– Надо посоветоваться с отцом, он более умудрён в подобных делах. – Думал про себя Александр.
– Зря ты отпустил этого монаха, новгородские бояре не поверят. – Прервал размышления князя Яков Полочанин.
– Поверят. Как падёт Псков, сразу поверят. А пока, действуем по плану. Торжественный въезд в Новгород, ну а через пару месяцев, позорное бегство. – Ярославович рассмеялся.
– Хихикаешь, а ведь псковчане такие же русские люди. Ведь можем спасти же? – Яков нахмурился.
– Что должно быть – то случится. – Таков ход событий. Если не сейчас, то через десять лет. Только вместо Твердилы, там будет Пердило. Какой интересный человек, этот Пахом Ильич. Яков! Наперегонки, вон до той сосны, пошла! – Князь пришпорил коня стараясь отвлечься от мыслей, которые рисовали грядущее.
Перспективы, туманно обрисованные Ильичом – пророчили голодную зиму. С юга, хлеба можно было не ждать. Пахом предлагал централизованную закупку, которая обрубит хвосты многим новгородским спекулянтам, переправляющим зерно свеям. Озимая рожь и яровая пшеница, с огромным трудом выращенные на подвластных территориях, должны были быть скуплены на корню, то есть, до сбора урожая. Пахом Ильич мог прокрутить операцию и сам, но у него не хватало людского резерва, которым обладал князь. Семь пудов серебра, сто сотен серпов, пятьдесят железных плугов и столько же борон, выставлял Новгородец со своей стороны. От Александра требовался административный ресурс. Пройдёт время, пока недовольные бояре, лишившись своей прибыли, соберут вече. Главное, успеть за эти два месяца, заполнить амбары. Ну а потом, за вырученные гривны, можно утроить дружину, а там, глядишь и Великий князь Александр – правитель Руси. Но то – в будущем, а в настоящем, без сильного войска, нельзя вести своей игры без оглядки на отца. Встанет Ярослав не с той ноги, и уже братец верховодит в Новгороде, а Александр у него на побегушках. То, что Орденцы вскоре подойдут к Изборску, князя ни чуточку не волновало. Юный властитель уже мыслил другими масштабами, может именно тогда, у него зародилась идея использовать монгольскую конницу в своих планах. Проще отдать часть собираемых налогов Орде, и всегда иметь про запас угрозу вторжения кочевников на западные земли, чем положить остатки дружины в оборонительных боях. Кабы все разом, как говорил Пахом, в прошлом году, под единым командованием, и чтоб за неисполнение приказа – смерть, независимо от родовитости провинившегося, тогда, можно было и без Орды. А сейчас, не в том положении Северная Русь.
– Слышишь, Яков! Дела великие нас ожидают. – Александр хлопнул своего ловчего по плечу, который сознательно придержал лошадь, давая князю выиграть короткую гонку.
– У тебя каждый день так начинается, спустись на землю. В поход сходили, половина дружины изранена, пятнадцать душ положили, а за что? – Полочанин знал Александра с отрочества, и мог открыто говорить на неприятные для слуха князя темы.
– Всё ты выгоду ищешь, а слава? Вон свею под зад как дали, улепётывал, аж пятки сверкали. – Рассмеялся Ярославович.
– А толку? Ни пленника знатного, ни серебра звонкого. Так и дружину потерять не долго, разбегутся. Савве, вот, гривну пообещал, а где возьмёшь? – Яков бурчал под нос, но больше для порядка, победа – она всегда в радость для воина.
– Будет тебе полон знатный, но не сейчас, чуть позже. А что до гривен, так ты не переживай, как в Новгород прибудем, пир закатим, никого не забуду. Слово даю. – Александр хотел было перекреститься, но передумал, не тот случай.
Пахом Ильич опередил новгородскую рать на целые сутки, мог бы и раньше прибыть, расчет с ушкуйниками задержал на Неве. В арсенале ладей не оказалось самых банальных весов, без которых ни один уважающий себя купец, и шагу ступить не может. Доли отмеряли почти на глазок, используя обыкновенную доску, положенную на выпуклый камень. В сундуке оказалась новгородская гривна, её положили на одну оконечность доски, а на другую клали монетки и кусочки серебра, попадались и обыкновенные шайбы, пока вес не уравнивался . После этого, в холстину завязывали серебро, общим весом на десять гривен, и процедура повторялась. Таким образом, и узнали размер добычи. После этого Ильич достал блокнот, где были записаны все расходы на обмундирование ушкуйников. В итоге, бойцам Бренко достались лишь доспехи и оружие, снятое с наёмников, доля в продаже пленников, да по паре гривен на брата. Обратно отдавать кольчуги, каски, секиры и мечи, выданные перед походом, никто не стал. Напротив, все наперебой интересовались своей дальнейшей судьбой.
