Айседора подумала. Ей были нужны деньги – для школы, для семьи, для самого Гордона. Она танцевала, пока могла – гастроли в России, Германии, Англии, – а 24 сентября 1906 года у нее родилась дочь, которую назвали ирландским именем Дейдре, что в переводе означает «печаль».
После тяжелых родов Айседора написала: «Кто придумал, что женщина должна рожать в муках? Я не хочу слышать ни о каких женских общественных движениях до тех пор, пока кто-нибудь не додумается, как сделать роды безболезненными».
Почти сразу после рождения дочери Крэг уехал во Флоренцию – Айседора все же убедила свою подругу Элеонору Дузе пригласить Крэга для оформления спектакля. Крэг и Дузе моментально разругались, спектакль оказался провальным. Крэг впал в меланхолию, и Айседоре становилось все труднее и труднее отвлекать его от мрачных мыслей. Он, как всякий гениальный художник, чрезвычайно болезненно переживал свой неуспех, особенно заметный на фоне постоянных триумфов Айседоры. Постепенно ее искусство, перед которым он еще недавно преклонялся, начало его раздражать. «Почему ты хочешь появляться на сцене и размахивать руками? – спрашивал он ее. – Почему бы тебе не остаться дома и не точить мне карандаши?»
Постоянные ссоры и непонимание делали свое дело: без Крэга Айседора не могла, но не могла она и рядом с ним. Его амбиции и талант, ее любовь и искусство поставили ее перед выбором: или он, или ее танец. Сам он свой выбор давно сделал. Она мучилась еще несколько месяцев, пока в очередной раз не поняла: ее танец превыше всего, ибо искусство вечно, а любовь вечной не бывает.
Короткое утешение принесли Айседоре гастроли в России, во время которых она подружилась с Анной Павловой и встречалась со Станиславским. С великим режиссером Айседора познакомилась еще в 1905 году, во время первых гастролей, и даже, как она позже вспоминала, между ними был небольшой роман, закончившийся весьма смешной сценой: когда она однажды поцеловала его в губы, «у него был страшно удивленный вид. Он, глядя на меня, с ужасом воскликнул: «Но что же мы будем делать с ребенком?» – «Каким ребенком?» – поинтересовалась я. «Нашим, конечно». Я расхохоталась, а он посмотрел на меня с грустью и ушел».
Правда, актер МХТ Иван Москвин вспоминал, что Айседора искренне пыталась увлечь Станиславского не только своим искусством, но и своим телом, а режиссер, не желая портить отношений с Дункан, на все встречи приходил исключительно в сопровождении своей жены, так что у Айседоры ничего не вышло.
После России были гастроли в США, где на ее выступление пришел сам президент Теодор Рузвельт, а затем еще один тур по Франции. Удивительным был не только безоговорочный успех, но и то, как мало денег после гастролей оставалось у Айседоры. Она, словно вознаграждая себя за нищее детство, вела весьма расточительный образ жизни, к тому же ей постоянно требовались деньги на строительство в Капаносе и на содержание танцевальной школы в Берлине. Поэтому появление в ее жизни Париса Юджина Зингера было воспринято ею как божий промысел: молодой красивый Парис, оставшийся в ее воспоминаниях как Лоэнгрин, не только имел многомиллионное состояние, доставшееся ему от его отца – знаменитого фабриканта швейных машин, – но и готов был тратить его на поддержание танцевальной школы Айседоры. Он перевез обучающихся там детей во Францию, он заботился о самой Айседоре и ее дочери – так что нет ничего удивительного в том, что уже через пару месяцев они стали любовниками. Парис повез Айседору и Дейдре в круиз по Средиземному морю, завалил обеих подарками, окружил нежнейшей заботой. Парис привил Айседоре вкус к изысканным ужинам и нарядам от Поля Пуаре и других кутюрье, сшитым по ее собственным эскизам, он как родную полюбил ее дочь – и даже был готов жениться на Айседоре. Правда, она отказалась: свобода для нее была гораздо важнее возможности стать миссис Зингер. И все же это были самые счастливые годы в ее жизни – а когда 1 мая 1910 года у Айседоры родился сын Патрик Огастес Дункан (на этот раз роды благодаря деньгам Париса прошли безболезненно), ее счастью не было предела.
А вот Парис страдал: казалось, его любимая женщина ускользала от него. Он уже понял, что ее нельзя купить, ее можно лишь завоевать – но и однажды завоеванная, она не желала принадлежать лишь победителю. Словно в отместку за то, что он ввел ее в высший парижский свет, Айседора начинала вести себя, как самая отъявленная представительница богемы – она отчаянно флиртовала, ее поведение было на грани приличий, а танцы – на грани риска. Она изменяла Парису даже в его собственном замке. Все чаще и чаще между Парисом и Айседорой вспыхивали ссоры, которые заканчивались сначала короткими, а потом и длительными расставаниями: она уезжала на гастроли, он – в деловые поездки. Айседора любила Париса, но он был слишком ревнив, слишком избалован и слишком консервативен для того, чтобы она могла забыть всю свою жизнь ради него одного.
В январе 1913 года, когда она снова была в России, Айседору начали преследовать страшные видения: похоронный марш, детские гробы в снегу, предчувствие смерти. Айседора срочно покинула Россию и вместе с детьми прибыла в Версаль. Парис в это время был в Париже и попросил Айседору с детьми приехать к нему. Айседора была счастлива – она была уверена: отныне все будет хорошо. После встречи детей с гувернанткой отправили в Версаль – Айседора помахала им рукой. По дороге на набережной Сены автомобиль заглох. Шофер вышел из машины, чтобы завести мотор, – и тут автомобиль начал движение. Ручку дверцы заклинило. Машина пробила заграждение и упала в воду. Когда машину подняли, все пассажиры были мертвы. Вспоминают, что мертвая Дейдре обнимала Патрика, словно стараясь защитить его – ее руки еле разомкнули.
Парижане усыпали белыми цветами весь сад у ее дома, сочувствующие толпами стояли у ограды. На похоронах Айседора не плакала. Ее горе было столь сильным, что слезы не могли облегчить его: она была на грани помешательства. Она умоляла Париса подарить ей нового ребенка, чтобы найти в нем утешение, но он лишь в ужасе отказался – они горевали слишком по-разному, чтобы могли обрести успокоение друг в друге. Элеонора Дузе пригласила ее к себе, но и в Италии Айседора не смогла успокоиться. Однажды она увидела своих детей, купающихся в морских волнах, – Айседора кинулась за ними и едва не утонула, пытаясь выловить из морских волн привидевшихся детей, но ее спас молодой незнакомец. «Спасите меня, спасите мой рассудок, подарите мне ребенка!» – прошептала Айседора. Малыш, родившийся 1 августа 1914 года, прожил всего лишь несколько часов.
От потери детей она так никогда и не оправилась. Со временем у Айседоры появились приемные дочери – пять любимых учениц из школы в Грюневальде. Но ни Патрика, ни Дейдре они заменить не смогли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
