Магнус, взвизгнув от восторга, прижался к Гвен.
— То правда! — поднял указательный палец Бром. — Это мерзкие твари, алчущие погубить и детей, и родителей! И твои папа и мама должны выступить против них, прогнать их из нашей страны раз и навсегда — и все же они не могут отправиться, если не будут уверены в твоей безопасности.
Магнус уставился на Брома широко открытыми глазами, начиная понимать.
— И поэтому возвращайся к своим нянькам! — Бром хлопнул в ладоши. — Отправляйся туда и будь с ними, пока мама не вызовет тебя! Пребывай в безопасности со своими нянями, пока мама с лапой могли выгнать бук из нашей страны!
Магнус поглядел уголком глаза на Гвен.
— Малис тупать с ами?
— Боюсь, что нет, — твердо отказала Гвен, подняв его, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. — Ты должен сделать все, как тебе говорит дядя Бром...
Только Род заметил набежавшую на лицо Брома тень.
— ...как говорит дядя Бром, и в эту же минуту вернуться в страну эльфов к своим няням, и быть там, дока мы с палой прогоняем сих чудовищ. И все же я буду вызывать тебя немножко поиграть, когда только смогу. Ну, а теперь отправляйся!
Ребенок недовольно посмотрел на нее, а затем неохотно кивнул.
— Молодец! — поцеловала его Гвен. — А теперь поспеши отсюда!
Магнус поднял взгляд на Рода. Тот протянул руку сжать круглый кулачок — и обнаружил, что держит воздух. Магнус исчез.
— Дети понятливей, нежели мы думаем, — прогромыхал Бром, — если только мы откровенны с ними. — Он хмуро поглядел на крестьян. — Чего рты разинули, дурни деревенские? Ребенка никогда не видали?
Мужчины вздрогнули и виновато посмотрели на Рода; женщины вздохнули, и одна из них сказала Гвен:
— Ну, помоги вам Бог, миледи! Хвала небесам, у меня лишь обыкновенные дети!
— Наверняка они изматывали тебя ничуть не меньше, чем мой изматывает меня, — ответила позабавленная ее словами Гвен. — У меня в конце концов есть кое-какие силы, чтобы управиться с ним. И все же спасибо на добром слове, любезная.
В шатер вошел один из караульных.
— Милорды, Его Величество просит Вас.
Бром поднял взгляд, хмуря брови.
— Что там стряслось?
— Прилетело известие от ведьмы к ведьме, милорд. Корабль-дракон плывет к герцогству Бурбон.
* * *
Полчаса спустя, пока основная армия еще снимала шатры и собиралась, Летучий Легион выехал легким галопом из долины и устремился на восток. Род скакал, во главе отряда, а рядом с ним — отрок-чародей Тоби.
— У меня не нашлось времени выслушать все сообщение, Тоби. Кто заметил зверолюдей?
— Матильда, милорд. Она и Марион, ее сестра, вылетела на восток, и жили в хижине на вершине утеса, построенной для них лордом Габсбургом — все, как приказал Его Величество.
— И они поочередно просто сидели и слушали, нет ли чужих мыслей, верно?
Тоби кивнул.
— Именно так, как приказал Его Величество — час слушают, потом час занимаются другими делами, а потом снова час слушают. — Он поглядел уголком глаза на Рода. — Это ты побудил Его Величество дать нам такой наказ, не так ли?
Род нахмурился и покачал головой.
— Что я понимаю в слушании мыслей, Тоби? Идея принадлежала Гвен. Итак, кто же услышал мысли зверочеловека — та, что дежурила, или обе?
— Та, что «снялась с дежурства», лорд Чародей. Она спала и проснулась, пронзительно крича.
— Та, что спала? — уставился Род. А затем медленно кивнул. — Ну, полагаю, это имеет смысл. Возможно, ее телепатическая чувствительность резко возрастает, когда она спит.
— У нас часто бывают подобные сны, — признался Тоби.
— В самом деле! Хм! Жаль, я этого не знал — может, пригодится.
— Разве Гвендайлон не слышит твоих мыслей, когда спит? — осторожно спросил Тоби. Род покачал головой.
— Ни когда спит, ни когда бодрствует. Я, кажется, телепатически невидим для нее. — Говорил он подчеркнуто нейтральным тоном, хорошо скрывавшим его чувства. Он старался об этом не думать; это заставляло его чувствовать себя неполноценным по отношению к Гвен. — Что же приснилось Матильде?
— Ей приснилось, что она налегала на весла на борту корабля-дракона и слышала, как вожаки говорят о старых богах, которым они, бывало, поклонялись, и о новом боге, которому поклоняются теперь. И тем не менее все происходило без слов, и новый бог казался почему-то чудовищным, хотя никакого образа его не возникло.
— Ну, это неудивительно? Разве у тебя никогда не бывало молниеносного озарения, когда вся идея становилась ясной прежде, чем соберешься выразить ее словами.
Тоби нахмурился.
— И впрямь бывало, хотя я и не думал об этом. И услышанная Матильдой мысль продолжалась не дольше такой молниеносной вспышки озарения.
— В самом деле? — Род навострил уши. — Странно. И что стояло за этим какое-то сильное чувство?
Тоби кивнул.
— Очень сильный страх. Душа зверочеловека на секунду воззвала к небу и старым богам. Затем он сообразил, что делает, и мысль оборвалась. И все же ее хватило для пробуждения Матильды.
— Неудивительно; я бы проснулся за пределами спальни. Но это говорит нам о многом.
— Да. Это говорит нам, что зверолюди приближаются к восточному побережью.
— Ну, немножко больше. Это говорит нам, что у зверолюдей есть религия. До сих пор у нас не было даже каких-либо оснований считать, что у них есть душа.
— Об этом я не подумал, — признался Тоби.
— Это также говорит нам, что их недавно обратили в новую веру, и по крайней мере один из обращенных уверовал не всей душой. Интересно, кто же у них новый бог? И какие методы применяют его миссионеры... — Род вспомнил крещение Константина и «Новая рубаха или смерть». — Но еще важнее, это говорит нам, что мысли зверолюдей можно услышать, когда за ними стоят очень сильные эмоции — и дает нам некоторые основания считать их, возможно, способными намеренно скрывать свои мысли.
Тоби нахмурился.
— Вот те на, с чего б так?
— Потому что, как ты сказал, оборвалась, как только зверочеловек сообразил, что он делает. Значит, либо он каким-то образом намеренно скрыл свои мысли, либо их мысли можно прочесть, только когда он достигает эмоционального пика.
— А ведь верно! — Тоби посмотрел на Рода, широко раскрыв глаза.
Род заерзал в седле: он терпеть не мог преклонения перед героями, особенно когда оно было адресовано ему. Это заставляло чувствовать такую ответственность...
— Из этих двух предположений я бы выбрал способность скрывать свои мысли. Когда они грабили побережье Логайра, у них должны были возникнуть хоть какие-то сильные чувства, но ни одна ведьма Грамария их не услышала.
— Но неужто ни один из них не дал проскользнуть ни единой мысли в пылу боя?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