– Хотите и дальше мне служить? Нет проблем, только теперь, служба за оклад. – Пахом Ильич выступал перед строем ушкуйников.
– Это как? – Поинтересовался Ждан.
– Каждый месяц будете получать по десять кун, независимо от того, сидели вы по домам, или ходили в поход. – Начал объяснять Пахом.
– А если поранят, или не дай бог убьют? – Сеня почесал живот, оглядывая стоявших рядом воинов, находя поддержку в своём вопросе.
– Боевые, выплачиваются отдельно, по пять ногат за сражение. За увечье – гривну, ну, а если не повезёт, то три гривны отдадут семье или родичам. – В строю начался гул, люди стали обсуждать предложение. Настал важный момент. До этого, ушкуйники нанимались за долю в добыче, и не всегда, авантюрные мероприятия приносили доход. Бывало, ходоков за зипунами, более не видели, чаще возвращались с жалкими трофеями, и лишь единицы, могли позвенеть серебром в кошелях перед своими соседями, после удачного похода. Заниматься торговлей или ремеслом было гораздо выгоднее, нежели разбойничать, да и ганзейских купцов запрещалось грабить, свои, новгородские могли наказать.
– Тихо! Это не всё. С каждым будет заключён договор, сиречь контракт. – Ильич достал из сумки лист бумаги, где был написан простенький договор о найме.
Люди замолкли. Все знали, что такое договор, но, что такое контракт – не знал никто. В наёмники шли в основном те, кого дома ничто не держало. И кроме как, обращаться с оружием, они ничего не умели. Подобные ватажки слонялись по Европе, в поисках воин и конфликтов, зачастую сражаясь против вчерашних нанимателей. В Северной Руси дело обстояло немного иначе. Почти все ушкуйники имели дома и семьи, а походы расценивали как работу.
– И на какой срок договор? – Раздалось из толпы.
– На год. Кто захочет, сможет продлить. – Пахом выложил перед собой увесистый кошель. Аванс, так сказать.
– А делать что? Свеев бить? – Сеня уже согласился с предложенным, просто любопытно было, за что платить будут.
– Что прикажут, то и делать. Тут, всё написано. Для начала отправляемся в Новгород, оттуда в Смоленск. Будете караван сопровождать с инструментами, чтобы смерды хлеба больше выращивали. Жрать поди все любят? – Ильич улыбнулся. – Ой, чуть не забыл, премии ещё будут, но это, по усмотрению воеводы.
– А добыча? Я вот, к примеру, сапоги с воеводы снял, мне – как раз, а Филин ложку с янтарём нашёл. С этим как быть?
– Всё награб…, тьфу, всё найденное, особенно случайно, направляется в казну войска, то есть в общий котёл. Яков, ты вроде раньше приказчиком у Григория Фёдоровича, царство ему небесное, был? Так вот, всё, что нашли – отдавать Якову, он будет казначеем. Половина вырученных от продажи трофеев кун пойдёт на выплату премий, вторая половина отойдёт мне. А если Яков заметит, что утаил кто-то … тогда, не обижайтесь. – Все вопросы были утрясены, отряд Бренко, конечно, нельзя было сравнить с профессионалами-дружинниками, но теперь, можно было не опасаться, что ушкуйники перебегут к другому атаману, прельстившись на очередной поход за наживой. Синица в руке, она пожирнее будет, чем журавль в небе.
Флотилия из двух ладей и одной шнеки направилась в сторону Новгорода. Теперь у Пахома Ильича было четыре судна, почти сотня людей и огромное желание сделать свою Родину процветающей державой. Оставалось изменить свой статус, из удачливого купца – превратиться в боярина.
Мы сидели в кабинете, рассматривая карту Руси. Большая часть разделённой на княжества огромной территории лежала в руинах. Безумство удельных князьков разоряло землю похуже нашествия кочевников.
– Каждый желает жить в своём доме за забором, и чем длиннее стена, тем лучше. Не понимают они, Лексей, что можно один на всех забор иметь. – Ильич иногда погружался в размышления, из коих выходило, что все знают, как должно быть, но никто не хочет ничего делать.
Что я мог ему ответить, если в моём мире, некогда построенный кровью и потом многих поколений забор Российской империи, вновь поделили, разорвали на куски, и думают, что так будет лучше. Может, это закономерный ход истории, когда империи рушатся, подобно вековым дубам, давая солнце молодой поросли? Но тогда и земля не должна быть единым шаром, а мелкими осколками, планеты только монолитны. А значит, высшая ступень, то, к чему надо стремиться – в единстве.
