Посредник: Если бы ты мог, что бы ты контролировал?
Контролер: Я бы контролировал всех и вся, если мог. Было бы идеальным, если бы я мог контролировать действия каждого, чувства каждого, их мысли, их эмоции, как они выражают себя, как они ведут себя по отношению к себе. Если бы я мог, я бы контролировал окружающую среду, погоду как в прогнозе погоды — в общем, я хотел бы контролировать все.
Посредник: Это поэтому они говорят, что ты помешан на контроле?
Контролер: Полагаю, можно сказать так. Но это моя работа, это моя цель, моя должностная обязанность — это контролировать.
Посредник: Какой ваш самый большой страх?
Контролер: мой самый большой страх — это оказаться вне контроля, потерять контроль.
Посредник: Что может стать причиной этого?
Контролер: Его эмоции, наверняка. В прошлом, когда кто-то делал что-то, что действительно приводило его в ярость, я терял контроль, и это ужасно. Если я потеряю контроль из-за его гнева или ярости, это может быть опасно. Я должен наложить на это запрет, я должен держать это под контролем. Был период времени, когда я не пытался контролировать достаточно, и я не думаю, что это было хорошо. Это не было хорошо для него, это не было хорошо для других.
Таким образом, я должен наложить на это запрет. Ревность — это другая причина. Я должен контролировать ее также. На самом деле, в течение долгого времени я просто не позволю ему ревновать. Это было запрещено. Я взял голос ревности и просто отрекся от него, я убрал его так далеко, чтобы он никогда не ревновал ни к чему и ни к кому. Ну, может быть, он и ревновал, но я бы не позволил ему знать об этом, я бы проконтролировал это полностью.
Я также был обязан контролировать, что он говорит. Это было еще хуже, это было то, что он говорил самые нелепые и возмутительные вещи без раздумий. Но с течение времени, может быть, благодаря практике, благодаря медитации я становился все лучше в удержании его от высказывания самых глупых вещей, пока они еще не попали на его уста. Все же иногда у меня это не выходит.
У его мамы было любимое высказывание: «Что у меня на уме, то и на языке». Я пытался, чтобы он не был похож в этом на свою маму, потому что иначе он сильно обижал людей, что имело сильное влияние и на него. Таким образом, я должен был контролировать и то, что он говорит.
Очевидно, я был обязан контролировать его действия. Он узнал много о карме, и, вы знаете, действия, речь, даже мысли могут создавать карму. Таким образом, я должен был контролировать все это — действия, речь и мысли. В те дни я заметил, что он у него нет больше определенных мыслей, например, некоторые агрессивные или вульгарные мысли. Я выполняю свою работу, удерживая его от видения вещей или перспектив определенным способом.
Казалось, он сильно возмущался на меня. Когда в 1971 году он начал заниматься Дзен медитацией, он понял, что я препятствие, поэтому он действительно постарался от меня отделаться. На самом деле это получалось у него очень хорошо, и честно признаться, иногда он выходил из-под моего контроля.
Фактически, чем больше я не признавал его, тем более вне контроля остается Я, а я не думаю, что это полезно. Полагаю, я являюсь очень-очень важным аспектом его. Если он позволяет мне делать свою работу, которая заключается в контроле, может быть, я смогу выяснить, как делать ее немного лучше, и я смогу быть немного мудрее. Если он позволяет мне выполнять свою работу и функционировать так, как я должен функционировать, полагаю, он станет более счастливым и здоровым человеком, и люди вокруг него тоже. Когда он пытается избавиться от меня, убить меня, разрушить меня, он действительно может стать бесконтрольным.
Посредник: Что заставляет его думать, что вы являетесь препятствием для него?
Контролер: Когда у него был такой первоначальный опыт в 1971 году, он понял, что таковой был у него потому, что каким-то образом я не присутствовал настолько. Когда он сидел в пустыне каким-то образом, по какой-то причине я исчез, поэтому он пережил такой глубокий опыт. Тогда в своей медитации он понял, что я являюсь препятствием. Как-то он получил это представление — я не знаю, было ли это из-за его терапии, он занимался гештальт-терапией с середины 1960-х годов, или же он получил эту идею благодаря медитации. С тех пор он узнал, что я могу быть очень полезным в его медитации, потому что могу контролировать ситуацию так, что у него есть доступ к очень тихому и спокойному разуму. Но вначале единственным способом попасть туда, куда он хочет, для него казалось только при условии избавиться от меня. Так им овладела идея избавиться от меня навсегда, а это не мудро.
Посредник: Ценит ли вас Я?
Контроллер: Теперь да. Он знает, что я ему нужен и делаю для него важную работу.
