— Но последние сто лет никто не носил это кольцо.
Молодой человек вздохнул. Вид он имел мужественный, привлекательный. Синие глаза его сверкали… Облик его портил лишь безвольный рот. Звали его Вольф. Он пришел с запада, а его молодая жена приехала с востока. Он встретился с Сайрионом в дорогой таверне на Небесной Улице. Встреча произошла как бы случайно, но… Возможно, Вольф намеренно искал Сайриона, чтобы посоветоваться с ним, ведь начальник городской стражи считался человеком мудрым.
— Интересно, что тут выгравировано? — продолжал Сайрион.
— Все очень просто. Лилия — символ души. Летящая ласточка — символ свободы. Солнце — символ неба.
— Вижу, вы мыслите приземленно, — вежливо заметил Сайрион. — А теперь расскажите мне, что вы знаете о проклятии?
Вольф усмехнулся.
— Я знаю, что существует легенда, предназначение которой отпугивать воров… Говорят, будто бы одна восточная царица повелела сделать это кольцо в подарок своему мужу. И еще она потребовала, чтобы, согласно моде тех лет, в кольцо был заключен демон. Следовательно, символы, украшающие кольцо, — лилия, ласточка, солнце, — символизируют силы Добра и должны нейтрализовать влияние демона, заключенного в куске янтаря. Однако, похоже, эти символы ничуть не усмирили демона… Так вот, царица подарила кольцо своему мужу, перед тем как он отправился на битву, надеясь, что оно спасет ему жизнь. Но едва царь поднял меч и, пришпорив коня, поскакал на врага, как тут же вывалился из седла. Когда подбежали агути, царь уже был мертв. На теле его не нашли ни одной раны, зато лицо его исказилось от ужаса… Битва оказалась проиграна, и кольцо перешло к победителю, который ничуть не задумался над случившимся. Без всякого вреда для себя он носил кольцо целых три года, хотя был безбожным негодяем… Однажды он отправился поохотиться на львов в пустыне. Никого не оказалось рядом, когда его конь споткнулся. А в следующую секунду человек, носивший кольцо, умер… Вновь на теле покойного не обнаружили никаких ран и повреждений. Лицо его тоже было перекошено от ужаса… Но ведь это очевидная глупость! Это противоречит здравому смыслу!.. Мне продолжать?
— Если вам тяжело, то не стоит. — Сайрион поднялся из-за стола.
— Нет… Нет… Подождите… Я доверяю тебе, достопочтенный… Я продолжу рассказ… Потом это кольцо с помощью интриг заполучил сын правителя, но он боялся надевать его.
Через столетие один маг украл кольцо из сокровищницы потомков правителя. Колдун носил кольцо несколько месяцев. Но его дом разрушился во время землетрясения, и вор погиб. Кольцо отыскали среди руин разбойники. Их предводитель проносил кольцо всего один день. Его схватили воины принца, правившего в тех краях, но злодей умер раньше, чем его доставили к месту казни. Кольцо забрал один из воинов и подарил его своей беременной жене. Она скончалась, когда ей пришло время рожать, и лицо ее было перекошено от ужаса. Ребенок так и не появился на свет… Кольцо похоронили вместе с ней… А в мою семью оно попало как добыча грабителей могил. Считается, что это кольцо погубило трех моих предков, но я полагаю, проклятие здесь ни при чем. Один из этих несчастных погиб, упав со стены — она обвалилась прямо у него под ногами. Другой утонул во время шторма. А третий умер от солнечного удара. После этого кольцо никто не носил.
— Значит, вы никогда не надевали его? — спросил Сайрион невинным тоном.
— Даже в нужде я не вспомнил о нем. Но я не побоюсь надеть его. Смотрите, — Вольф взял кольцо с голубого бархата и надел на мизинец левой руки. — Теперь, если злая судьба и впрямь таится в этом кольце, я обречен. Но я в это не верю. Люди и без того часто умирают. Гибель же моих предков несложно объяснить и без всякого проклятия. Даже смерть всех тех, кто, по легенде, погиб от кольца, можно объяснить естественными причинами.
— Тем не менее смерть и кольцо идут рука об руку, — заверил юношу Сайрион.
