Селия расширившимися глазами смотрела на куколок.
— Видите?! — крикнул Гилрой и бросил фигурки на диван. Они упали вместе: белая поверх черной.
Четыре раза он бросал кукол на диван, и каждый раз они падали так, что белая оказывалась сверху.
— Видите? — спросил он. — Всегда получается так!
— Вы меня просто пугаете, — прошептала Селия.
— Попробуйте сами, — предложил он, протягивая ей куклы.
Некоторое время мулатка стояла в нерешительности, а потом, охваченная внезапной яростью, схватила кукол и сильно бросила о стену. Отскочив от стены, они повалились на ковер: белая поверх черной. Селия задрожала, лицо ее посерело.
— Что это значит?
— Ничего хорошего, — грустно сказал Гилрой и отправился поднимать фигурки. — Это ваша злая судьбы.
Подняв с пола, он приблизил к ее лицу белую куклу в смешном голубом платье и обрывками шелка на голове.
— Кто же это? — Селия сделала шаг назад, ее трясло от страха. — Вы стараетесь запутать меня…
Резкий звонок прервал ее.
— Кто это? — спросила она, испуганно глядя в сторону прихожей.
— Не знаю.
Оба стояли неподвижно. Снова раздался звонок.
— Идите в ту комнату, — кивнул Гилрой на дверь в конце гостиной.
— Лучше не открывайте, — попросила Селия, думая о Батче. — Если меня здесь кто-нибудь застанет…
Гилрой улыбнулся.
— Об этом следовало подумать раньше.
Селия бросилась в другую комнату.
Дождавшись, когда дверь за ней закроется, Гилрой прошел в прихожую, и открыл. На площадке стоял доктор Мартин.
— Мне нужно с вами поговорить, — заявил он и, не дожидаясь приглашения, прошел в гостиную.
— Я вас ждал, — сказал негр, входя вслед за ним.
Доктор потянул носом: в воздухе витал легкий аромат духов Селии. Он бросил на Гилроя подозрительный взгляд, но тот сохранял полное спокойствие.
Усаживаясь в кресло, доктор подумал об удивительной всеядности этой мулатки.
— Что вы сказали? — спросил он, хмурясь. — Почему это вы вдруг меня ждали?
Гилрой снова сел к роялю.
— Пусть вас это не волнует, доктор. Я вас слушаю.
— Вы — странный тип, — недоумевая, произнес Мартин. — Но не будем об этом. Я хочу предложить вам заработать приличные деньги. Есть один человек, который интересуется вуду. Он заплатит. Вы можете быть полезным в этом деле.
— Вуду? Но почему вы думаете, будто я что-то знаю? Я слышал об этом культе, но ничего в нем не понимаю.
Доктор пожал плечами.
— Я прекрасно понимаю, что это просто суеверие. Но какая нам разница, если на этом вы сможете заработать тысячу фунтов?
Гилрой прикрыл глаза.
— Но что вы хотите от меня? Что я должен делать?
— Все очень просто, — улыбнулся врач. — Могу объяснить. Мы организуем несколько сеансов и проделаем все таким образом, чтобы наш клиент поверил, будто вы — большой знаток этого ритуала. Подробней поговорим сегодня вечером у Ролло. Мне нужно только ваше желание помочь.
— Если дело в такой малости…
— Конечно! Мы, правда, еще не совсем понимаем, чего этот тип от нас хочет, но это скоро станет известно. К тому же он не совсем в своем уме, так что выколотить из него деньги будет несложно.
— А вы сами верите в ритуал вуду? — безразличным тоном спросил Гилрой.
Доктор ухмыльнулся.
— Не будьте идиотом! Может, вы скажете, что верите в воскресение из мертвых?
— В моей стране в это верят, — неопределенно произнес Гилрой. — Но мы, конечно, всего лишь необразованные негры… — Он встал. — Итак, сегодня вечером мы будем говорить у Ролло об этом?
— Думаю, могут возникнуть некоторые трудности. Но вы нам поможете.
— Я сделаю все, о чем вы попросите, доктор.
Доктор тоже поднялся.
— Тысяча фунтов — не пустяк, — сказал он, следуя за Гилроем к двери. — Я еще многое должен приготовить к вечеру.
— В таком случае, до вечера, — сказал Гилрой, распахивая дверь.
Доктор остановился на площадке.
— На вашем месте, — сказал он, пристально разглядывая негра, — я не пользовался бы этими духами. Ведь люди могут подумать…
— Меня не беспокоит мнение каких-то людей, — с вызовом ответил Гилрой и захлопнул дверь перед носом доктора.
