— Плоский мир, вокруг которого ходят две луны и одно солнце, лежащий на спинах трех черепах, — фыркнула я, когда информация немного улеглась.
— Четырех, — поправил Рамзи.
— Чего четырех?
— Четырех черепах, говорю, — муркнул пума, — рубежа четыре, каждый держит своя черепаха, и зовут их Север, Восток, Юг и Запад, по сторонам света, куда рубежи ориентированы.
Я благоразумно решила не продолжать расспросы, — видение четырех огромных черепах, на спинах которых лежит не менее огромный четырехлепестковый клевер, к которому привязаны четыре планеты, парящих в черных глубинах космоса, потрясло мое воображение. На фоне этого феерического знания попытки Рамзи поговорить о политике налогообложения вверенного мне Рубежа, равно как и разговоры о настроениях мирных жителей, политических течениях, таможенных сборах и пограничных укреплениях, словом о том, что в свое время называлось «как нам реорганизовать Рабкрин» я пропускала мимо ушей. Рамзи фыркнул, и отстал, но по его морде было видно, что обязанности геммы от меня никуда не денутся. Я отчасти понимала его — именно в моей власти было прекратить эту бессмысленную и беспощадную войну людей с верами.
Часы у меня накрылись вместе с разрядившимся мобильником, и теперь я ориентировалась во времени весьма условно, по внутренним ощущениям и восходу-закату, тем более, что до этой части знаний Рамзи в лекциях пока не доходил. Так вот — мои внутренние ощущения говорили, что мы идем уже несколько часов, гудевшие ноги и ноющая спина дружно поддерживали это мнение, и я взмолилась о привале. Рамзи посмотрел на меня строго и сказал, что знает одну милую полянку, до нее совсем недолго, и раньше он останавливаться во всяких подозрительных местах не намерен. А чтобы мне дорога длинной не казалась, попросил рассказать про книгу, мол, Серый поведал только в общих чертах. Я вздохнула — не хотелось выглядеть в глазах вера идиоткой, но, видимо, судьба у меня такая.
— Там, откуда я родом, существует история о маленькой девочке, которая попала в чужой мир. Вообще-то этих историй две, написаны они на разных языках, и вторая — это расширенный и дополненный перевод первой. Различаются они стилем изложения, некоторыми подробностями, которые отсутствуют в одной, но есть в другой книге, именами персонажей. Общая сюжетная канва, если упростить, одинакова: маленькую девочку и ее домашнего любимца ураганом заносит в сказочную страну, где её домик убивает злую волшебницу. Чтобы вернуться домой девочке приходится дойти по дороге из желтого кирпича до Изумрудного города, тамошней столицы, и по пути помочь трем существам исполнить их заветное желание. Всю свою жизнь я считала эту историю просто сказкой, но три дня назад маленький домик с детской площадки, в котором я пряталась от непогоды, унес ураган. Приземлился этот домик точно на гемму Гинивер, которая этого не пережила. И единственная возможность для меня попасть домой — это дойти по дороге из желтой чешуи до вашей безымянной столицы, накрытой зеленым куполом, при этом помогая трем существам исполнить заветное желание. Конечно — я не маленькая девочка, а ты — не мой внезапно заговоривший песик, но некоторые аналогии прослеживаются. Есть еще и мелочи, которые тоже прекрасно вписываются в эту историю.
Мы замолкли и задумались каждый о своем, наконец Рамзи решил:
— Почитаешь мне как-нибудь книгу на привале.
Я кивнула и прибавила шагу — очень хотелось снять рюкзак и вытянуть ноги. Чтобы развлечь вера я принялась напевать песенку: «Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной…» — тот лишь фыркал.
Оглядев уютную полянку с оборудованным кострищем, вокруг которого полукругом выстроились лавки, на которую меня уверено вывел Рамзи, я решила, что путешествовать с верами не просто здорово — а прекрасно, о чем и сообщила веру, который перекинулся в человека и развил бурную деятельность. Вер благодушно хмыкнул, проворчал что-то про подлизу, и отправился с канами по воду. Я же устроила из плаща и рюкзака удобное сидячее место, достала книгу и приготовилась быть чтецом. Вернувшийся Рамзес соорудил костер, повесил над огнем каны и устроился на одной из окружающих кострищ невысоких лавочек, сделанных из ствола поваленного дерева.
— Тебе с начала читать? — уточнила я.
— Нет, пока просто посмотри, что там дальше должно произойти, не до чтения сейчас — отозвался Рамзи
— Это я и без книги помню, — задумчиво протянула я, — на первом же привале Элли с Тотошкой наткнулись на Страшилу. Соломенное чучело, которое было насажено на кол. Но, в нашем случае, я не уверена — будет ли это что-то чучело или это будет человек, для которого кол в… э… в общем, для которого последствия от взаимодействия с колом могут быть фатальны. Вполне возможно — он просто будет привязан к палке.
— К высокой палке? — прищурившись отозвался Рамзи.
— Вполне возможно, что и к высокой.
— Вставай, мне надо тебе кое-что показать, — вер протянул мне руку, выказывая признаки беспокойства, — проклятые Хранители, да поторопись же ты!
Мне пришлось поторопиться. Рамзи тащил меня за руку, как упирающегося ребенка, не желающего идти в детский сад, я старательно переставляла ноги, пытаясь сохранить равновесие. Продираясь сквозь кусты и ветки мы выскочили на опушку, и тут Рамзи ткнул пальцем куда-то над моей головой:
— Вон там!
Я обернулась, и остолбенела: в нескольких десятках шагов был вкопан высокий крест, на котором висел распятый человек. Мне некстати вспомнилась парочка жестоких сказочных анекдотов, и я только и смогла, что выдохнуть:
— Недетская какая-то сказочка получается, — прежде чем ноги сами сорвались в бег.
Мы оказались под крестом одновременно с Рамзи.
— Напомни мне потом, чтобы я категорически запретила подобные казни, если они есть в своде уголовных законов нашего Рубежа, — сказала я веру.
— В законах такого нет, — поджав губы ответил тот, — скорее всего людской самосуд. Снимать будем?
— Естественно, — буркнула я, сильно удивившись вопросу.
Вер заметно повеселел. Я задрала голову, чтобы посмотреть на страдальца — на вид он показался весьма молодым и измученным парнишкой, волосы растрепаны, какое-то тряпье вместо одежды, лицо измазано, в общем — настоящее чучело. К счастью — никаких гвоздей ни в ладонях и ступнях, как на культовых изображениях, ни в запястьях и лодыжках, как следовало из исторических источников, замечено не было — руки и ноги парня были притянуты к кресту ремнями.
— У тебя есть заветное желание, чучелко? — ласково поинтересовалась я у него, пока вер внимательно изучал конструкцию креста с целью ее разрушения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