— Но ведь люди, якобы погибшие от кольца, умерли не через одинаковые промежутки времени: один — через три года, другой — через три месяца, третий — через день, а четвертый и того быстрее! И умерли они по-разному. Кто-то — без видимых причин, одного убило землетрясение, другого — вода, третьего — солнце… Нет… Это всего лишь совпадения, Сайрион. А если нет, то я тоже умру. Но если все, кто носил кольцо, были убиты им, то демон непременно прикончит и меня. Вы согласны со мной?
— Возможно, — ответил Сайрион.
— Сегодня в полночь я сниму кольцо и передам его своей жене, — объявил Вольф. Глаза его возбужденно сверкали. — Не заглянете ли вы к нам в полночь? Мы отужинаем и побеседуем. Не думаю, что это опасно. Но даже если и так, говорят, что вы способны управиться с любым демоном. В вашем обществе ни мне, ни Бердис нечего опасаться.
— Тогда до вечера. Призовите на помощь всю свою удачу, раз вы решили ходить с демоном на пальце, — проворчал Сайрион, направляясь к выходу.
— Мне нужно больше чем удача, — сказал Вольф и снова рассмеялся.
Но Сайрион уже вышел из зала.
ДОМ ВОЛЬФА — ЧАСТЬ приданого, отданного Сараманом за дочерью, — являл собой свидетельство большого достатка. За железными коваными воротами, выходившими на улицу, лежал внутренний дворик с цветником и фонтанами. Дом имел два этажа и сложен был из белого и розового камня. Второй этаж украшали резные колонны. Довершали картину новые шелковые навесы.
Нигде в городе не найти было столько шелка, как в покоях Бердис. Занавеси тонкие, как дым, занавеси тяжелые, как водопады густой жидкости, колыхались, закрепленные на кольцах, нанизанных на тонкие шелковые нити, — синие, зеленые, пурпурные занавеси. Еще в покоях Бердис были зеркала в серебряных оправах. Разноцветные птицы в плетеных клетках пели свои песни. И Бердис подпевала им.
Бесспорно, дочь торговца коврами была прекрасна. Черные, как агат, волосы достигали стройной талии. Лицо ее без единого изъяна, напоминало изысканный плод: розовые щечки и губки, глаза газели. Вызывали восхищение изящные руки, полные груди. Бог наградил ее и красотой, и скромностью. Но вот беда: с тринадцати лет у нее были парализованы ноги.
И если бы не характер Бердис, ее красота и ее богатство, то ее недуг стал бы непреодолимым препятствием для замужества. Когда же красавец Вольф, бедный, но благородный человек, ухаживая за Бердис, обнаружил правду, он расплакался, обнял Сарамана и уверил его, что из-за недуга девушка сделалась ему еще дороже, и, кто знает, быть может, его нежный уход поспособствует излечению болезни. А если и нет, то все равно Бердис — единственная женщина, которую он любит.
К счастью, Бердис, будучи девушкой недалекой, не очень-то обращала внимание на свою болезнь. А еще она картавила. И этот недостаток, несмотря на грацию и красоту девушки, вызывал некоторое раздражение…
В то самое время, когда Вольф разговаривал с Сайрионом, в палаты Бердис вошла служанка.
— У ворот дома стоит какая-то женщина, — сообщила она. — Незнакомка просит соизволения погадать вам по руке. Я раньше никогда не видела такой величественной гадалки… Сказать ей, чтобы она уходила?
— Нет, нет. Приведи ее сюда, — защебетала Бердис.
Она скучала в те долгие часы, когда муж ее был в таверне или отправлялся в город по делам. Бердис часто принимала у себя всевозможных шарлатанов. А теперь возле ее дома появилась гадалка, совсем не похожая на других.
Немного погодя в покои вошла очень высокая женщина с властными чертами лица. Макияж ее был весьма искусен, однако излишки краски и пудры отнюдь не прибавляли ее лицу очарования, хотя в молодости эта дама, несомненно, была так же красива, как Бердис, а возможно, и более. На голове гадалки был повязан черный шарф, расшитый жемчужинами. Гостья куталась в мешковатые черные одежды. Браслеты, покрытые эмалью, звенели на ее запястьях. На ее длинных, красивых пальцах сверкали золотые кольца. Женщина до земли поклонилась дочери Сарамана, поклонилась с учтивостью, достойной правителя королевства.
— Госпожа моя, — прошептала гадалка хриплым, но удивительно мелодичным голосом, — вы позволите мне приоткрыть для вас тайны Вселенной?
