что он красивый и обаятельный? – скептически прервал мои размышления Габриэль.
Правильно. Соберись, Кассандра.
– Есть признаки, что три жертвы пошли с убийцей добровольно. В этом нет ничего необычного. Тед Банди [24] убеждал своих жертв отправиться с ним в укромное место. И Джек-потрошитель наверняка был обаятельным. А поверхностное очарование – обычное качество психопатов. – Я выждала секунду, позволяя собравшимся осмыслить сказанное, и продолжила: – Несуб наверняка знает о Потрошителе и вдохновляется им. Но вряд ли он настолько одержим Потрошителем, как хотят нас убедить журналисты.
– Несуб? – опять переспросил Филипп.
– Неидентифицированный субъект расследования, – расшифровала я.
– Верно, – сказал Вуд. – А почему вы верите, что этот… субъект не одержим Потрошителем?
– Фанаты Потрошителя зациклены на местах убийств. Наш несуб поначалу не обращал на это внимания.
Габриэль сдвинул темные брови:
– Даже несмотря на то, что он убил Кэтрин на Митр-сквер?
– Да.
Констебль очень кстати подал мне реплику.
– Это произошло после того, как таблоиды окрестили его Террористом-потрошителем. Прозвище появилось только после третьего убийства. Раньше он был просто псих, а теперь – грозная реинкарнация Потрошителя. И он подыгрывает: находит женщину с подходящим именем, приводит ее в нужное место, подогревая всеобщий интерес и панику. Убийства – часть его фантазии, но общественный интерес тоже очень важен. С течением времени он будет делать другие вещи, чтобы привлечь больше внимания. Вроде той записки, найденной на месте преступления. Это подогреет фантазии журналистов и вызовет у них восхищение им. Не сомневайтесь, этот парень хочет славы. И он, скорее всего, стремится посеять панику, чтобы… – Я на секунду запнулась, вспомнив слова незнакомца в переулке прошлой ночью. – Его подпитывает страх других. Он питается им.
Я стиснула авторучку. Нет, конечно, он не похож на меня. Мой организм может странно реагировать на чужой страх, но я никогда не хотела никому причинять боль.
– Чего мы можем ждать от него? – спросил Вуд.
Я попыталась собраться с мыслями:
– Мы можем ждать…
Дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся констебль в перчатках с деревянным ящиком.
– Только что доставил курьер, сэр.
Я взглянула на ящик, и мой пульс участился. Его дно было мокрым.
Констебль осторожно поставил ящик на стол и открыл крышку. Все встали и наклонились, чтобы заглянуть внутрь.
К горлу у меня подступила тошнота, челюсть отвисла. Мне потребовалось мгновение, чтобы до конца понять, что у нас перед глазами. Это было сердце, блестевшее от запекшейся крови. А спереди кто-то приколотил к нему гвоздем записку.
Габриэль начал действовать первым. Он вытащил из кармана пару перчаток, натянул их, медленно снял листок с гвоздя и, держа перед собой, зачитал вслух:
Хикори-дикори-чпок[25].
Королева с медведем станцуют кружок
Трижды против стрелки часовой —
Еще одна простится с головой.
Кое-кто злой преподаст вам урок.
Когда он закончил чтение окровавленной записки, повисло долгое молчание. Потом Вуд повернулся к Грейси:
– Сделайте анализ этого. Отпечатки пальцев, ДНК и прочее. Только на этот раз убедитесь, что все нормально.
– «Еще одна простится с головой», – процитировала я. – Он дал понять, что еще не закончил.
Все собравшиеся повернулись ко мне.
– Он собирается убить снова. И скоро.
Глава 5
Утро промелькнуло как в тумане. Как только мы получили посылку от маньяка, атмосфера в полицейском участке накалилась. Одно дело – идти по следу убийцы, осматривая места преступлений, пытаясь найти свидетелей, гадая, где он нанесет следующий удар. И совсем другое – получить посылку с человеческим сердцем.
По участку прокатилась волна еле сдерживаемой ярости. Я чувствовала ее – гнев пульсировал во мне, струился по венам гуще крови, затуманивал разум. Он придавал сил, обострял все чувства; но напряжение изматывало, любая мелочь выводила из себя. Когда Бен Патель мимоходом заметил, что мой бейджик посетителя прикреплен криво, я вскипела. Пришлось вцепиться в подлокотники стула, чтобы не наброситься на него, а мое лицо побагровело.
Поздним утром старший инспектор Вуд привел меня в комнату с голубыми стенами и с деревянными столами в два ряда. Он выделил мне место недалеко от Габриэля, познакомил с правилами и устройством полицейского участка: туалет дальше по коридору; никогда не опаздывать на совещания; траты на еду, купленную с семи утра до пяти вечера, будут возмещаться по чекам. Я кивала, пропуская мимо ушей бо́льшую часть его слов. ФБР в состоянии оплатить мои расходы.
Со своего места мне было видно, как нахмурившийся Габриэль склонился над запиской, пытаясь расшифровать ее и позабыв обо всем остальном.
Я уселась напротив, открыла ноутбук и погрузилась в историю Джека-потрошителя. Как и сейчас, лондонцы тогда ополчились на иностранцев – хотя в девятнадцатом веке полиция старалась сдерживать гнев толпы. С тех пор всё изменилось.
Пока я сосредоточенно изучала карту викторианского Уайтчепела [26], Габриэль повернулся ко мне:
– Кассандра, я отправил вам ссылку на аккаунт жертвы в «Фейсбуке» [27] и пароль.
– Спасибо.
Я открыла электронное письмо и вошла в аккаунт с ее паролем – случайной последовательностью цифр и букв. Смотрела ее фотографии, и у меня перехватывало горло. Везде Кэтрин выглядела счастливой, почти сияющей. В свободное от колледжа время она подрабатывала на полставки инструктором по йоге. На многих фотографиях была в весьма эффектных позах: в бикини на пляже, на занятиях в позе лотоса, купаясь в свете свечей… Каштановые волосы заплетала в перекинутую через плечо рыхлую косу. В свободное время ходила в походы и ездила за город на пикники с шампанским. На снимках часто присутствовал рыжий персидский кот с комментариями о его сходстве с Уилфордом Бримли [28]. Нарядившись вчера вечером в красивое желтое платье для прогулки по Лондону, Кэтрин и не представляла, какой кошмар ее ждет.
Я с трудом сглотнула комок в горле. Не в первый раз меня охватывало отчаянное желание вернуться назад во времени и предупредить жертву, пока не поздно.
На одной из последних фотографий Кэтрин сидела на диване рядом с молодой крашеной блондинкой с пухлыми губами. Обе пили вино, улыбаясь в объектив поверх недоеденной пиццы. Когда я навела курсор на блондинку, появилось имя: Джемма Робертс. Соседка по квартире. Я кликнула на ее профиль и пролистала фотографии. На более поздних снимках Джемма слегка изменилась: неухоженные волосы с отросшими корнями, смазанная помада. От одного фото к другому она словно разваливалась на части. На одном из снимков Джемма стояла у дождливого окна, а на ее правой руке виднелась татуировка – череп под синими волнистыми волнами.
