Это был, как уверяли СМИ, самый мрачный ноябрь за последние сто лет – утешение, разумеется, слабое для того чтобы держаться; впрочем, Сухова держалась, и где-то как-то это даже срабатывало. Надо было всего лишь чего-то не замечать, настраиваться на, будь он неладен, pozitiff («…нажмешь на словечко…» – «..бабушка, но по-че-му?!..») да не принимать ни-че-го близко к тому, что двуногие все еще называют сердцем. И Сухова не замечала, настраивалась и не принимала, однако даже квартира, летом в которой было невыносимо жарко, а зимой – чудовищно холодно, казалось, и та смеялась над ней. От невидимого сего оскала Сухова внутренне съеживалась и качала головой, чем вызывала недовольство сына: «Ма, ты чего, сама с собой уже разговариваешь?..» – после развода отношения с Данькой не то чтоб ухудшились: нет-нет, он был понятлив, и все же что-то неуловимое, не имеющее названия, из них исчезло.
Обида – профессионально, со знанием дела выедающая душу, – не торопилась растворяться в чудодейственном эликсире прощения: Сухова решила было пуститься «во все тяжкие», но сдержалась (остановил, кстати, не в последнюю очередь и потенциально возможный букет ЗППП), а когда, двадцать четыре месяца спустя, вспомнила, что все это время в постель ее «не ступала нога человека» (пошлейший, пошлейший анекдот! и жизнь… жизнь у нее такая же… пош-лей-ша-я), расхохоталась. Вспоминание это пришлось, к слову сказать, на тот самый период, когда ИД, в отделе реализации которого просидела heroИня наша без малого пять лет, занялся тем, что называют высвобождением персонала – под «антикризисную» его политику Сухова и попала: п.3 ст.77 ТК РФ, далее опускаем.
То, что было отложено «на море», проели за два месяца: хоть к Deus’y обращайся, хоть к Яndex’y – едино. Job-сайты, все меньше пестрящие объявлениями о хоть сколько-нибудь достойном занятии, не вызывали у Суховой ничего, кроме усталого раздражения, доходящего порой до брезгливости, а то и отчаяния – первые четыре недели ее, болтающееся в Сети и куда только не рассылаемое, CV оставалось незамеченным, будто несуществующим в природе (спам типа «женщине-руководителю требуется помощник» опускаем); вторые четыре, равно как и последующие, впрочем, тоже… Кому нужен сейчас, думала она, ее опыт – сей час, когда тиражи урезаны, а типографский прайс и не думает спускаться не то что с мелованных, но даже с офсетных своих занебеснутостей? А дальше: Массовка в кино! Опыт не обязателен! Так, проткнув дедовским шилом еще одно – в сторону, разумеется, уменьшения ОТ[40] – отверстие на ремне, Сухова и приблизилась вплотную к «важнейшему из всех видов искусства», так и впустила его (пятьсот пятьдесят рэ в день: что ж, лучше чем ничего) в плоть и кровь. Впускала же до тех самых пор, пока не слегла с жесточайшим гриппом (слегла, на самом деле, от обиды: г-н режиссер не считал за людей не то что массовку с эпизодниками, но и актеров, неустанно указывая младшим по разуму братьям, а особенно сестрам, их место): съемки на натуре – дождь, ветер – окончательно вышибли из головы «дурь», и именно тогда-то и свалились на нее – макушка: аккурат! свят-свят! – «Ритуалы и заговоры».
Стилек авторессы вызывал поначалу усмешку: перелистывая страницы – одну за другой, одну за другой, – Сухова то морщилась, то качала головой, но в какой-то момент поняла, что купила это вовсе не для эстетического удовольствия. Ей, Суховой, сорок три. Да, сорок три – не много и не мало: что дальше? Что она будет делать дальше, если «кризис» затянется? (Скидывать со счетов возрастной ценз тоже глупо – найти место после сорока гораздо сложнее, чем, скажем, в тридцать: ты уже second hand, тебя давно отъюзали «не по-деццки»[41]). Ок, ок, можно и так: что они с Данькой будут есть? Вопрос не праздный: husband платит алименты «по белой», rondo о потерянном гроше: одно слово – переводчик, круг замыкается, – а не пошли бы вы на translate.ru?.. (Общую лексику опускаем).
Пошатываясь – температура не спадала уже неделю, – Сухова дошла до кухни и, еще раз бросив взгляд на содержание, закурила, довольно быстро, впрочем, затушив сигарету: кисловатый привкус дыма вызвал кашель. Что знает она об «энергетической теории денег», о «стратегии богатства и бедности», об «обрядах на удачу», наконец?.. Что вообще понимает в чертовой этой ж.? Пригодился ли ей ее «ум», помог ли выкарабкаться из долговой ямы? Нет-нет, ша. Наплевать на стилек! В прошлую субботу она чуть не двинула кони. В прошлую субботу Данька тихо скулил в ванной, а она «не слышала». Ок, ок: бытовая магия – и тут же, контрапунктом: «Докатилась!.»… Какая, впрочем, разница? Одна дает, другая дразнится: ей, Суховой, нужна информация, просто информация – а там видно будет.
