В появившемся "Окне Торговли", я переместил заячьи шкурки в свое пустое поле обмена, и дождавшись когда в соседнем пустом поле обмена окажется вожделенный рояль, нажал на клавишу "Готово". Когда поля обмена опустели, а в моём инвентаре на одну заполненную ячейку стало больше, я закрыл окно торговли, и увидел спину быстро удаляющегося, и то и дело, оглядывающегося, бывшего владельца рояля. Судя по его лицу, он был крайне доволен состоявшимся обменом. Я заподозрил неладное и тут же полез в свой инвентарь. Все в порядке - рояль на месте. Наконец, у меня появилась возможность взглянуть на свойства приобретенного предмета. Я подсветил его курсором и застыл прямо посреди Рыночной площади. Свойства предмета заставили оцепенеть, остолбенеть, окаменеть - в общем, привели меня в полную неподвижность.
Рояль Рахманинова.
Класс предмета: уникальный.
Урон/Лечение300.
Интеллект 30.
Ловкость 30.
Возможность призыва 3.
Ограничения:Только для музыкантов.
Сила 110.
Продать невозможно.
Состояние 100%.
Теперь у меня было "супер-оружие"! Иначе рояль с такими характеристиками, просто невозможно было назвать. Откуда он взялся у бывшего владельца, меня интересовало меньше всего. А вот почему он подходил мне, прекрасно было видно из его свойств. Понятно, что рояль - это музыкальный инструмент, и использовать его может только музыкант. Для его использования необходима сила, заметно превосходящая базовые значения силы, рассчитанные для многих классов не говоря уже о бардах, которым большая сила вообще без надобности. Вероятно, разработчики тут просто прикололись. Какой бард будет вкладывать драгоценные очки характеристик в Силу, для того, чтобы можно было воспользоваться инструментом, пусть даже и таким уникальным, как Рояль? Никакой! Потому что с развитием барда инструмент станет бесполезным, а очки характеристик, которые барду предпочтительнее вкладывать в Интеллект или Ловкость, будет уже не вернуть.
Более того, разработчики включили в свойства ограничение по продаже, то есть, он бесполезен, да еще к тому же его и продать невозможно. Оставалось только таскать рояль повсюду с собой, пока его не удастся поменять, подарить, или выбросить. Крайне не нужная вещь! Для всех, но не для меня! Ограничения по силе, конечно же есть: 110 единиц. Но, у меня-то 120! Значит, я этот рояль могу, и буду использовать!
- Что? Лоханулся, приятель? Ты, видать, тут недавно, а эти рояли не так уж и просты. Вещь хорошая, но использовать их невозможно.
Я обернулся к случайному прохожему, который остановился посочувствовать мне. Судя по огромной арфе, которую он держал под мышкой, прохожий тоже был бардом. Он, заметив и неправильно истолковав моё возбужденное состояние, резко отодвинулся от меня и поспешно сказал:
- Ну-ну, приятель! Не стоит так переживать. Не сходи с ума! Ты лучше сходи в Консерваторию на Состязание бардов, если дурь девать не куда.
- В Консерваторию? - протянул я, все еще под воздействием от впечатляющих характеристик рояля.
- Да-да, в Консерваторию! - заторопился он, продолжая недоверчиво коситься на меня. - И поверь, оно того стоит. Призовой фонд 20 000 золотом! Надо только для начала зарегистрироваться. Там найдешь старушку-патронессу, зарегистрируешься у неё и ты в теме.
Я его только хотел поблагодарить, но он уже удалялся прочь, оглядываясь на меня, также, как перед этим оглядывался продавец рояля, но с опаской.
Я сильно тряхнул головой, окончательно освобождаясь от остатков эйфории, и начал прикидывать, к чему подступится в первую очередь. Задание у меня уже в кармане, надо его только выполнить. А Консерватория - это появившаяся внезапно дополнительная возможность поднять целых двадцать тысяч!
Консерватория находилась на соседней улице. На той же улице, где располагались еще здания Университета и Обсерватории. Тут же виднелись заложенные фундаменты и еще каких-то зданий, без сомнения, какого-то полезного назначения. Вообще, город постепенно застраивался целевыми объектами, и его облик постоянно менялся.
Здание Консерватории на фоне, симпатичных домиков, подобных тем, что я уже видел на Центральной улице, выглядело крайне пафосно. Фасад здания прятался за лесом колон, выполненных в виде то ли атлантов, то ли титанов, обоих полов, почти совершенно обнаженных, если не считать классической набедренной повязки. Однако, не ведая стыда, они стоически несли возложенную на них миссию, в виде тяжеленного козырька-навеса, с шикарной скульптурой композицией, которая изображала мифическую битву Геракла с амазонками. Причём все участники битвы были вооружены какими-нибудь музыкальными инструментами, и в совокупности, составляли один большой симфонический оркестр. Геракл, конечно же, дирижировал.
По обе стороны от широкого входа, двери которого были размером с футбольные ворота, притаились два четырехметровых амура, вооруженных, против обыкновения, не луком и стрелами, а банальными арфой и лирой, но почему-то, точно так же из них целящимися. Посочувствовав мастерству скульптора, я прошёл мимо них в просторный светлый зал, с несколькими высокими входами на противоположной стороне. В зале тоже было заметно празднично, но мне не терпелось уже добраться до цели и я, не задерживаясь, прошёл в очередные двери, прямо напротив центрального входа. Теперь я оказался в полутемном зрительном зале, заставленном рядами кресел, с откидными сиденьями. Откуда-то с потолка льется приятная успокаивающая мелодия. Кажется, "Strangers in the night" Фрэнка Синатры. Не совсем еще привыкнув к полумраку, я стал подслеповато выискивать в зале "старушку-патронессу", у которой необходимо было зарегистрироваться в качестве участника будущего турнира.
"Старушкой" оказалась, стоящая на высокой сцене, эффектная блондинка с алебастровым лицом. Это была патронесса Консерватории, Ираида Арчибальдовна. Я двинулся в ее направлении по узкому проходу, опрокидывая по пути тесно составленные кресла для зрителей-посетителей, пока не подошел к ней неприлично близко.
При ближайшем рассмотрении, Ираида Арчибальдовна, оказалась женщиной, примерно сорока, или сорока пяти лет. Её волосы были собраны на голове в плотную дулю. То, что я поначалу принял за алебастровое лицо, было, всего-навсего, лицом, покрытым толстым слоем пудры. Молодившаяся патронесса пыталась бороться с морщинами, тщательно заштукатуривая лицо белым порошком. Хотя, на мой взгляд, это зря. Несмотря ни на что было заметно не вооруженным взглядом, что она прекрасно сохранилась для своих лет, и все еще была достаточно красива и привлекательна. Ее груди, не то призывно, не то вызывающе, торчали в сторону любого стоящего перед ней собеседника. Красивые ноги, затянутые в облегающие кожаные штаны, если и были полноваты, то совсем чуть-чуть, и совершенно не отбивали желание, а скорее наоборот...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
