– Давай ноут.
Я протянул ему аппарат. Леха, долго не разглядывая его, протянул мне пистолет.
– Забирай.
Пистолет выглядел так, будто по нему шарахнули кувалдой. Впрочем, не исключено, что так оно и было на самом деле. В казенной части он был заметно сплющен, ствол свернуло на сторону.
– А то еще пальнешь в кого-нибудь ненараком , – ухмыльнулся Леха. – Рано тебе в такие игрушки играть…
Может быть, он и прав. Во всяком случае, формально этот «китаеза» на оружие уже не тянул. Тот это был, или не тот, не знаю. Но доказательств не добьешься.
– И вот еще что, – сказал бандит. – «Макаров» – штука недешевая. И ты по любому мне за него денег должен. Это тебе хоть по каким понятиям хоть кто скажет. Твое беспокойство столько не стоит.
– Сколько? – спросил я. Действительно, этого еще не хватало.
– Позже сочтемся, – уклончиво предложил Леха.
– Зачем в хату ко мне лазили? – спросил я, пряча пистолет. – Мы ведь договорились, что я все отдам.
– К тебе в хату? – очень натурально удивился Леха. – Не. Мы не делали такого… Что-нибудь подстегнули?
– Не успели. Кто-то спугнул.
– Теперь слушай еще, – сказал Леха после небольшой паузы. – Я ни за что не поверю, что ты не докопался до некоторой информации. За нее, знаешь ли, и покруче тебя люди успокаивались. Будешь молчать – тебя никто не тронет.
– Если со мной что-нибудь произойдет…
– Да понятно уж, не маленькие… Ситуация вообще идиотская – тебя сейчас, наоборот, всячески оберегать придется. И следить, чтобы ты не смылся куда-нибудь.
– Хэ, – сказал я. – Это как понимать?
– А вот так и понимай. Из Москвы тебе сейчас до конца года дороги нет. Живи, как жил, работай себе. И держи язык за зубами… Был сейчас на Арбузова?.. Только не ври, я твою тачку там видел.
Я промолчал.
– В деле очень большие люди и очень большие деньги. Такие, что ты даже представить не можешь… – Леха был весьма серьезен. – Поэтому нельзя допустить, чтобы с тобой что-нибудь произошло. Нельзя допустить, чтобы ты исчез. Нельзя допустить, чтобы ты начал болтать. Поэтому добрый совет – если ты накопировал чего из этого ноута, уничтожь. Если кому что разболтал – заставь забыть. Если мусора прицепятся – позвони мне, отмажем.
– Даже так?
– Даже так. Видишь, насколько мы не кровожадные?
– Ну а все-таки… Все-таки, если допустить, что помимо меня кто-то обо всем этом захочет рассказать?
– Твой коллега Таганцев? Да, он тоже излишне много знает. Он удрал. Оборвал все концы. И это, сам понимаешь, не может не беспокоить.
– Ну вот. И что, если он…
– Мы его ищем. Но беда в том, что мы плохо знаем, где его искать. Поэтому ты нам поможешь.
– С чего ты решил, что я буду помогать?
Вместо ответа Леха высунул руку в окно и махнул ладонью. В рядом стоящей «Хонде» тут же поползло вниз тонированное стекло задней двери. И я увидел лицо Марины – бледное, испуганное. Она, кажется, попыталась что-то крикнуть, но в этот момент ее оттянули от окна, и стекло поднялось вверх.
– Как видишь, мы действуем быстро, – сказал Леха. – По-другому нельзя.
«Хонда» взяла с места и скрылась в потоке машин. Я просто оцепенел, не веря в происходящее. Но это-то зачем?
Видимо, я спросил это вслух. Леха охотно ответил:
– Затем, чтобы ты действительно не вздумал линять и вообще, особенно бережно относился к себе. С твоей подругой ничего не случится. У нас есть возможность обеспечить ей полный пансион хоть до конца года. Потом мы ее отпустим, и ты можешь тогда делать что хочешь: кричать на каждом углу, какие мы кровожадные, или просто уехать – дело твое. А чтобы тебе не было скучно и страшно за нее, мы можем даже свиданки вам устраивать. Не каждый день, конечно. Но если ты поломаешь нам дело, знай: девушка умирать будет медленно и печально. И ей обязательно объяснят, из-за кого у нее такие неприятности.
Я похолодел.
– Но ведь ее будут искать!
– Это наши проблемы, Саша. Мы можем держать ее хоть в Кремле, хоть в Бутырке. Никто ее не найдет. А тебе не советую играть в освободителя – сделаешь хуже себе и ей… Да, и вот еще, если не хочешь сделать хуже. Срок тебе до конца апреля, чтобы найти Таганцева. Очень большой срок, обычно дают дня три-четыре, от силы неделю. Но ты же не умеешь искать людей, поэтому такие условия. И долг твой за пушку спишем. А найдешь раньше – еще и бабла подкинем. Хорошего бабла, тебе столько не заработать. Но если Игоря мы не увидим, то на Первомай устроим небольшую вечеринку с участием твоей девушки. Может быть, даже и с твоим участием. Но только в качестве почетного зрителя. Затейники и без тебя найдутся. Усек?