Когда чуть-чуть полегчало, она снова отправилась в тот самый эзотерический бук-шоп и прикупила стопочку книжек в мягких обложках, аляповатость которых, как уже говорилось, по представлениям столичных издателей, привлечет внимание регионального потребителя: «Знаки и магия денег», «Думаем и богатеем», «Сам себе банкир» etc. – и погрузилась, благо времени было много, в чтение. Материальчик, надо сказать, поначалу обнадеживал: еще бы! Каждый, уверяли Сухову, может «приворожить» финансовый поток, просто подключившись определенным способом к денежному эгрегору. В качестве доводов приводилось немало «стопроцентных» способов: скажем, заговоренная в определенные дни вода, «колдовские» амулеты или аффирмации на любой вкус и фасон, которые следует повторять каждый день в течение, как минимум, месяца (что-то типа «Я люблю деньги, они легко входят в мою жизнь: я зарабатываю их с удовольствием и с удовольствием трачу», etc.). Также маги советовали класть в кошель хрен и вереск, потому как именно они собирают материальную энергию, да выходить двенадцать полнолуний подряд – в полночь, разумеется, – на улицу и крутиться, пока не упадешь, волчком («двенадцать полнолуний подряд выдержать сложно», трогательно предупреждали Сухову). В одном из доморощенных «гримуаров» приводился также шепоток на кошелек: «Как звезд на небе много, – пробормотала Сухова, – как воды в море хватает, так и моему кошелю чтоб денег было много и всегда хватало, аминь»: шептать следовало, вестимо, на растущей Луне, когда видимая ее половина освещается солнечным светом.
Первая четверть растущей в Рыбах Луны приходилась на двадцать пятое ноября: отсчет шел с 0:39. В ту ночь Сухова впервые задумалась, почему ведьмы зависимы от загадочной сей планетки, а утром, как только выпроводила хмурого – улыбаться он, что ли, разучился? – Даньку в школу, стала спешно собираться. Еще бы, столько всего успеть надо! И веник купить новый (лучше два), и доллар без шестерок в номере, и ленточку красивую зеленую, и монеток пятикопеечных разменять, и… да, банку не забыть! – банку из стекла толстого, чтоб в морозильник воду-то… и свечи… свечи… в «Софрино» дешевле, значит, на «Павелецкую» еще… ничего не упустила?.. А! Заговор…
Сложив в кошелек все деньги, которые были в доме, Сухова положила его в карман, а потом, взяв один из «гримуаров», подошла к большому, висевшему в коридоре, зеркалу, и трижды – с чувством, да бестолку – произнесла: «Как звезд на небе изобильно, как воды в океане чаша полная, как песка в пустыне преизобильно, так и денег у меня все больше и больше становится» – для пущей важности heroИня наша покрыла голову черной шалью; далее опускаем.
Стремительно выбежав из подъезда, она едва не сбила с ног соседку, ожидавшую привычного «здрасть» и крайне удивленную неприветливостью «этой разведёнки» – какая-то сила, неведомая раньше, несла Сухову навстречу светлому будущему.
Казалось, в тело ее вошла невероятная мощь, и потому нет ничего такого, чего нельзя б было преодолеть или осилить… У нее все получится, она уверена – у богини самые простые вкусы: она довольствуется самым лучшим[42]! Надо только все сделать правильно… как по нотам – зернышко к зернышку… пшеница, черт! Пшеницу-то прорастить забыла… и масло, масло – пихтовое да бергамотовое купить… В аптеке – вон-он за тем домом… И маслом этим, значит, свечи-то зеленые натереть потом – все семь… Ведро еще… ведро новое железное (а где теперь железные? одна пластмасса!)… и ткань, опять же, зеленую: цвет денег… И почему не записала? Да что теперь… ладно, что купит – то купит, а если забудет чего – не страшно: Луна только начала расти, время есть.
Она терпеть не могла галантереи – все эти дамочки, выбирающие кружева да пуговки, казались ей смешными: забавно, теперь она стала одной из них – одной из тех самых клуш «второй свежести», рассматривающей тесемки да ленточки; впрочем, для дела Сухова могла постоять и не в такой очереди. «Мне, пожалуйста, эту… – попросила она дебелую продавщицу: полметра атласной полоски – что ж, неплохо! – А веники не знаете где… у вас… тут?..». Кукла за прилавком подняла брови и сделала невнятный жест в сторону первого этажа: Сухова кивнула и кинулась вниз. Не сразу найдя хозяйственный отдел (…мисочку! мисочку еще забыла! зеленую! чтоб монетки духам, под заклинание! утром и вечером!.. дура!..), она обошла полсупермаркета, прежде чем заметила недешевые «фирменные» метелки – впрочем, в книжке было сказано «не торгуясь», поэтому Сухова и подхватила, не задумываясь, две, а, выйдя на улицу, выдохнула и огляделась: все как всегда – собаки, голуби, машины, люди, – есть лишь одно «но»: она – о, чудо – другая: «Просто и без напряжения, сохраняя здоровье и позитивный настрой, я создаю свой полный финансовый успех» – дастиш фантастиш, ес?..
