С другой стороны, он не мог позволить, чтобы этих несчастных сожрали свиньи на улицах. Тогда мало кто пожелает последовать за ним в бой.
— Отлично, тогда сожжем их на борту «Морского Странника», — сказал Гримарр. — Как только прекратится этот чертов дождь. Они погибли вместе, вместе и оправятся к богам.
И опять все присутствующие закивали.
— И с ними сожжем все мечи, щиты, шлемы, топоры, — продолжал Гримарр. — Оставим только кольчуги.
Берси с Хильдером переглянулись.
— Кольчуги оставим? — переспросил Хильдер. — Будем снимать с мертвых кольчуги?
«Идиоты!» — подумал Гримарр.
— У Одина кольчуги им не понадобятся. Даже если в бою их ранят, к ночи они будут здоровы. — Он не стал добавлять, что кольчуги в Ирландии на вес золота. Ему не нужно было об этом говорить.
Поэтому, когда ветер стих, а дождь стал не таким сильным, и покинуть домашний очаг уже не казалось абсолютным безумием, жители Вик-Ло спустились на берег реки, где был привязан «Морской Странник». Они отдернули парус, открыв тела, и хотя никто погибших не трогал, но те несколько дней, которые они провели под открытым небом, уже наложили на них отпечаток.
По приказу Гримарра, который решительно и окончательно загасил искорку возражения, викинги взялись за неприятное дело: стали снимать кольчуги с тел погибших. Непросто стащить кольчугу с живого человека; а уж стянуть ее с одеревенелого распухшего тела — задача вообще практически невыполнимая. Трудности усугублял страх перед мертвыми, наверняка возражавшими бы против такого надругательства, страх перед тем, что они вернутся с желанием отомстить. Но в конце концов тех, кто больше не нуждался в защите в земном царстве, раздели и их прочные кольчуги грудой свалили на берегу. Гримарр решил, что парус и весла тоже лучше оставить в мире живых.
Из шестидесяти — или около того — мертвецов, лежавших на палубе «Морского Странника», только Фасти сын Магни имел право отправиться в загробный мир в окружении рабов. Ему повезло, потому что рабы, как и кольчуги, были в Вик-Ло на вес золота. Их в нищем форте могли позволить себе только избранные. Большинство невольников, которых угоняли во время набегов, тут же продавали.
Однако у Фасти была рабыня, прислуживавшая ему по хозяйству, которое наряду с хозяйством Гримарра было самым зажиточным в Вик-Ло. Гримарр подумывал над тем, чтобы забрать ее к себе в дом, но понял, что так не пойдет: его старинного приятеля нельзя отправить в загробный мир без рабыни, которая станет ему там прислуживать. Поэтому женщине, которую звали Мор, сообщили о том, что она должна отправиться в путешествие, и перед ним ей дали столько еды и меда, сколько она пожелала. Когда она захмелела от выпитого, ей одним точным ударом меча отрубили голову, чтобы она могла встретиться со своим хозяином в загробном мире. Ее тело перенесли на «Морской Странник», положили рядом с Фасти — все было готово к погребению. И вновь «Крыло Орла» взяло на буксир «Морской Странник», потащило его по водной зыби, где река впадала в море. Судно отбуксировали за устье реки Литрим, бросили якорь в том месте, где останки корабля не будут мешать курсирующим вверх и вниз по реке судам. Торжественной процессией последовали за ними и другие корабли из Вик-Ло: «Морской Жеребец» Берси, судно Хильдера «Лисица» и «Воздушный Дракон», которым владел человек по имени Тормод.
Палубу «Морского Странника» обмазали смолой и облили скипидаром. Затем бросили на борт пылающий факел, и гребцы на «Крыле Орла» отогнали судно на безопасное расстояние, туда, где на волнах покачивались другие корабли. Команда «Крыла Орла» втащила на борт длинные весла, позволив судну дрейфовать на волнах вместе с остальными, пока пламя поглощало «Морской Странник» и тех, кто на нем воевал. Гримарр видел, как огонь добрался до основания мачты, пополз вверх, распространяясь по всей палубе. В этот хмурый день языки пламени — красные, желтые, белые — казались особенно яркими. Они поднимались высоко по такелажу, и вскоре «Морской Странник» стал напоминать огромное плавающее блюдо, охваченное пожаром, — необыкновенную огненную чашу.
Бесспорно, изумительное зрелище, достойное начало последнего пути Фасти и его дружины. Единственное, что портило эту прекрасную картину, — отсутствие у «Морского Странника» красивой резной фигуры, украшавшей нос корабля, резного завитка из дуба, который Гримарр привык видеть над палубой. Когда они изгнали Лоркана и его воинов с корабля, резного носа уже не было, а Гримарр решил, что Фасти приказал его снять при подходе к берегу. Но во время поисков сокровищ, не увенчавшихся успехом, также не удалось разыскать и резную фигуру. Без нее нос корабля походил на обрубок и казался несбалансированным.
