IV
Вопреки лживым заверениям Ярвилского областного совета, обещавшего взять на себя содержание новых районов, Пэг форду, как и предсказывали наиболее прозорливые горожане, очень скоро начали предъявлять счета. Если Ярвилский областной совет предоставлял Филдсу жилищно-коммунальные услуги в части содержания домов, то остальные заботы — устройство пешеходных дорожек, уличное освещение, установку скамеек, приобретение павильонов для остановок общественного транспорта, уборку территорий — большой город с высоты своего положения делегировал Пэгфорду.
Виадуки над магистралью Пэгфорд — Ярвил из конца в конец испещрили граффити; автобусные остановки были варварски разгромлены; хулиганы из Филдса били фонари, швыряли пивные бутылки на игровые площадки. На пешеходной тропе, излюбленной туристами и просто гуляющими, теперь тусовались («это в лучшем случае», туманно приговаривала мать Говарда Моллисона) трудные подростки. Пэгфорду оставалось разгребать, ремонтировать и заменять, однако средства, поступавшие из Ярвила, не покрывали, да и не могли покрыть, новых расходов.
Но самые отчаянные и непримиримые протесты вызывало у жителей Пэгфорда то навязанное им обстоятельство, что проживающие в Полях дети оказались в пределах микрорайона начальной школы Святого Фомы, подчинявшейся англиканской церкви. Они получили право носить желанную бело-голубую форму, резвиться во дворе подле закладного камня с именем леди Шарлотты Суитлав и сотрясать крошечные классные помещения своим пронзительным визгом и ужасающим акцентом. В Пэгфорде быстро поняли, что за дома в Филдсе бьются не на жизнь, а на смерть сидящие на пособии ярвилские семьи с детьми школьного возраста; в Филдс толпами, как мексиканцы в Техас, повалили безработные из Кентермилла. Коренные горожане с большой нежностью относились к своему «Сент-Томасу». Начальная школа удерживала семьи молодых профессионалов от переезда в Ярвил: родителей привлекали маленькие классы, удобно оборудованные помещения, старинное каменное здание, спортивная площадка с сочной зелёной травой; но теперь дело шло к тому, что здесь будут задавать тон отпрыски тунеядцев, наркоманов и гулящих матерей.
Этот кошмарный сценарий реализовался лишь отчасти, потому что наряду с несомненными преимуществами такие семьи видели в «Сент-Томасе» и определённые недостатки: им приходилось покупать для своих детей школьную форму или заполнять бесчисленные заявки на материальную помощь для её приобретения, хлопотать о выдаче проездных билетов на автобус, вставать ни свет ни заря, чтобы вовремя доставлять своё потомство на уроки. Если родителей останавливали эти препятствия, то их дети вливались в большую и непритязательную школу, построенную в Кентермилле. Если же дети из Филдса всё-таки попадали в «Сент-Томас», они почти не выделялись среди своих пэгфордских одногодков; более того, некоторых признавали очень хорошими ребятами. К таким относился и Барри Фейрбразер, смышлёный и всеми любимый школьный клоун, благополучно переходивший из класса в класс и лишь изредка замечавший, как застывали улыбки на лицах родителей соучеников при упоминании его адреса.
Вместе с тем «Сент-Томас» порой вынужден был принимать и откровенно агрессивных выходцев из Филдса. Например, Кристал Уидон на момент достижения школьного возраста проживала у своей прабабки на Хоуп-стрит, а потому отказать ей в приёме не было никаких оснований; правда, когда она вернулась к матери в Филдс, у многих затеплилась надежда, что школа избавится от неё навсегда.
Затяжной, мучительный для обеих сторон процесс её учёбы напоминал прохождение козы через желудок удава. Впрочем, Кристал нечасто обременяла учителей своим присутствием: специально подготовленный педагог проводил с нею занятия на индивидуальной основе.
По злой иронии судьбы Кристал оказалась в одном классе с Лекси, старшей внучкой Говарда и Ширли. Однажды Кристал ударила Лекси Моллисон по лицу, да так, что выбила ей два зуба. Ни бабку с дедом, ни родителей Лекси не утешило то, что эти зубы всё равно шатались.
Майлз и Саманта Моллисон решили, что в средней школе «Уинтердаун» таких, как Кристал, будут целые классы, и это убеждение заставило их определить обеих дочек в ярвилскую частную школу Святой Анны, где они жили всю неделю, приезжая домой только на выходные. Когда Говард приводил примеры пагубного влияния нового предместья на обстановку в Пэгфорде, он не забывал упомянуть, что Кристал Уидон лишила его внучек законного права на бесплатное образование.
