Саид придирчиво оглядел всех, его не проведёшь.
Предчувствие не обманывает: и если Алия, как он заметил ранее, ведёт себя неестественно, а Фатима — зачем-то подыгрывает ей, то Халима явно чем-то встревожена, озабочена и, ко всему прочему, старательно избегает смотреть в глаза.
Всё это кажется странным…
— Узнаю, что сговорились и что-то планируете за моей спиной — ничего хорошего не ждите, — обязательно проверит, в чём дело. Понаблюдает и за жёнами, и целительницей, а дальше пусть пеняют на себя.
Женщины почтительно склонили головы.
Он поспешил уйти.
Настроение испортилось, и единственная, кто поможет — Диана. При мыслях о ней мужчина мечтательно заулыбался, представляя, как сожмёт девушку в объятиях, поцелует, будет ласкать, вдыхать сладковатый утончённый аромат, наслаждаться её телом, а потом доводить до состояния неистового блаженства, чтобы вновь услышать томные стоны, ощутить сокращения нежной плоти в пиковый момент…
«О, да».
Глава 16
— Ну как, — возмутилась Халима, посмотрев на заговорщиц, — показательный урок получился — не правда ли? Ещё есть желание плести интриги? Неужели, вы рассчитываете, что Саида можно легко обмануть?
— Я сделаю всё зависящее от меня, чтобы эта шлюха исчезла из нашей жизни, — раздражённо прошипела сквозь зубы Алия. И тут же погрустнела, вспомнив экзотичную для здешних краёв внешность соперницы: — Видела бы ты её… У неё длинные светло-золотистые волосы подобно пескам пустыни; кожа молочно-белая; глаза большие, выразительные, насыщенно-голубые, как ясное небо или бездонные озёра чистейшей воды… Не удивительно, почему муж обратил внимание на эту девку — потянуло на свеженькое. А если он женится? Или того хуже — влюбится. Что теперь скажешь? Тоже будешь мириться?
— Глупая ты, недалёкая, эмоционально незрелая девчонка… не ценишь своего счастья… — покачала головой старшая жена. — Задуманное обернётся против тебя же. Раскаяние наступит да будет слишком поздно. Зато плоды всех «стараний» на собственной шкуре ощутишь с лихвой, захлебнёшься в своём яде.
— Ты просто не любишь Саида, так как я, — парирует вторая.
— Как ты — болезненно и одержимо, нет. Но я уважаю его, и это, на мой взгляд, гораздо важнее в отношениях. Для меня главное — дочери. И всё, чего хочу: быть рядом с ними, растить, воспитывать, радоваться их успехам. Вспомни, наконец, что дети по нашим законам принадлежат мужчине, при разводе они остаются с отцом. Как тебе такой сценарий развития? Кому будешь нужна потом? Вернёшься в дом родственников и сгниёшь там — в одиночестве, в рассвете лет… что ещё должно случиться, чтобы дошло… Пойми, Саид не простит подобной выходки, и дело даже не в той девушке. Нельзя идти против мужа, оспаривать его решения, ставить свои интересы выше… Быть женой — нелёгкий труд.
— А ты — холодная на чувства, — посыпались встречные обвинения. Алия обиженно надула губки как капризный ребёнок. Принимать разумные доводы и очевидные факты по-прежнему отказывается: как бы Саид ни пугал, она не верит, что он поступит так. Разозлиться может, наказать невниманием, но развестись… «Ради кого? Наложницы?» — эти мысли гонит прочь.
Халима лишь усмехнулась на очередное нелепое заявление, комментировать не стала. Она знает, как Алия зовёт её «за глаза» — ледышкой, причём не упускает момента задеть колкой фразой с намёком на фригидность, ведь муж давно не видит в ней женщину по этой причине (согласно мнению второй жены).
— Ну а ты, Фатима, куда лезешь? — Халима обратилась к целительнице, которая предпочитала помалкивать всё это время и не встревать в разговор. — То, чем занимаешься — подстрекательство. По сути, толкаешь на предательство. И для чего? Какие цели преследуешь?
— Сохранить мир и покой в этой семье, госпожа, — сказала та. — Мной движет исключительно забота.
