Организация в Крестовой губе русского становища потребовала от губернских властей провести более детальное изучение и описание этой бухты, в первую очередь – промеры глубин рейда в связи с организацией пароходных рейсов. Это было сделано в 1910 г. штабс-капитаном Г. Я. Седовым.
Исследование Новой Земли решили продолжить и на следующий год. Как следует из докладной записки губернатора Сосновского на имя министра земледелия и государственных имуществ А. В. Кривошеина, несколько причин побудили выступить его с ходатайством об организации новой экспедиции: во-первых, необходимость уточнить очертания южного и восточного побережий архипелага (поскольку под влиянием сильных морских течений очертания берегов могли значительно измениться); во-вторых, оценить урон промысловым ресурсам, нанесенный норвежскими промышленниками; в-третьих, провести метеорологические и климатические наблюдения в проливе Карские Ворота, продолжить геологическое изучение богатств Южного острова Новой Земли (ГААО. Ф. 1. Оп. 8. Т. 2. Д. 651. Л. 2–7). Таким образом, перед экспедицией стояла задача не только обследовать южное побережье Новой Земли в геолого-географическом и промыслово-колонизационном отношениях, но и совершить плавание вокруг Южного острова. Смета экспедиции составила 8500 рублей[29] (ГААО. Ф. 1. Оп. 8. Т. 2. Д. 651. Л. 7).
В течение нескольких месяцев, с июля по сентябрь, В. А. Русанову на небольшой парусно-моторной шлюпке «Полярная» удалось выполнить все поставленные задачи. Начальник экспедиции пришёл к заключению, что разработка кое-где найденных каменноугольных залежей не может дать нужного результата, для нужд промышленности и судоходства уголь следует искать не на Новой Земле, а на Шпицбергене и ЗФИ. В то же время на архипелаге были обнаружены месторождения сланца, мрамора, металлических руд, меди.
В 1911 г. одновременно с Русановым в районе губы Пропащей работала геологическая экспедиция во главе с А. А. Свициным, представителем предпринимателей, решивших учредить «Новоземельское горнопромышленное товарищество» для эксплуатации медных месторождений. Таким образом, новоземельские экспедиции привлекли внимание предпринимателей ещё в конце 1910 г. к архангельскому губернатору поступили запросы от прибалтийских судовладельцев по поводу возможности частной промысловой деятельности на архипелаге.
Другой пример: промышленное значение медных месторождений, обнаруженных Свициным в губе Пропащей, ещё не было выяснено, а между ним и предпринимателем Г. А. Анненковым уже возник спор о порядке отвода рудоносных участков (ГААО. Ф. 1. Оп. 8. Т. 2. Д. 651. Л. 59).
Как политический шаг российского правительства можно рассматривать организацию экспедиционных исследований на Шпицбергене. Ещё в 1899 г. адмирал С. О. Макаров на ледоколе «Ермак» провел гидрологические работы в малообследованных водах архипелага. В 1899–1901 гг. на Шпицбергене работала русско-шведская экспедиция по градусному измерению архипелага, участие в организации которой со стороны России принимали министерства внутренних дел и финансов (РГИА. Ф. 565. Оп. 8. Д. 29377, 29371). Во главе русской партии стоял вначале штабс-капитан Д. Д. Сергиевский, позже академик Ф. Н. Чернышёв (Визе, 1948, с. 90).
Такая активизация исследовательской деятельности должна была продемонстрировать решимость российских властей отстаивать свои позиции на Шпицбергене. Ведь архипелаг представлял собой интерес не только как крупнейший на Севере центр угледобычи, но и как база для организации торгового мореплавания из Сибири в Европу.
На одном из заседаний Совета министров Российской империи было отмечено:
«Значение Шпицбергенских островов для России прежде всего стратегическое, так как существует предположение устроить военную гавань на Мурмане, находящемся всего в суточном переходе от архипелага. При этом на Шпицбергене имеется уголь, пригодный для военных судов. Кроме того, не следует забывать, что остров находится на пути следования судов в устье сибирских рек, ввиду чего представлялось бы весьма важным с точки зрения русских торговых интересов не допускать преобладание на архипелаге какой-либо иностранной державы. Точно также и в промышленном отношении Шпицберген, изобилующий рыбными и звериными промыслами, может представить серьезный интерес, хотя, к сожалению, в настоящее время русские промышленники почти не появляются в названном архипелаге».
