Первая и естественная реакция на это — сочувствие. Тем более со стороны айтишников. Так что из десятков тысяч статей, посвящённых Weev'у за полтора года, едва ли отыщется хоть дюжина недоброжелательных к нему. В конце концов, у него не было даже намерения наживаться на проблеме AT&T! Он не требовал выкупа, не шантажировал клиентов, информацию о которых похитил, ничего не портил. И если даже что-то со «взлома» поимел, то не деньгами, а славой (результаты своего ммм... эксперимента немедленно обнародовал через сторонний сайт). Впрочем, понимающий человек усмотрит тут лукавство: если следовать этой логике, придётся признать, что взломщиков на интернет-просторах вообще не существует! Ведь почти любой взлом веб-сервера можно выполнить именно подстановкой символов в строку URL. Но это не главный и не самый страшный парадокс в деле Арнхаймера.
Самое страшное — в смысловой коллизии, возникающей при попытке оценить правомерность махинаций с адресной строкой. Совершил ли Эндрю Арнхаймер социально опасное деяние, когда подменял символы в URL? Здравый смысл тут пасует, ибо у цивилизации пока недостаточно опыта, чтобы однозначно сказать, хорошо это или плохо, опасно или нет. Но ведь можно провести аналогию со старым, «аналоговым» миром, верно? И сторона защиты, и сторона обвинения поступили именно так — и пришли к диаметрально противоположным выводам!
Давайте представим, что в каком-нибудь людном месте — скажем, в коридоре большого торгового центра — компания X ставит стол и усаживает за него своего сотрудника. Задача этого человека — регистрировать новых клиентов (например, подписывать их на услугу мобильного интернет-доступа). Каждый желающий волен подойти к столу, прочесть выложенные на нём рекламные листки, проконсультироваться с сотрудником, после чего (если пожелает) заполнить анкету и отбыть по своим делам. Но вот вместо того, чтобы хранить заполненные анкеты в запертом ящике, наш герой почему-то просто складывает их на тумбочку под столом — так что стопка анкет для мимо проходящих людей незаметна, но тот, кто про неё знает (например, проследил за хозяином стола), легко может протянуть руку и все анкеты умыкнуть.
Почему сотрудник не прячет анкеты под замок? Мы не знаем. Может быть, так для него удобней. Может быть, он счёл, что информация не представляет интереса для посторонних. Может быть, понадеялся на человеческую порядочность. В любом случае картина одна: мы видим ресурс, открытый для всех желающих, и массив данных, убранный с глаз, но не защищённый от несанкционированного доступа. Так вот: Weev в этой аналогии должен будет подвалить к столу и, делая вид, что собирается подписаться на услуги X, тайком утащить все анкеты.
Аналогия очевидна, но вот выводы из неё — нет. Сторона обвинения считает, что в цифровой реальности справедлива та же оценка, какую мы дали бы человеку, укравшему анкеты с настоящего стола: да, сайт публичный, да, данные не запаролены, но владелец не желал их обнародовать, а потому Weev должен сидеть. Больше того, по данным следствия, чтобы понять, как нужно менять URL, Эндрю и его другу пришлось сильно углубиться в технические нюансы задействованных программных продуктов, то есть, возвращаясь к нашей аналогии, изучить устройство стола. И это тем более подтверждает их вину.
Но вот знаменитая компания EFF (Electronic Frontier Foundation, «Фонд электронных рубежей»), предоставившая Арнхаймеру бесплатного адвоката, настаивает на обратном. Тут не стол и анкеты, а браузер и адресная строка. Ничего предосудительного Эндрю не совершал — и даже лучше того, помог крупной компании обнаружить опасную уязвимость!
С кем согласиться в такой ситуации, на чью сторону встанет суд — выбирайте сами. Но прежде чем соглашаться с авторами сочувственных публикаций, учтите ещё один нюанс. Вместо того чтобы, «умыкнув анкеты», сразу же показать их хозяину стола и тем помочь исправить проблему, Эндрю Арнхаймер отправился к журналистам и сдал им свою добычу (естественно, она была опубликована).
Арнхаймер хотел славы. Что ж, он её получил.
В статье использована иллюстрация Bruce Turner.
