Гичок заткнулся и принялся, остервенело махать длинным тесаком. Чутка немного приотстал, попасть под широкий замах двуногой оглобли у него желания не было. До самого лагеря парочка охотников прошла в молчании.
— «Паутину» насторожили? — первым делом спросил Чутку Грок-колдун, он же наниматель отряда охотников, Чутка кивнул. — Смотрите, если повредили несущие нити, я с вас шкуры спущу!
К магу подошел Арист, командир маленького отряда. Арист был такой же кряжистый, ширококостный и широкоплечий мужик, как Чутка. Его лицо, наискосок, от левого глаза до подбородка пересекал жуткий шрам, который едва-едва прикрывала аккуратная бородка. Льдисто-голубые глаза Ариста, в глубине которых пряталась ехидная хитринка, смотрели цепко и внимательно, замечая каждую деталь и движение.
— Со своих людей шкуры снимать буду я сам и давай договоримся на будущее Грок: командую здесь я! Если тебе что-то не нравится, то говори мне. У бозлов [3] должна быть одна голова! Если ими начнет командовать еще кто-то, не то, что дракона не запазгаем: [4] сулу, мроунам [5] или гривастым волкам в качестве гарнира достанемся. Ты платишь — мы делаем! Сделают некоторые не так, — тут Арист посмотрел на Гичка. Гичок потупился и опустил глаза долу, кончики его ушей стали пунцовыми, — Я им глаз на задницу натяну и скажу, что так и было! Ты мне и так уже людей запугал, а пуганые они не охотники, так, тени лесные.
Грок, повернулся к Аристу и, сжав бледные губы в узкую полоску, принялся сверлить взглядом старого охотника. Арист спокойно держал пронзительный взгляд мага. Грок, одетый в темные одежды, своим бледным цветом лица, выбритым черепом и крючковатым носом, походил на прислужника богини смерти Хель. Немигающие глаза добавляли достоверности к образу «прислужника смерти».
— Хорош-шо, вы поручились, уважаемый Арист, за своих людей. С вас и спрошу в случае нужды. — прошипел маг и бросил взгляд на многострадального Гичка, моментально сменившего цвет лица с красного на мертвенно бледный и задрожавшего мелкой дрожью. В палатке мага что-то засветилось синим цветом, он резко развернулся и отправился проверять свои артефакты.
Арист, с длинным присвистом, выдохнул: противостояние с магом давалось ему тяжело. За прошедшую седмицу на его голове прибавилось много седых волос, он не раз проклял тот день, когда согласился на эту работу. Сманили легкие деньги, недаром говорят: «Наступил ногой в болото — готовься кормить троглота [6].» Контракт был подписан и маг выдал добрый задаток. Охотники, долго сидевшие без заработка, обрадовались заказу. Теперь они и рады вернуть деньги, но кодекс наемника не оставлял пути назад.
— Иди, дров для костра наруби и помоги остальным разделать оленя. — обратился Арист к Гичку и взмахом руки отправил его от себя. Обрадовавшись возможности оказаться как можно дальше от мага и от командира отряда, Гичок вприпрыжку убежал в сторону костра и кашеварящих охотников. Арист повернул к Чутке, — Что предлагаешь?
Чутка, молча, провел ребром ладони по горлу, командир отрицательно качнул головой:
— Кодекс. Свои потом зарежут.
— Тады надежа тока на дракона, можа сожрет гада. Скажу как на духу — слез лить не буду!
Из палатки вышел Грок и сразу направился к беседующей паре.
— Вы шли от могильника, ничего странного не видели? — спросил он Чутку.
— Нет. На холм мы, как вы баяли, не ходили, а шо?
— Странно, «следящая рамка» зафиксировала применение магии в том районе. Точно никого не видели? — переспросил маг.
— Шо там видеть? Мы трубки с клейковиной развешали и натянули «паутину», кому, к шушугу, ентот холм сдался!
Маг согласно кивнул и повернулся к Аристу:
— Отдых закончен, собирайте людей командир. Расставляйте дежурных по всем ловчим паутинам, скоро прилетит дракон. Черная ящерица не пропустит работы охранных заклинаний могильника и наведается проверить. Да, чуть не забыл, пусть «паутинщики» подойдут ко мне за переговорными артефактами. — выдал указания маг и скрылся в своей палатке.
Чутка и Арист переглянулись между собой.
— Вот и кончилось ожидание. — тихо сказал командир и уже громче, — Пошли поднимать бозлов…
… Мраморный кряж. Ничейные земли. Долина ста ручьев. Карегар, Ягирра…
— Что развалился, старый пердун! — ворчливый голос Ягирры, травницы и магички прервал послеполуденный сон дракона…
Карегар открыл левый глаз и посмотрел на разбудившую его женщину. И чем она опять недовольна? Стоит — руки в боки, словно не дракона, а муженька гонять собралась. И не скажешь, что высокородная Снежная эльфа: деревенская баба в расшитой красными петухами поневе, но чувствуется недоступная простым смертным стать. Осанка, взгляд, поворот головы, гневный взгляд — заставляли поджать хвост.
— Глазенки-то свои бесстыжие открой, черная ящерица! — продолжала возмущаться Ягирра, она схватила с плеча рушник и ударила им дракона по носу.
— Сама старуха! — Карегар открыл глаза и оторвал голову от горячих камней. На «ящерицу» он обиделся.
— ЧТО-О-О!? Ты кого старухой назвал? — глаза Ягирры полыхнули неистовым огнем. Карегар попятился, зря это он. Не подумавши, ляпнул. С Ягирры станется запустить файерболом. — А ну иди сюда! Я тебе покажу старуху!
Со стороны сценка могла показаться смешной. Громадный черный дракон пятится задом от стройной женской фигурки, размахивающей перед его носом, свернутым в жгут полотенцем. Вскоре дракон уперся спиной в скалу, отступать стало некуда, пришлось втягивать в плечи шею и прикрываться крыльями. Смешной она могла показаться тому, кто не знал Ягирру. В гневе та могла разнести в щебенку приличного вида скалу или за пару минут спалить укрепленный пограничный форт. Были случаи. Карегар, не особо напрягаясь, мог припомнить пяток таких историй, в трех из них он сам был свидетелем мощи магического дара травницы. Злить ее, значит нарываться на крупные неприятности. Убить не убьет, но что-нибудь неприятное сделает! Тоже были случаи. За две тысячи лет Карегар успел изучить эльфийку и сегодняшний промах был непростительной ошибкой с его стороны. Он присел на хвост и вытянул вперед передние лапы:
— Хорошо, извини! Но давай сразу. Я не ящерица и не пердун, ты не старуха.
— Только попробуй меня еще раз так назвать, я тебе язык узлом завяжу! — остывая, проворчала эльфийка.
— А еще говорят, что Рау сама невозмутимость. «Ледышками» кличут. — не преминул поддеть Карегар. Буря миновала, и он опять улегся на каменном ложе, положив голову на левую переднюю лапу. Ягира примостилась на сгибе локтя его правой руки-лапы, получилось этакое глубокое теплое кресло, и погладила дракона по надбровной дуге… Сколько раз они так оставались наедине и беседовали, чаще просто молчали, Карегар не брался сосчитать. Ему нравились общество своенравной женщины, ей он похоже тоже. Иногда Ягирра засыпала в объятии кресла-лапы, тогда Карегар боялся даже дышать, чтобы не разбудить уснувшую травницу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