Запах горящего дерева и смолы, а после и запах горелой плоти доносился до моряков на борту «Крыла Орла» несмотря на то, что они находились на приличном расстоянии от погребального костра и с наветренной стороны. Треск и хлопки на охваченном пламенем корабле, где огонь пожирал дерево и тела людей, казались мрачным ревом ада, разносимым легким ветерком с востока.
Наблюдая, как пламя поглощает судно, Гримарр, стоя на палубе «Крыла Орла», ощутил озноб, оцепенение всего тела, как будто он долгое время провел на улице в промозглый день, а теперь только что проснулся, но все еще не отошел ото сна. Он видел, как языки пламени охватили такелаж, побежали по реям, пока ванты и оттяжки не стали напоминать яркие пламенеющие линии на фоне свинцового неба.
Он смотрел, как корабль, мертвые викинги и его закадычный друг Фасти сын Магни превращаются в дым и пепел и возносятся вверх, куда боги забирают таких воинов.
Но думал он не о погибших. Он вернулся туда, куда обычно не позволял мыслям сворачивать, — на дорожку, на которую не решался ступать, несмотря на всю свою немалую силу. Он думал о своих сыновьях. Не о Сандарре. О Суэйне и его брате Свейне. Они были моложе Сандарра и оба мертвы. И воспоминания об их кончине ранили сильнее, чем десяток мечей, удары которых испытал на себе Гримарр. Поэтому он старался о них не думать.
Но когда Гримарр присутствовал при погребальном ритуале, как, например, сейчас, он успокаивался и, поскольку рядом не наблюдалось никакой опасности, из-за которой нужно было держать ухо востро, волей-неволей мысленно возвращался к сыновьям.
Младшие сыновья были не такими умными, как Сандарр, но отца это мало заботило. Гримарр не слишком-то жаловал умников; мужчине достаточно было бы и половины такого ума. Отвага, честность, сила — вот качества, которыми должен обладать настоящий мужчина, а этих качеств у Суэйна и Свейна было вдосталь.
— Моих братьев вспоминаешь, — произнес Сандарр. Гримарр даже не заметил, что сын стоит так близко.
— Да, — угрюмо ответил он.
— Я тоже. Ничего не могу с собой поделать, когда кого-то хоронят.
Гримарр недовольно заворчал. В такой момент он не хотел ни с кем разговаривать. Прошло уже пол года с тех пор, как убили Суэйна и Свейна, но на сердце Гримарра все не заживала открытая кровоточащая рана.
— Сегодня с Суэйном и Свейном воссоединится Фасти, — добавил Сандарр. — Мои братья погибли в честном бою. Они, конечно же, пируют с богами, как будет пировать и Фасти.
Гримарр опять заворчал. Сандарр был прав и говорил верные слова, поэтому сам Гримарр не мог понять, почему же слова Сандарра так его раздражают. Наверное, его возмущал сам факт того, что Сандарр остался жив, когда другие его сыновья погибли. Сандарр предпочел осторожность дерзости, и этот выбор оказался мудрым.
— Да, — наконец выдавил из себя Гримарр, чувствуя, что должен что-то ответить. Нравится это ему или нет, но Сандарр остался его единственным сыном. — Можно поблагодарить богов за то, что они пали в честном бою.
Гримарр отрешенно смотрел на «Морской Странник»; жертвоприношение подходило к концу. Такелаж полностью выгорел, и его шевелящиеся горящие останки падали на палубу. Мачта, казалось, немного накренилась, хотя сказать точно было сложно из-за раскаленного от сильного пламени воздуха. Но потом крен стал очевиден: мачта понемногу заваливалась на корму, пока не рухнула вниз, как срубленное дерево, вздымая огромные языки пламени и искр.
Корабль дал осадку, и Гримарр догадался, что жар добрался до стыков. От судна останется один обгорелый остов, а те, кто лежал на нем, превратятся в духов огня. Корабль чуть накренился в сторону «Крыла Орла», открывая взору пожар, который продолжал пожирать палубу и борта; дерево ярко горело оранжевым пламенем. Трупов Гримарр не увидел: пламя было слишком ярким, чтобы можно было что-то за ним разглядеть. И Гримарр этому обрадовался.
«Морской Странник» качнулся немного вперед, устроился на волнах, как уставший человек устраивается на мягкой постели. Сантиметр за сантиметром судно шло ко дну, вода поднималась вверх по его грациозно изогнутому корпусу, пока не остались видны только ширстрек, нос и корма. Но тут вода перебралась через борт, и с громким шипением, подняв облако дыма, «Морской Странник» нырнул в серые воды — и исчез.
