Через некоторое время Бамбош представился князю, был сразу принят на службу благодаря рекомендации Мондье.
Теперь он мог оповещать графа обо всем, что касалось Жермены, о ее болезни, о том, каким вниманием и уходом она окружена, и о сердечном участии, что проявлял князь к ее судьбе. Каждое донесение заканчивалось обещанием начать действовать в нужный момент.
Момент настал, когда Бамбош известил Мондье, что против ожидания Жермена спасена.
«Ага, князь Березов, – ликовал граф, – теперь девица досталась нам обоим, и ты даже не подозреваешь, какой опасный подарочек поднесла тебе судьба»
ГЛАВА 12
Жермена, бледная, исхудавшая, несколько часов лежала неподвижно, не в силах произнести хотя бы слово или сделать малейший жест. Недуг, мучивший ее несколько недель, наконец был побежден кризисом, чуть не убившим больную. Теперь голова ее как будто опустела, а тело совершенно обессилело. Она казалась бы мертвой, если бы не тревожное выражение глаз, они одни оставались живыми. Понемногу мысли ее начали проясняться при виде окружающей обстановки.
Открыв глаза, Жермена увидела, что лежит на широкой постели с богатыми драпировками; на стенах висят прекрасные картины в золотых рамах; в комнате расставлена дорогая мебель. На какой-то момент это ее испугало, потому что напомнило ту поддельную роскошь, среди какой она очнулась там, в проклятом доме. Но приветливое лицо и ласковая улыбка монахини рассеяли ее тревогу. Медленно подняв слабую руку, больная коснулась пальцами сиделки и сказала еле слышно:
– Спасибо!
– Не говорите, дитя мое. Вы были очень плохи, но теперь спасены… Ни о чем не беспокойтесь, берегите силы, чтобы жить.
Жермена поняла, но все-таки сказала:
– Мама!
– Вы ее скоро увидите, а пока слушайтесь меня, дорогая, – остановила девушку монахиня с мягкой повелительностью.
Тотчас Жермена канула в тот глубокий целительный сон, что приходит к больным после тяжелого кризиса. Она проспала десять часов и вновь пробудилась. Монахини не было, у изголовья сидел высокий мужчина и смотрел на нее с невыразимой нежностью. Бледное лицо с тонкими, но мужественными чертами, тревожный взгляд больших черных глаз поражали ее во время кратких моментов просветления сознания в ее бредовом состоянии. Она поняла, что этот человек, так же как и монахиня, не отходили от ее постели в часы страданий, и почувствовала себя в безопасности.
– Дитя мое, – сказал незнакомец необыкновенно приятным, каким-то музыкальным голосом, – в состоянии ли вы слушать меня и ответить на некоторые касающиеся вас вопросы? Я ваш преданный друг, и позднее вы узнаете, при каких обстоятельствах я им стал.
Жермена думала совсем о другом, она спросила дрожащим от слабости голосом:
– Мама… сестры… Берта… Мария…
– Меня зовут Мишель Березов, – вновь заговорил неизвестный. – Вас лечили в моем доме, я не знал ни как вас зовут, ни где ваш дом и не мог ничего сообщить вашим близким.
– Я была очень больна? И долго?
– Три недели.
– Три недели!.. О Господи!.. Бедная мама! Месье, умоляю вас, дайте ей знать. Беспокойство убьет ее. Мадам Роллен, улица Поше, номер… Мое имя Жермена.
– Я хочу лично известить ее о вашем выздоровлении.
– О! Благодарю вас… Моя признательность вам…
– Успокойтесь, ради Бога, – прервал ее князь. – Вы еще слишком слабы. Берегите силы для свидания с родными. Надеюсь, вы скоро увидитесь.
Мишель позвонил, велел подавать экипаж и вышел, а на его место дежурить около больной села монахиня.
Когда князь собирался выйти из дому, помощник камердинера, нанятый по рекомендации графа Мондье, подал на подносе конверт с надписью «срочно». Молодой человек пробежал глазами письмо, чуть побледнел, смял листок и сунул в карман. Там было всего несколько строчек, но они испугали бы всякого менее мужественного человека.
«Князь!
Неизвестный, который пока еще не враг вам, советует не заниматься больше Жерменочкой. Ему она очень дорога, а вам безразлична. Не старайтесь проникнуть в тайны ее жизни. В противном случае с вами, с ней и с ее близкими произойдут большие несчастья. Автор этих строк обладает огромной властью. Для него не существует никаких предрассудков, а жизнь человека он ценит в сантим и ни перед чем не останавливается.
Понявшему привет!»
Спускаясь по лестнице, Мишель размышлял: «Этот мерзавец не знает меня, я тоже ни перед чем не остановлюсь. Спасение Жермены и отмщение за нее для меня не прихоть, а исполнение долга. Посмотрим, кто окажется сильнее».
Молодой человек сел в ландо, камердинер посмотрел вслед безразличным взглядом и услышал, как тот сказал кучеру: «Улица Поше!»
Когда князь выехал за ворота, новый камердинер не спеша удалился из дому, направился в тот ресторанчик, где неделю назад накачал допьяна слугу, на чье место и был принят. Судя по тому, с каким вниманием хозяин кабачка относился к вошедшему, месье Жан, – Бамбош назвался этим именем, распространенным среди людей его званья, – числился уважаемым клиентом. Молодой человек примерно его возраста, одетый в форму служащего беговых конюшен, с заколкой в форме подковы на галстуке и с двумя лихими начесами на висках сидел за столиком перед недопитой бутылкой.
– Привет Бам… Жан! – сказал он вошедшему.
– Привет, Брадесанду[23].
– Выпьешь стаканчик?
– Пожалуй.
Чокнулись, и Бамбош быстро сказал парню в форме:
– Беги к хозяину, и быстро! Я должен с ним встретиться сегодня вечером, непременно… Девчонка говорила с князем… Он поехал на улицу Поше. Точно! Скоро будет взрыв.
– Не бойся, – ответил малый по кличке Брадесанду, – хозяин принял меры.
– Тем лучше, а ты поторапливайся!
– Бегу. Однако, знаешь, мне надоело сидеть здесь на посту.
– Ты что, жалуешься, ты, кто больше всего любит безделье!
– Я не отказываюсь, но мне скучно и не хватает удовольствий.
– Ба! Как только дело будет сделано, патрон тебя сделает букмекером[24] на скачках. Действуй быстро.
На улице Поше, чтобы побыстрее расположить к себе консьержку, князь сунул ей в руку несколько монет и сразу спросил:
– Мадам Роллен живет здесь, не так ли?
– Вы хотели сказать, покойная мадам Роллен, месье.
– Как! Она умерла? – воскликнул русский, у него прямо в глазах потемнело.
– Вот уже три недели, в госпитале Ларибуазьер, как раз в тот день, когда пропала ее дочь Жермена. – И консьержка во всех подробностях рассказала гостю о гибели квартирантки.
Мишель с ужасом думал, какой удар нанесет это известие Жермене. Он поспешил спросить:
– А могу ли я видеть сестер Жермены, девиц Берту и Марию?
