хотел будить маму своим храпом.
Таша, хоть и была погружена в книгу, не могла не заметить грубое отсутствие логики в его словах:
— А как же когда у папы был жуткий грипп и мы даже вызывали доктора? Он ведь все равно спал с тобой, мам. Помнишь?
Это как раз и была ситуация, которую может решить взрослый, а не ребенок. Но Анна не справилась с поставленным заданием и позволила себе вовлечь детей в их распри. Но ведь никогда раньше они и не ссорились так сильно.
— Конечно, помню, Таша, — ответила она девочке.
— Так почему, папа?
— Да, почему, Тод?
Тод уничтожающе посмотрел на Анну, его глаза горели злостью. Он отошел налить себе кофе и совладать с мыслями, чтобы не сказать что-нибудь оскорбительное в присутствии девочек.
Он обернулся и наткнулся на четыре пары синих глаз, вопросительно глядящих на него.
— Мне нужно было о многом поразмыслить, — честно ответил он. — И поэтому… — он пододвинул к себе стул, сел и подмигнул дочерям, — я подумал, что для мамы будет лучше, если ей не мешать. Теперь отложи книгу, Таша, и принимайся за хлопья.
— Хорошо, — прощебетала та и начала орудовать ложкой, уже забыв обо всем.
Если бы и Анна могла с такой легкостью забыть обо всем! Необъяснимый страх обволакивал ее.
— Скорее, девочки, — Анна попыталась говорить весело и беззаботно, но вместо этого в ее голосе сквозили неуверенность и пустота. — Сложите вместе свои рюкзачки. Ваша одежда в холле. И поторопитесь! Тина, милая, пожалуйста, быстрее — нам нужно выйти через пятнадцать минут!
Тройняшки покинули кухню, оживленно болтая, и повисшая сразу после их ухода тишина казалась оглушающей.
Тод налил себе вторую чашку кофе и наблюдал за Анной, попивая его.
— Какие у тебя на сегодня планы? — мягко спросил он, доставая из тостера кусочек хлеба и намазывая его маслом.
Так он даже и не собирается поговорить о разных комнатах! — подумала Анна с негодованием. Он даже не считает данную тему достаточно важной для обсуждения — или это просто очередная стадия их супружеской жизни? Все их ссоры вылились в существование в отдельных комнатах и ничего теперь не изменить? Анна нашла спасение в мытье посуды. Все, что угодно, было лучше, чем смотреть в мрачные серые глаза мужа.
— Как обычно, — ответила она. — Уберу в доме, поменяю белье на кроватях.
Что включает теперь и кровать в комнате для гостей. Если, конечно, он решил создать свою временную резиденцию именно там. Что ж, тогда она не будет переживать. Хотя Анна никак не могла отважиться спросить его об этом. Не в данный момент.
— У девочек после школы съемка для новой рекламной кампании «Премиум», так что я повезу их прямо туда.
— Можем ли мы пообедать вместе? — спросил Тод.
Рука Анны замерла над посудомоечной машиной.
— Пообедать? — эхом отозвалась она, с удивлением глядя на мужа.
Это только игра ее воображения или он действительно выглядит побежденным?
— Неужели настолько странное приглашение? — вкрадчиво поинтересовался Тод.
Анна поежилась:
— Немного. Ты никогда не приглашаешь меня пообедать.
С другой стороны, когда это он спал в комнате для гостей? Или говорил, что они рушат семью? Или занимался с ней любовью так, что она дрожала не только от физического удовольствия, но и от ярости в его серых глазах?
— Я считал, женщинам нравится, когда мужья приглашают их пообедать, — задумчиво произнес он.
— О, конечно, ты ведь эксперт по части женской психологии, Тод, — с иронией ответила Анна. — Так что, я полагаю, ты прав. Где? В котором часу?
Тод поборол желание стереть это высокомерное выражение с ее лица самым примитивным способом. Почувствовать ее под собой, уязвимую, мягкую и податливую. Уничтожить все горькие, обидные слова и отрицательные эмоции тяжестью своего мускулистого тела…
Зазвонил телефон, и его желание растаяло, как под ледяными струями освежающего душа. Он ухватился за звонок, словно за спасительную соломинку.
— Тод Треверс, — проскрежетал он в трубку, но его поведение менялось по мере того, как он слушал голос на другом конце провода. — О, привет, Люси!.. Нет, нет, нет — конечно, я не подал в отставку! Уже выхожу… Что он? Нет, нет, все в порядке. Скажи ему, я встречусь с ним в одиннадцать. — Тод посмотрел на руку, где его дорогие часы мерцали, как серебряная чешуя рыбы. — Ты очень рано пришла, — заметил он и, наклонив голову, рассмеялся в ответ на ее шутку. — Нет, конечно, не жалуюсь! Я просто проспал сегодня утром.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