(Порцель, 2004)
На 1912 г. по инициативе норвежского правительства был намечен созыв Международной конференции в Христиании для «выработки основных начал установления на Шпицбергене и прилегающих к нему островах правового порядка» (РГА ВМФ. Ф. 404. Оп. 2. Д. 1426. Л. 29). В связи с этим ещё 28 января 1909 г. при Министерстве иностранных дел России состоялось особое совещание, по итогам которого было принято решение просить российское правительство активизировать всестороннее изучение архипелага для укрепления своих позиций к моменту начала работы конференции (РГИА. Ф. 1276. Оп. 5. Д. 739. Л. 78–80).
Российское правительство не оставило без внимания мнение таких авторитетных учёных как Ф. Н. Чернышёв, Л. Л. Брейтфус, Б. Б. Голицын, Г. Ф. Гебель и др., принимавших участие в работе этого совещания. Поэтому дальнейшее обсуждение данного вопроса было продолжено на уровне министерств: финансов, иностранных дел, морского и государственных имуществ (РГА ВМФ. Ф. 404. Оп. 2. Д. 1426. Л. 31–32).
Уже 4 марта 1909 г. начальник Главного Гидрографического управления А. И. Вилькицкий получил письмо из Морского штаба, в котором поручалось приступить к разработке плана предстоящей экспедиции (РГА ВМФ. Ф. 404. Оп. 2. Д. 1426. Л. 29). Месяц спустя, 6 апреля, Министерством иностранных дел были сформулированы задачи, стоящие перед экспедицией:
(1) проверить наличие на архипелаге залежей угля, а также других полезных ископаемых и металлов;
(2) установить подробные сведения о проводимых на Шпицбергене зверобойных и китобойных промыслах;
(3) выяснить размер экономических интересов иностранных подданных на архипелаге.
Проблема заключалась в отсутствии у Морского министерства свободных кораблей, подходящих для выполнения поставленных задач. Было предложение отправить в эту экспедицию заканчивавшие постройку ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач». Однако окончательное решение этого вопроса стояло в прямой зависимости от срока готовности кораблей. Дело доходило до того, что товарищ морского министра оказывал личное воздействие на администрацию Невского завода по вопросу о необходимости «подготовить экспедиционные ледоколы „Таймыр“ и „Вайгач“ к 20 июля сего года» (РГА ВМФ. Ф. 404. Оп. 2. Д. 1426. Л. 70). Отметим, что все документы, касающиеся подготовки экспедиции, проходили под грифом «секретно». Такая спешка была вполне понятна. В преддверии международной конференции Норвегия, Швеция, Германия и другие заинтересованные государства резко активизировали свою деятельность на архипелаге. В 1908 г. на Шпицбергене работали сразу три экспедиции: орнитологическая – профессора Кенинга (Германия) и две геологические (Норвегия и Швеция). Кроме того, на зимовку осталось не менее 15 промысловых норвежских экспедиций. Более того, с согласия большинства держав, в том числе и России, Норвегия учредила на архипелаге почтовую контору (РГА ВМФ. Ф. 404. Оп. 2. Д. 1426. Л. 51–52).
Согласно секретному донесению русского посланника в Христиании от 15 мая 1909 г., Норвегия планировала летом 1909 г. отправить на Шпицберген комплексную экспедицию под начальством офицера ВС Норвегии Исааксена. В её состав должны были войти: геологи Хольтедаль и Хуль, минералог Марстрандель, кандидат реальных наук Бьерндаль, капитан артиллерии Лаурантцен, инженеры-топографы Коллер и Ваксдаль, сержант кавалерии Мальме и др. Всего 12 человек (РГА ВМФ. Ф. 404. Оп. 2. Д. 1426. Л. 42).
В этих условиях отправка русских судов под военным флагом имела бы огромное значение, показав, что Россия также готова отстаивать свои интересы на Шпицбергене. Однако завершить к лету 1909 г. постройку ледокольных пароходов не удалось, и правительственная экспедиция не состоялась. Осенью «Таймыр» и «Вайгач» были отправлены во Владивосток и приняли участие в работе Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана.
Сформулированный в 1910 г. принцип «нейтрализации» архипелага исключал открытое участие официальных властей в организации экспедиционных исследований Шпицбергена. В противном случае могли последовать обвинения в стремлении того или иного государства аннексировать «ничейную территорию». Поэтому в основу организации первых отечественных геологоразведочных экспедиций был положен подход, обозначенный архангельским губернатором Сосновским:
«Желательно, чтобы наше будущее предприятие на Шпицбергене, пользуясь в случае необходимости негласной материальной правительственной поддержкою, носило с внешней стороны возможно более частный характер».