— Мир и покой… Ты себя слышишь? Разве тебя просили вмешиваться? — всегда уравновешенная, Халима внезапно разозлилась. Она единственная, кто отдаёт отчёт всему происходящему. Больше всего боится попасть в «разнос» за компанию с остальными. Но именно страх убережёт от непоправимых ошибок, и другим не позволит вносить хаос в стабильно-спокойную жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет, не просили… — целительница отвернулась.
— Вот и не суйся не в своё дело, — решительно прозвучало в ответ. — Заканчивайте ваши «игры». Я в этом участвовать не собираюсь, покрывать никого тоже не стану. И сейчас не призываю взяться за ум, не раздаю советы, а прямо говорю обеим: если не угомонитесь — пойду с повинной к мужу, всё расскажу ему. Мне стыдно за вас, и обидно за Саида, что пригрел двух гадюк у себя в доме. А от тебя, Фатима, меньше всего ожидала такой инициативы, ты же относишься к нему как к сыну… И это, по-твоему, называется: желать добра? — впрочем, вопрос риторический.
Халима выдохнула расслабленно, отпуская накопленное напряжение в теле. Ещё раз окинула серьёзным взглядом заговорщиц и добавила перед тем, как покинуть комнату:
— Это первое и последнее предупреждение.
Но едва ли толковые наставления остановят женщин…
* * *
Внимательно осмотрев своё отражение в зеркале, пришла к нерадостному выводу: Саид стопроцентно увидит след от удара — мало того, что щека сильно раскраснелась и есть заметная припухлость, а кожа до сих пор ощутимо горит, так ещё очертания пальцев отпечатались, плюс губа разбита… Наверное, даже синяк останется.
А значит, у него возникнут вопросы. Как быть? Он не должен догадаться, кто приложил руку к этому, иначе все планы полетят, к чертям собачим. На сегодняшний момент помощи и спасения ждать неоткуда. Это мой единственный шанс.
— Думай, думай… — пока нет ни одной идеи, как выкручиваться из сложившейся ситуации.
Дверь спальни хлопнула с грохотом. И тут же послышались твёрдые шаги и басистый голос Саида:
— Диана!
Испуганно вздрогнув, я развернулась. Попой упёрлась в раковину, сжала самый край, и приготовилась к худшему.
Он ворвался в ванную комнату. Приблизился.
Голову машинально опустила, закрывая левую часть лица волосами. Надеюсь, что пронесёт.
«Хотя… нет, не пронесёт…».
— Тебе плохо? — его ладонь легла на мой затылок.
— Нет, нормально, — я нервно сглотнула болезненный ком в горле.
Боюсь поднять на него взгляд.
— Зачем ты встала с постели?
— В туалет ходила.
— Посмотри на меня.
Мысленно застонала от этой просьбы. Сейчас Саид всё увидит. А дальше представить последствия несложно… Либо гнев обрушится на жену, стоит лишь озвучить правду (и я понятия не имею, что он может ей сделать), либо виноватой стану я, если решит, будто первая напала на Алию. Уж лучше второй вариант, только бы не узнал о наших с ней договорённостях.
— Тут такое… — поспешила сказать, заметив, как его глаза округляются от удивления. — Я случайно ударилась о дверной косяк, — какое ни какое, но маломальское объяснение.
— Как это произошло? — сначала Саид сжал мои плечи, потом обхватил лицо рукой, разглядывая уже внимательнее.
— Потеряла равновесие… — ох, чувствую, не верит. Вон как смотрит: пытливо, въедливо, а глаза наливаются… злостью?
— Подожди… — раздражённо произнёс, когда хотела отстраниться. — Диана, ты меня за идиота держишь? По-твоему, я не в состоянии различить след от пальцев?
— Э-э… — я растерялась. Была ничтожная надежда, что не заметит, но она рухнула сразу.
— Кто заходил в комнату в моё отсутствие? — спросил, затем добавил: — А, ну конечно, это Алия. Да?! — повысил голос. — Точно, у старухи Фатимы есть ключи ото всех помещений в доме, как же я мог забыть об этом… Обе ответят за самоуправство. Теперь пусть пощады не ждут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Реакция вашей жены прогнозируема, она не виновата.
— Алия подняла на тебя руку, а ты её защищаешь?! Невероятно!
«Допустим, не защищаю, скорее — преследую свои цели и готова принять удар на себя».
— Пожалуйста… — я схватилась за него. Прислушается ли к моим словам?