К оглавлению
Объёмные принтеры позаботятся об обеде
Михаил Ваннах
Опубликовано 26 марта 2014
Переход к приготовлению пищи был одним из важнейших этапов на пути превращения одного из приматов в человека, первейшей из энергетических революций, причём самой важной — направленной на обеспечение большим количеством энергии и «строительного материала» именно самих людей. Нет, конечно, и топтыгин «готовит» пищу, прикапывая «до тухлятинки» зазевавшегося геолога — но человек это делает массово и целенаправленно, с использованием сначала огня, а потом и кухонной утвари. Однако теперь «умные» машины готовы революционным образом изменить и этот процесс!
На удивление всему миру, инициатором перемен в данном случае выступают испанцы. Впрочем, Испания когда-то была универсальной империей, над всемирными владениями которой никогда не заходило солнце, а самые большие корабли времён Наполеоновских войн принадлежали именно Испании, строясь, правда, на верфях Гаваны. Да и испанская кухня — талас и хамон, паэлья и олья подрида — достаточно известна в мире современном, привлекая вместе со средиземноморскими пляжами туристов.
Ну а барселонская фирма Natural Machines решила сэкономить время, расходуемое на приготовление пищи. Причём привлечь для этого самые современные цифровые технологии, используемые в рамках ставшего ныне очень популярным тренда на кастомизацию продукции. То есть речь идёт о возможности получения непосредственно у потребителя именно той продукции, которая нужна именно ему. В данном случае именно того блюда, которое хотелось бы съесть: кулинарные предпочтения человечества изрядно продвинулись с времён, когда пралюди поджаривали на углях куски мяса…
Этот прибор привнесёт на кухни тенденции постиндустриального общества.
Причём обратим внимание: речь идёт именно о кастомизации. В этом отличие от технологий индустриальной эпохи. Вспомним былого лидера кухонной техники — СВЧ-печку. Тут для приготовления или разогрева пищи использовался новый физический принцип, нагрев при помощи микроволнового излучения, позволяющий быстро и равномерно прогреть всю массу приготовляемого продукта. Но это — СВЧ-печка, применяемая как отдельный элемент.
Но в современном мире она элемент системы. Заботливая хозяйка покупает в магазине пенопластовое корытце, где под полиэтиленовой плёнкой покоятся пельмени, не только сделанные фабричным способом, но и сваренные и обжаренные на предприятии пищевой промышленности. До потребителя их — годными к потреблению — доставляет глубокая заморозка, а приготовление обеда сводится к разогреву в СВЧ-печке.
Это можно рассматривать как апофеоз промышленных технологий индустриального века — заводское приготовление продовольственных товаров, их упаковка и глубокая заморозка по всему циклу хранения, перевозки и дистрибуции. Домашний холодильник с его морозильной камерой и домашняя СВЧ-печь являются лишь терминальными устройствами пищевой индустрии. Еда, полученная таким образом, хоть и поедается на дому или в мелком кафе, но является сугубо заводской, однородной промышленной продукцией.
Конечно, это не относится к тем блюдам, что в микроволновкео готовятся: тут это печь, просто более удобная. И мультиварки — тоже просто печи, освобождающие внимание человека за счёт того, что в них введён контур обратной связи по весу приготовляемого продукта, классический элемент кибернетики, зари «умных» машин. В некоторых моделях микроволновок был и паровой датчик, позволявший очень точно определять время варки риса. Впрочем рис для суши (суси?) лучше готовить в мультиварке…
А вот хлебопечка (бумажная «Компьютерра» когда-то, давным-давно, рассказывала про эти только входившие в обиход устройства) является прекрасным примером постиндустриальных технологий с их кастомизацией. Хлеб печётся именно у потребителя. Печётся так, чтобы был именно горячим к завтраку. Испечённым именно так, как кто любит — кто с оливками и оливковым маслом, кто с кунжутом и кунжутным маслом, кто с маслом горчичным… То есть очень простое устройство, освобождая от забот хозяйку, может предоставить свежий хлеб (и как раз тот, который любят в семье), реализует постиндустриальный тренд.
Ну а теперь на рынок должен поступить пищевой объёмный принтер Foodini от вышеупомянутой Natural Machines. Это устройство будет способно приготовить нужное и абсолютно индивидуальное блюдо прямо на кухне у потребителя. «Напечатать» его — точно так же, как печатается деталька из пластмассы. Впрочем, сахаром 3D-принтеры умеют печатать довольно давно: предприимчивые кондитеры используют их для украшения свадебных и юбилейных тортов…