Я сжал зубы так, что даже челюсти заболели. Вот это я попал! Так меня еще никто не ловил. И ведь надо же, как они быстро додумались, каким именно образом меня можно держать на привязи… На кукане, если быть точным. До конца года. Когда там последний пожар должен случиться? Двадцать первого ноября, кажется. Сожгут они с неведомыми мне целями еще один дом, а после этого вытащат кукан, и кинут меня на сковородку. Каким бы я ни был болваном, но полагать, что меня после этого отпустят на все четыре стороны – это уже верх наивности или идиотизма. Пристукнут, и все дела. И Марина… С ней-то что будет?
Ничего хорошего, – противно проскрежетал внутренний голос. – Может быть, ее действительно не убьют до ноября-декабря. Может быть, с ней даже ничего гадкого не сделают (уже наивно, да?) Но, что ее оставят в живых и тем более отпустят на свободу после нескольких месяцев под замком – в это поверить было трудно. Почти невозможно.
– Но ты не ссы, – улыбнулся Леха. – Таганцева, я думаю, мы сами найдем. И я тебе сразу же скажу об этом. Будешь с нами заодно – ничего плохого не случится. Попрешь буром – я тебе все сказал. Но и еще одно: если с ментами вдруг какая беседа у тебя будет – звони сразу. А то я переживать буду… В общем, давай, не грузись и вытряхивайся. Да, пушку лучше выброси. Она уже никому не пригодится, а если тебя с ней заметут, будут лишние проблемы. Которые никому не нужны… Ну, все, пошел, пошел… Мне ехать пора.
Словно во сне, я взялся за ручку двери и вылез из «Жигулей». Но, едва Леха запустил двигатель, как я пробудился. Постучал по капоту и открыл дверь.
– Че? – спросили меня.
– Деньги нужны, – сказал я.
– А ведь правильно, – произнес Леха, снова превратившись в «менеджера». – Ценю деловой подход. Садись.
Я опять сел на сиденье, думая, как хорошо было бы шарахнуть этого типа рукояткой пистолета по башке. И еще раз, и еще… Пока мозги не потекут.
– А про это даже не думай, – словно прочитав мои мысли, сказал Леха. – Я тебе ничего не скажу, а моя шкура будет стоить твоей подруге больших неудобств… Вот, возьми. Полштуки тебе для начала хватит, я думаю, – сказал он, протягивая мне доллары. – А теперь – вали. Жду звонка.
* * *
Прежде чем что-то предпринимать, я решил избавиться от пистолета. Пусть он выведен из строя, но все равно не будет никакого удовольствия, если у меня его найдет полиция. Поначалу решил бросить «китаезу» в Москву-реку, но потом завернул в полиэтиленовый пакет и закопал недалеко от того места, где состоялась «стрелка» с Лехой. Номер пистолета на всякий случай решил записать. По дороге в Печатники заглянул в магазин, где торговали бывшей в употреблении техникой, и приобрел на часть полученных от Лехи долларов недорогой портативный компьютер. Подумав, решил купить сумку, специально обученную носить ноутбуки, которая была очень похожей на сумку Веслова. «Бук» мне все равно был нужен, а вот и повод подвернулся, чтобы его приобрести. Конечно, он отличался от весловского так же, как моя «Гранада» от «Бентли», но, как говорили немцы в сороковые годы, каждому свое.
Затем я направился в офис. В голове не было ни одной светлой мысли, я на самом деле не знал, что делать. Предполагал только, что действительно есть смысл удалить из рабочего компьютера «лишнюю» информацию… Да и из телефона – тоже.
Я стер файлы из памяти мобильника, сразу же, как только припарковался на Полбина. Но не успел подойти к зданию, где располагался наш офис, как рядом со мной остановился полицейский «Форд». Быстро вышедший из него Валентин Кривцов не терпящим возражений тоном порекомендовал мне подойти, сесть в машину и отправиться на прогулку до окружного управления. На мои вопросы типа «а в чем, собственно…» ответа я не получил. Кривцов больше не походил на офицера из кино. Он выглядел как тот, кем он в сущности и являлся – ментом, собирающимся вытрясти из вас тщательно скрываемые сведения.
Меня действительно ждал неприятный сюрприз – в убойном отделе, где пришлось мариноваться еще почти час, пока старший оперуполномоченный не освободился, мне потом сказали, что я утаил важную информацию, а посему меня будут сейчас всячески репрессировать.
– Какую информацию?
Старший опер, капитан Головчук, видом и говором типичный запорожец (не тот, который автомобиль, а настоящий), охотно разъяснил:
