По всему выходит, что мать Лиды подготовилась очень хорошо. Годы брака с Ланским не прошли для нее даром. Так хитро составить документ надо еще постараться. Так уж вышло, что мне пришлось овладеть не только экономическим образование, но и прокачаться в юридической сфере. Мне, конечно, далеко до специалистов Штерна, но кое в чем я все же разбираюсь.
И вот то, что я вижу в этих бумагах, можно назвать только одним словом - кабала.
Мне реально жаль Лиду - ее интересы здесь не просто затронуты. Они растоптаны буквально в каждом пункте. Интересно, одобрил бы такое ее отец, будь он жив?
Переворачиваю очередной лист, готовясь дальше удивляться цинизму Елены, как вдруг торможу на паре пунктов.
Либо я уже вижу надежду там, где ее нет, либо… Либо у нас есть неплохие шансы вытащить Лиду из этого дерьма не просто с минимальными потерями, но и вообще без них.
Достаю телефон и набираю Адама:
- Похоже, я нашел кое-что. Нужен хороший юрист.
- 14 Лида -
Рядом с Володей я чувствую то, что, по идее, чувствовать не должна. И эта ситуация со спальней. Вдруг это все-таки намек? Вдруг он таким образом хотел, чтобы я… Что?
Расплатилась за его помощь? Но ведь сам сказал, что в этом смысле я его не интересую.
Да и, честно говоря, после того, как сегодня повел себя Гена, немного страшновато оставаться наедине с мужчиной.
Власов уходит в другую комнату, прикрывает за собой дверь, и я не рискую соваться к нему. Да и зачем? Я не юрист. Какая из меня помощница? Только показывать свою несостоятельность.
Наверное, никогда еще я так остро не ощущала собственную никчемность. Может быть отец был прав, когда говорил, что мои танцы - бесполезное занятие. Если бы я увлекалась экономикой или юриспруденцией, сейчас бы не была такой беспомощной.
А так... Что я могу?
Промаявшись час, ухожу на кухню, решив сделать хоть что-то полезное. Хорошо, что с продуктами здесь дело обстоит не так уж плачевно, как подумала изначально - все-таки холостяцкая квартира.
Из меня тот еще шеф повар, но когда была жива бабушка, она научила меня немного готовить. Так что я занимаюсь именно этим - пытаюсь приготовить ужин, чтобы занять руки и отвлечься от грустных мыслей.
Конечно, выходит так себе. То и дело возвращаюсь к разговору с дядей. Вспоминаю то отчаяние, что испытала, когда поняла, что именно он делает.
Я даже не сразу слышу, что звонит мой телефон. Только когда мелодия затихла, а затем повторяется вновь.
На экране высвечивается “мама”. И внутри все замирает.
Прошло больше суток, как выяснилась грязная правда про нее и Гену, а она только сейчас решила поговорить.
Во рту мгновенно собирается горечь, а руки чуть дрожат.
- Алло?
- Лида, почему ты не отвечаешь сразу?
- Может, потому что я не хочу?
Мама возмущенно цокает языком.
- Что за детский сад?
- Зачем ты звонишь?
- Чтобы поговорить, конечно же. Ты вчера сбежала, и тем самым спровоцировала скандал. Это недопустимо.
- А спать с моим женихом допустимо?
- Лида, - ее снисходительный тон вызывает только глухое раздражение. Она тоже считает меня никчемной и слишком глупой! - Давай не будем устраивать драмы. Все немного вышло из-под контроля, признаю.
- Немного? - горько усмехаюсь. - А что было бы, если много? Когда бы я про это узнала? Когда родила ребенка Гене?
- Твой муж очень расстроен, и вам надо поговорить.
- Мы уже сегодня поговорили. Вышло не очень.
- Вот! Ты на эмоциях, Лида. Поэтому делаешь глупости. А тебе надо для начала остыть и посмотреть на вещи трезво.
- Это как? Закрыть глаза на то, что ты спишь с Геной, и продолжать играть с ним в счастливую семью? - возмущаюсь ее предложению.
- Помнится, ты сама умоляла меня не мешать вашему счастью и желанию пожениться. Не я тебя толкала в этот брак.
- А я уже не знаю, мам. Выясняется, что я много чего не знала.
- Просто ты слишком нежная девочка. И не готова была узнать некоторые детали ситуации.
- Это правда. Я не готова жить в этой грязи и хочу развода.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Дочь, это вряд ли возможно, - кажется, почти искренне сожалеет она. - Ваш брачный договор не позволит такого.
- Это тоже твоя заслуга! Я поверила тебя! А ты… Ты предала меня, мам…
Чувствую влагу на щеках. Снова слезы. Господи, я же хотела держаться, не плакать. Но разговор этот разбередил рану, которая еще даже не успела начать затягиваться.
Мне так больно. Так нестерпимо горько от всего. В том числе от того, что я сейчас слышу.
- Что бы ты там ни думала, я хочу тебе добра, Лида. Сейчас тебе кажется, что я сделала что-то ужасное, но поверь, позже ты поймешь, что это все правильно.
- Что правильно? Что?!
- Ты далека от многих вопросов и не понимаешь всего расклада, - уходит она от ответа.
- Так объясни! Объясни мне, что заставило тебя предать свою дочь? ЧТО?!
Меня так трясет, что я едва стою на ногах. Прислоняюсь к стене. Слишком много эмоций. Слишком много боли.
- Это долгий разговор и совершенно не для телефона. Давай встретимся и спокойно поговорим. Я все тебе расскажу.
Прикрываю глаза, прислушиваюсь к себе. Смогу ли я?
- Лида?
- Я пока не готова, - честно отвечаю, признавая собственную слабость.
- Лида, ты думаешь, что Владимир - твой друг. Но ты ошибаешься, - неожиданно заявляет она. - Он использует тебя.
- Так же как ты?
- Брось. Мы семья. Неужели ты забыла, чему тебя учил отец?
Запрещенный прием срабатывает даже после всего, что случилось. Потому что я помню. Помню все эти суровые уроки послушания, которыми папа не гнушался. Помню, как мама тоже послушно выполняла его приказы, которые всегда сопровождались довольно выразительным взглядом, пересекающим любое желание сопротивляться или спорить.
- Лида, эмоции - плохой советчик. Когда я расскажу тебе все, ты поймешь.
- Хорошо…
Я сдаюсь. Но не потому что этого хочет мама. Нет. Я хочу получить ответ. Узнать - за что? Что настолько важно для нее, что она готова предать, причинить боль своему ребенку.
Я просто не смогу жить дальше, не поняв этого и не разобравшись.
- Вот и умница, - хвалит меня мама. - Завтра я позвоню и встретимся.
Мне требуется немало времени, чтобы успокоиться после разговора с ней. Снова и снова прокручиваю его, ищу двойной смысл в каждом слове.
В итоге выключаю плиту и иду в ванную, чтобы умыться. Но едва подхожу к двери, та распахивается, и в коридор выходит Володя. В одном полотенце, обмотанном вкоруг бедер.
Но не это даже шокирует меня больше всего, а те шрамы на его теле, что невозможно не заметить…
- 15 Лида -
Власов замирает, смотрит на меня, не мигая, а я в очреденой раз поддаюсь странному моменту. Воздух между нами уплотняется. Еще немного, и его можно будет потрогать.
Отмечаю, что Володя, оказывается, очень мужественно сложен - широкие плечи, накаченная грудь. Стоило бы догадаться о его физической подготовке - ведь он с легкостью справился сегодня с братом.
И все же для меня это какое-то открытие.
Во взгляде Власова расползается тьма, искушение. Пространство между нами вибрирует. Словно электризуется. Накаляется до предела.
Нервно сглатываю, пытаясь унять сердцебиение, но куда там!
Когда он делает ко мне шаг, я почти не в состоянии сдвинуться с места. Лишь молча наблюдаю, как за первым мужчина делает и второй, оказываясь в опасной близости.
В этот момент я четко понимаю одну вещь - братья совершенно разные. Абсолютно. Как я могла этого не замечать раньше?
Сейчас я тоже вижу мужское желание, но оно совершенно иное. Как и сам мужчина.
Вова не его брат. Он другой. И его близость ощущается не так.
Волнение от ситуации кипятит кровь, вынуждает дышать чаще. А уж когда его губы касаются моих, все мысли растворяются в водовороте ощущений.