V
Первый выплеск протеста сменился менее шумным, но столь же сильным недовольством. Филдс нарушал и осквернял былую красоту и покой Пэгфорда, и возмущённые горожане решили добиваться его отделения. Раз за разом проводился пересмотр границ, полным ходом шли реформы местного самоуправления, но дело не двигалось с мёртвой точки: Филдс по-прежнему оставался в составе Пэгфорда. Прибывающие в город новосёлы быстро схватывали, что ненависть к этому предместью служит залогом благосклонности городских заправил. Но теперь наконец-то — через шестьдесят с лишним лет после перехода этого рокового участка от Обри Фоли к Ярвилу, после десятилетий упорных трудов, согласований и обращений — антифилдсовцы Пэгфорда оказались на зыбком пороге победы.
Экономический спад заставил местные власти пойти на упрощения, сокращения и реорганизации. В Ярвилском областном совете нашлись депутаты, которым было бы на руку присоединение к городу маленького, разваливающегося на части предместья, не способного выжить в условиях жёстких мер экономии; увеличение электората за счёт целой армии недовольных позволило бы этим благодетелям заручиться дополнительными голосами на выборах.
У Пэгфорда был свой представитель в Ярвиле — депутат областного совета Обри Фоли. Не тот, что способствовал застройке Полей, а его сын. Молодой Обри, который унаследовал Суитлав-Хаус, служил в одном из коммерческих банков Лондона. Деятельность Обри на ниве местного самоуправления была окрашена тенью искупления: он словно пытался исправить то зло, которое бездумно причинил городку его отец. Они с женой Джулией спонсировали сельскохозяйственную выставку и вручали призы, заседали в различных комитетах и ежегодно давали рождественские приёмы, приглашение на которые считалось весьма почётным.
Говарда согревала мысль о том, что они с Обри стали близкими соратниками в борьбе за общее дело — за передачу микрорайона Филдс под юрисдикцию Ярвила; ведь Обри вращался в высоких коммерческих сферах, внушавших Говарду восторженное уважение.
Каждый вечер после закрытия магазина Говард, выдвинув ящик допотопного кассового аппарата, начинал пересчитывать мелочь и засаленные купюры, перед тем как убрать их в сейф. А Обри у себя на службе никогда не притрагивался к деньгам, хотя переправлял баснословные суммы с континента на континент. Он управлял и распоряжался денежными потоками, а когда обстоятельства складывались менее благоприятно, по-хозяйски взирал на их исчезновение. В глазах Говарда Обри был окружён мистической оболочкой, пробить которую не смог бы даже обвал мирового финансового рынка; хозяин кулинарии никому не прощал обвинений в адрес таких, как Обри, которые якобы ввергли страну в нынешнюю пучину финансовых трудностей. Когда в стране была тишь да гладь, никто почему-то не жаловался, приговаривал обычно Говард; он оказывал Обри уважение, достойное генерала, раненного на непопулярной войне.
В то же время Обри, как член областного совета, имел доступ к интересным статистическим данным и делился с Говардом многочисленными сведениями о ненавистном предместье Пэгфорда. В результате они оба знали объёмы вливаний, бесполезных и безвозвратных, в обветшалые кварталы Филдса, знали, что тамошние жители не являются домовладельцами (тогда как краснокирпичные дома в Кентермилле почти сплошь были выкуплены в собственность и обихожены до неузнаваемости: приоконные ящики с цветами, крылечки, аккуратные газоны); знали, что почти две трети населения Филдса сидит на шее у государства и что многие проходят через наркологическую лечебницу «Беллчепел».
VI
Говард всегда носил при себе мысленный образ Филдса, как воспоминание о страшном сне: исписанные похабщиной доски поперёк окон; подростки с сигаретами в зубах, вечно болтающиеся под разбитым навесом каждой автобусной остановки; повсюду спутниковые антенны, воздетые к небу, как обнажённые сердцевины угрюмых железных цветков. Он часто задавал себе риторические вопросы: что мешает людям сообща навести порядок у себя в районе? Что мешает объединить свои скудные ресурсы и купить одну газонокосилку на всех? Так нет же, Филдс полагал, что оба совета, областной и местный, обязаны убирать, чинить, ухаживать — и давать, давать, давать.