Посредник: Контроллер, я хотел бы попросить вас об одолжении. Я предполагаю, что если попрошу поговорить с другими голосами, это определенно поможет мне получить твою поддержку. Таким образом, когда я говорю другим голосам, пожалуйста, дай мне ясный канал к каждому из них, делай то, что получается у тебя лучше всего — контролируй. Пожалуйста, контролируй каждый голос, с которым я не говорю — включая Себя, контроллера — и держи их в молчании, вне канала. Как преподавателю, мне нужна твоя поддержка и помощь так, чтобы каждый голос звучал громко и четко, без помех.
Если вы захотите вступить в разговор или окончить его, я просто попрошу тебя определить тот голос, которому необходимо выговориться. Иногда это может быть голос Страха, Скептика или даже Оппозиции, которые почувствуют угрозу или необходимость все выяснить. Если такое произойдет, пожалуйста, дай мне знать. Полагаю, это будет бесполезно проводить процесс без вашей помощи. Ведь так?
Контроллер: Да. Очевидно это правда. Если я не захочу позволять тебе говорить с голосом, нет способа, которым ты собираешься следовать. Я могу полностью тебя блокировать.
Посредник: Все в порядке. Могу я, пожалуйста, поговорить с голосом Скептика?
Контроллер: Да, вы можете.
СкептикПосредник: С кем я говорю?
Скептик: Я скептик. Почему вы хотите поговорить со мной? Что за этим скрывается?
Посредник: Я просто хочу знать, в чем заключается ваша роль, работа и функции?
Скептик: Я не уверен, зачем вам нужно это знать, но в основном моя работа в том, чтобы быть скептическим. Честно говоря, Я — он действительно наивный и глупый. Без меня он бы попадал из одного мошенничества в другое. Он бы вероятно обратился к какому-нибудь культу. Без меня дела бы у него шли намного хуже, он даже мог бы уже быть мертвым. Он всем верит, он безрассуден, у него нет определенного процесса понимания. Он явно невнимательный и неинтеллигентный. Я возможно самый интеллигентный и определенно самый внимательный здесь, в его полном списке голосов. Я действительно очень важен для него.
Посредник: В чем твой скептицизм прямо сейчас?
Скептик: Да, для начала. Я вам не доверяю. Я не уверен в вас. Я не верю в то, что о чем вы говорите, это правда. Я также настроен скептически касательно его способности получить любое из этого. Я сомневаюсь, что у него есть способность стать просвещенным, и если он станет просвещенным, я настроен скептически, что это будет иметь хоть какое-то значение в его жизни, и сможет сделать что-то для него.
Я сомневаюсь в этом всем недуалистичеком опыте, происходящем так быстро. Я бы скорее подумал, что любой вид гениального опыта озарения требует много работы, практики и поиска души. Поэтому я не доверяю этому методу, я не доверяю этому процессу, я не доверяю вам, я не доверяю ему. Я полагаю, вам нужно доказать это мне, чтобы это не было настолько скептично, насколько я полагаю.
Знаете, я также действительно настроен скептически касательно его способности научиться любому из этого. Это кажется таким далеким от воображения и понимания. Я имею в виду, это все о разных реальностях? Создание пробужденного опыта? Сомневаюсь, что это сделает его жизнь хорошей или будет служить ему каким-либо образом, не упоминая кого-то еще. Я полагаю, он так сконцентрирован на себе, я скептичен в том, сможет ли он когда-нибудь вообще быть действительно сострадательным. Он только полностью и всегда сфокусирован на себе. Все только я, я, я, я. Я скептик в том, что он когда-либо сможет быть, по общему мнению, бескорыстным, неэгоистичным, альтруистским человеком, которым, я думаю, он бы хотел быть. Знаете, первая мысль, о которой он думает утром, когда просыпается, это я. Последняя вещь, о которой он думает перед сном, это я. Очень много времени в течение дня, и все только о себе.
Я скептичен в его способности, его возможности трансформироваться. Он пытался трансформироваться в течение нескольких лет, но сказать по правде, я не вижу большого прогресса. Я уверен, его дети — его дочь сидит прямо рядом с ним на берегу, я уверен, она согласна с этим. Уверен, его жена тоже. Будучи Скептиком, я даже скептичен в моей способности быть полностью скептичным. Честно говоря, я сомневаюсь, что у него может получиться что-то большое в том, чтобы стать скептиком. Знаете, он обычный, ординарный человек, как он может быть чем-то великим. Таким образом, даже моя возможность быть скептичным — это вопрос, я настроен очень скептически по поводу этого.