Большой дом под номером сто пятьдесят пять по Филам-роуд, был отделен от улицы низкой стеной. К двери вела широкая белая лестница. Этот дом принадлежал Сендрику Смиту, который, оставив артистическую карьеру, занимался теперь сдачей помещений внаем.
Сендрик Смит прекрасно обходился без посторонней помощи. Он держал лишь уборщицу, которая приходила три раза в неделю, все остальное Сендрик делал сам.
У него было шесть постояльцев, и он считал ночь потраченной даром, если не удавалось сдать две-три комнаты временным, или, как он их называл, «ночным» клиентам, преимущественно девушкам.
В этом доме снимала комнату Сьюзен Хеддер, она была самой молодой среди жильцов. Здесь снимал квартиру директор банка, два директора школ, один служащий дома мод и, наконец, профессор, который почти все время проводил в библиотеке Британского музея.
Несмотря на одинаково ровное отношение ко всем жильцам, Сендрик все же выделял Сьюзен, считая ее воспитанной и очень порядочной особой. К тому же Сьюзен была молода и так одинока… Сендрик ворчал на нее, если, приходя, она не снимала мокрых ботинок, готовил для девушки горячее питье, перед тем, как она ложилась спать. Сьюзен считала его немного странным, но не опасным. В глубине души, девушку трогала забота этого пожилого человека.
Сендрик же, которому скоро должно было стукнуть сорок шесть лет, был закоренелым холостяком. Ему очень не хватало театральных знакомых, а также вечеров, когда актеры отмечали новые постановки или успех очередной пьесы. Если не считать утренние походы по магазинам, Сендрик почти не выходил из дома. Единственным развлечением сделалось наблюдать, как приходят и уходят жильцы. Но никакие частные дела пятерых постояльцев не интересовали его, и вскоре Сендрика стала занимать только жизнь Сьюзен.
В конце концов любопытство Сендрика было подогрето до такой степени, что он уже не мог сдерживаться. Он стал вскрывать над паром письма девушки, и вскоре стал свидетелем ее романа.
Последнее письмо Георга нанесло Сендрику страшный удар. Он прочел его три раза, прежде чем понял, что больше не будет ни писем, ни романа, которые так скрашивали его монотонную жизнь.
Он сидел с письмом в руках и думал, что же теперь делать? Ему, конечно, страшно хотелось как-то подготовить Сьюзен, смягчить удар, но об этом не могло быть и речи. Он надеялся, что может быть после этого несчастья девушка захочет с ним пооткровенничать, и даже подготовил ободряющие слова, которые мог сказать бы ей. Он растрогался до такой степени, что даже прослезился. Но потом ему пришлось запечатать письмо и положить его на место.
Когда, наконец, хлопнула входная дверь и раздались торопливые шаги Сьюзен, Сендрик высунул голову из кухни, посмотрел как девушка берет письмо и тяжело вздохнул. Он решил, что должен обязательно сделать что-нибудь для несчастной крошки, и, вернувшись на кухню, согрел молоко, а потом поставил на огонь чайник.
Перспектива прийти бедняжке на помощь в трудную минуту просто восхищала Сендрика. Каково же было его разочарование, когда он услышал, как Сьюзен спускается по лестнице и выходит на улицу.
Это конец! Сендрик почувствовал себя таким несчастным, что лег в постель. Но заснуть ему не удалось. Так он и лежал, с возрастающей тревогой поглядывая на часы. Когда Сьюзен вернулась, было без двенадцати минут два!
А потом события стали разворачиваться самым непонятным образом. Вместо того, чтобы наутро выйти из дома в обычный для нее час, Сьюзен встала лишь в девять утра, а ушла из дома в двадцать минут одиннадцатого.
Сендрик прошел в вестибюль, когда девушка спускалась по лестнице. Он надеялся увидеть заплаканные глаза, бледные щечки, но к своему величайшему сожалению, ничего такого не увидел.
Сьюзен казалась даже радостной, ее глаза блестели, а щеки напоминали две только что распустившиеся розы.
Сендрик был настолько разочарован, что даже не нашел, что сказать. Через некоторое время почтальон принес для Сьюзен письмо, в которое было вложено ее служебное удостоверение и рекомендации вместе с напоминанием, что она забыла получить расчет, прежде чем уйти с работы.
Вскрывая письмо, Сендрик не испытывал угрызений совести. Однако, изумлению его не было предела. Что же делает бедняжка? Почему она бросила работу, где была прошлой ночью? Почему она казалась такой возбужденной и даже радостной сегодня утром?
Он ломал над всем этим голову, пока резкий звонок не заставил его вздрогнуть. Тогда Сендрик быстро прошел в вестибюль.
На пороге стоял молодой человек, одетый в спортивный костюм с плохо отглаженными брюками.
