Что за мерзость преследует его? Даже радость от переезда померкла — ни новые края, ни отремонтированная квартира не радовали, ощущение светлых и праздничных перемен сменилось ноющей болью в груди и глухой беспросветной тоской…
Нет так, нельзя — надо во всем разобраться! Мужчина он, в конце концов, или нет?! Он не может — не должен оставлять это так — ведь ему послано испытание. Эта догадка — она была как булат! Она блеснула средь наваждений, пропоров сдавивший душу туман… Ах, если бы у него был знакомый священник! Только близкому человеку мог доверить Никита все, что творилось с ним… Но такого не было, а идти в первую же попавшуюся церковь к незнакомому батюшке — нет, на это не хватало решимости…
— Сам разберусь, — буркнул он и принялся одеваться.
Хорошо хоть, что в школу идти не надо — зимние каникулы простирались перед ним заманчивой колеей — делай что хочешь! Только в том-то и беда, что делать совсем ничего не хотелось.
Нет, так не пойдет! — резко оборвал он эти вялые помыслы, прикусив губу, чуть не до крови, чтобы очнуться. Надо составить план. Нужно что-то делать — а иначе с ума сойдешь…
И Ева… она же нуждается в нем, в его помощи. Она в беде. И он должен помочь ей. Он почти не сомневался, что и сама она, и его мысли о ней, и эти змеи, которые привиделись на снегу, были как-то связаны между собой, словно их соединяла невидимая нить. Нить мысли! Ведь мысль… она воплощается. Об этом не раз говорила мама. Это он и сам понял из книг… Вот как-то мелькнула у него мысль о змеях — и нате вам! Тут как тут! Это было наваждение, бред… колдовство!
И он разберется с теми, которые насылают на них всякую муть! Он не отдаст им Еву, не позволит играть ею, точно марионеткой… Ведь иногда она похожа была на самую настоящую куклу, у которой нет своей воли. Как будто кто-то дергает её за веревочки!
Он взглянул на часы — было четверть десятого. Папа на дни переезда взял отгул и родители ещё спали. Он быстро позавтракал на ходу, стараясь не шуметь, оделся и выскользнул из квартиры.
«Я им покажу змей!» — Никита погрозил кулаком в пространство и спустился на этаж ниже.
Он не будет больше пускать все на самотек! Он должен следить за ней, узнать о ней все — куда она ходит, с кем встречается…
И поводом для сегодняшнего визита будет печка для обжига и поездка в Абрамцево. Слава дяде Сереже!
Он нажал кнопку звонка. Тот хрипло задребезжал, за дверью послышались стоны, кашель и чьи-то шаркающие шаги.
— Чего тебе? — прохрипел Волошин, приоткрывая дверь. — Шастают тут в такую рань. Слушай, малец, будь другом — сгоняй за пивом. Я тебе денег дам. А? Выручи, друг! — его опухшая скорбная рожа тенью маячила в прокуренном коридоре.
Вот это да! Он сам поразился своей удаче!
— Я… а где Ева? Только скажите — и я принесу.
Никита для придания себе уверенности старался басить, но голос сорвался и последние слова он пропищал как балаганный Петрушка.
— Женя-то? — Волошин заметно оживился. — Она к тетке ходит. На Самокатку. Это тут рядом совсем. С тех пор, как жена моя, Наточка, царствие ей небесное… с тех пор за ней тетка присматривает — вещички подкидывает, то да се… Ты на ней кофточку видел белую? И брючки?
Никита кивнули кашлянул, стараясь прочистить горло.
— Вот! Это она! Если б не она — плохо бы было моей Женьке. И Слонику… Видишь вот, я-то совсем с катушек поехал. Совсем поехал! Как умерла жена моя Наталья Андреевна… Так сбегаешь, парень, а?
— Давайте деньги, — согласился Никита.
Он быстро сгонял за пивом и вернулся, протягивая пакет поджидавшему у дверей Волошину.
— Вот. Холодное… — улыбнулся он бедолаге. — Скажите, а Самокатка это где?
— Сам узнаешь — не маленький! — зло ответил тот и захлопнул дверь прямо перед носом.
Дело было сделано, пиво уж согревало душу, так к чему зря тратить время на разговоры? Шабаш!
Никита отругал себя, что не выведал у Волошина все, что нужно, до того как отдал ему пиво. Но ничего — не беда. В самом деле, узнать точный адрес не трудно. И он спустился во двор.
Там возле разросшегося куста сирени в самом центре двора собралась группка мальчишек. Они о чем-то оживленно спорили, и приближение незнакомца встретили настороженно — разговор тут же смолк. Он хотел было пройти мимо, но понял, что знакомства не избежать и решил разрубить этот узел сразу одним ударом.
— Привет, мужики! — выдержав паузу, бросил Никита.
Он заметил в центре группки тех самых — прыщавого и белобрысого, с которыми произошла недавняя стычка.
Ребята встретили его гробовым молчанием.
— Этот, что ли? — протянул с ленцой кругленький гнусавый парнишка с фингалом под глазом.
— Ага, он, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, подтвердил прыщавый. — Ща мы ему впаяем!
— А чего зазря кулаками махать? — уверенным тоном сказал Никита. Какие проблемы-то?
Это далось ему нелегко — он до сих пор ни разу не участвовал в драке, а тут оказался один против четверых, и это явно не предвещало ничего хорошего.
Ему помогла Ева, сама не зная о том. Он вспомнил, как она стояла тогда в золотом луче света и мылась в тазу, — и этот образ придал ему сил. Нет, он так просто не сдастся! Он должен быть достойным её — его золотой девочки!
— Чего напрягаетесь — мы же соседи, — без тени смущения и страха продолжал он. — Подраться, конечно, можно, только к чему? Мы вчера только переехали и я с вами хотел познакомиться. Вы в какой школе учитесь? Есть тут школа нормальная, где не сдвинутые учителя? А то там, где я учился, они просто того… совсем поехали. Контрольными просто заколебали — еле ноги унес!
— Школа? — ещё сомневаясь, принять ли в компанию новичка или для острастки все-таки отдубасить, переспросил прыщавый. — Есть-то есть, только там бабки нужно платить.
— Да, его предки деньги лопатой гребут! — высказался длинный неуклюжий пацан, выуживая из кармана сигаретку и залихватски прикуривая. — Видали, какую квартирку оттяпали — там же коммуналка была, а эти — всю, целиком!
— Мои родители — обычные люди. Папа работает в строительной фирме. У него свой пай — ну, то есть, он вложил в эту фирму деньги и у него свой процент с оборота. А чтобы вложить эти деньги, пришлось продать дачу. Он пашет как вол с утра до ночи, но все равно не хватает — то и дело сидит на нуле — приходится занимать. Мама моя подрабатывает — берет на дом редактуру всяких детективов, потому что её журналистские гонорары — это слезы. Так, по крайней мере, она говорит…
Он и сам не знал, зачем рассказывает этим наглым парням все это, но его захватило и повело — точно кто-то невидимый произносил за него нужные слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
