Белоснежный днём лес, и всегда лёгкое нежно–оранжевое небо. Она вспоминала своих братьев и сестёр, которых у неё было много и тосковала по ним.
Вспомнила и ту ночь, когда она в последний раз видела свой дом. Сколько времени уже прошло с тех пор? Острое чувство безвозвратности пронзило её как прострел в спине. Айно опустила голову и закрыла глаза рукой, в которой была сигарета. Даже солнце, которое она так любила, не облегчало её муки. Едва слышный сигнал телефона дал понять, что кто–то ей звонит.
– Слушаю.
– Как на счёт вечера понедельника? – Айно немного заторможено смотрела на слежавшийся снег.
– Хорошо… – ответила она, понимая, что ждала этого момента столько лет и теперь она стала на шажочек ближе к исполнению её самого заветного желания.
– Что с тобой? – на том конце, человек как будто чувствовал её настроение.
– Ностальгия. Люди говорят об этом, как о чём-то приятном… – произнесла Айно – Но это больно.
– Люди думают, что будет лучше и не грустят по тем моментам, которые уже ушли, – ответил Яромир нахмурившись. Он улавливал её внутреннюю тяжесть. Огромный жизненный опыт подсказывал ему.
– Но ведь им уже никогда не будет так же. Жизнь уходит из нас, каждый день. Разве им не стоит всеми силами стремиться к тому, чтобы им снова было так же хорошо, как когда-то?
– Нет. Потому что все здесь прекрасно знают: так как когда-то уже никогда не будет.
– У меня эта мысль вызывает внутреннюю агонию… Как это, никогда? – Айно увидела, как на рукав куртки упала небольшая капелька, потом ещё одна. Деревянный пол вышки смазался, превратившись в большое бежевое пятно.
– Назад дороги нет. Многие на земле страдают из-за своей памяти, но изменить ничего нельзя. Можно только принять и смириться. Здесь ничто не возвращается. Всё движется в одном направлении, чтобы меняться и улучшаться. В этом и состоит вся суть жизни, – Яромир вспомнил себя много лет назад и прибавил:
– А те, кто не меняются и не улучшаются, безвозвратно уходят, не оставляя после себя ничего…Это в лучшем случае.
– Это Земля. Это здесь так. Я смогу вернуться. Мне нужно только вырваться отсюда.
– Мы с тобой поговорим ещё об этом, когда встретимся. Сейчас не время и не место. В понедельник я уже буду в твоём городе.
– Откуда ты знаешь где я?
– Это…сложно объяснить. Но ты должна помнить, что ты не одна здесь.
Айно почувствовала благодарность за эти слова. Но не стала ничего отвечать. Она ощутила, что начинает мёрзнуть и поднялась со скамейки.
Впервые с момента знакомства с Айно, Яромир уловил, её настроение. Вместе с этим к нему пришло осознание того, что он дал ей надежду. Надежду, которую он, возможно и не сможет оправдать. Это смутило его. Он запустил механизм, который остановить было уже невозможно. Он почти физически ощущал осуждение богов, которые, без сомнения наблюдали за ним, с того самого момента как он спустился на землю. Иногда до него доносились обрывки их голосов. Он знал, что это только начало. Несмотря на то, что он был одним из них, он всё же когда-то был человеком, поэтому его больше волновали собственные интересы, чем судьбы миров и вселенных. Это же было причиной, по которой другие божества его недолюбливали и сторонились. Но он никогда не претендовал на их любовь и в общем то не страдал от их неприязни.
«Она никогда не сможет вернуться. Для неё, дорога домой закрыта. Так какого же хрена я здесь делаю…», – Яромир чувствовал, что зол на себя. Только не мог понять почему. Или не хотел понимать. Он знал только, что ему необходимо помочь ей. Помочь? Были мысли, которые навязчиво лезли на первый план, но Яромир упорно задвигал их на периферию сознания, как не важные. Он вспомнил её взволнованный голос, и из его памяти на поверхность поднялось воспоминание.
Он в чёрных каменных стенах круглого зала, холодного и пустого. Вдоль стен расположены каменные стулья. Пол такой же чёрный, как и стены, в центре зала находился полукруглый очаг из белого камня. Полотка не было, вместо него над головой было просторное чёрное ночное небо, усыпанное неисчислимым количеством звёзд. Были и соседствующие планеты, маленькие и большие, облака разноцветного звёздного тумана. В зале царила тишина и безмолвие было абсолютным. Яромир любил бывать здесь, хоть это место и было залом суда, но ему оно чем-то нравилось. Возможно своей монументальностью. Всё в этом месте казалось символично–неотвратимым. Как приговоры, которые здесь выносились. Вечность сверху, и холодный камень снизу. В середине – зал суда.
Тишину нарушил внезапный громкий крик, полный страха, отчаяния и боли. Яромир, смотревший в небо, резко обернулся и увидел в самом центре на полу существо, которого ещё секунду назад здесь не было. Создание было совершенно белым. Руки скребли камень серебряными когтями, а ноги были поджаты к туловищу и шевелились как в припадке. Длинные цвета воронова крыла волосы разметались по чёрному полу и слились с ним.
Яромир нахмурился и отошёл ближе к стене, глядя на существо как будто в агонии воющее и всхлипывающее, движущиеся будто в судорогах. Наблюдая за ним, Яромир понял, что это женщина, и она страдает, ни то боль, ни то ужас сковал её в страшном виде распластав по полу каменного зала. Яромир знал, что она не могла его видеть. Ей казалось, что она была здесь одна. Постепенно она успокоилась и затихла. От страшных предсмертных криков остались резкие всхлипы, а со временем стихли и они, сменившись ровным дыханием.
Женщина лежала, уткнувшись лбом в пол, и выглядела жутко. Белоснежные руки, казались такими длинными и худыми, что невольно навевали мысли о чём-то мёртвом. Тонкие пальцы с длинными ногтями перестали терзать пол. С трудом оперившись на локти женщина приподнялась и обратила лицо к небу.
Яромир увидел его, в свете звёзд: бледное, но прекрасное. Глаза чёрные как обсидиан, устремились к красочному виду наверху. Он склонил голову пытаясь лучше разглядеть её в темноте. Торс её был обнажен, грудь почти плоская без сосков, была прикрыта длинными вьющимися волосами. Женщина отвела взгляд от неба и осмотрелась. Стала тихо говорить что-то на неизвестном языке. Голос её был довольно низкий, но приятный. Казалось она просит о чём-то. Но Яромир не мог разобрать её слов, и это насторожило его. В этом месте все говорили только на одном языке. Языке мысли. Звучал он для всех одинаково и был всем понятен.
Подойдя немного ближе к существу, Яромир заметил, что с длинных чёрных волос падают капли, как будто женщина только что вынырнула из какого-то водоёма. От её ладоней и пальцев на каменном полу остались мокрые следы.
Яромир присел на
